Пока у Джорджа появлялись новые женщины, у него все получалось более или менее удачно. И все же он прекрасно понимал, что он уже не тот, что в молодости.
Понимать-то он понимал, но изо всех сил стремился хранить этот секрет в тайне от самого себя. Когда он был поглощен работой, это удавалось. Но по ночам и в выходные, оставаясь наедине с собой, он не мог притворяться, что все, как прежде. Он не обвинял Ину в том, что она ушла от него. Просто он не удовлетворял ее как мужчина. Джордж-любовник? Джордж-муж? Все болезненно переплелось, и порой он сам себя ненавидел. Джордж-неудачник – и в постели, и в жизни? Это больше похоже на истину. Через пять месяцев после разрыва с Иной, пять месяцев, заполненных случайными связями, Джордж сделал то, чего меньше всего ожидал от себя: записался на прием к психиатру.
Доктора Фердинанда Лиагроса порекомендовал Джорджу его врач. У Лиагроса был кабинет на Пятьдесят восьмой улице, прямо рядом с Мэдисон-авеню. Джордж заплатил восемьдесят долларов за первый прием, во время которого рассказал доктору Лиагросу о том, как остро реагирует на все происходящее вокруг и какое воздействие оказывают на него комнаты, в которых он живет и работает. Закончился прием тем, что Джордж с одобрением отозвался об интерьере врачебного кабинета. Это была претензия на юмор, однако доктор Лиагрос даже не улыбнулся.
Всего Джордж встречался с доктором Лиагросом восемь раз. Он говорил, что страдает бессонницей, и высказал предположение, что, может, слишком много пьет; он делился разочарованием в том, что не сумел сравняться с фирмой «Тайдингс – Оуэн – Бреннеке»; рассказывал, как трудно у него складываются отношения с женщинами, с которыми вроде бы установилось полное согласие; признавался, как не хватает ему Бобби и как тяжело переживает он развод. Он не скрывал, что испытывает зависть к Уиллу, такому счастливому в браке и отцовстве: у него было трое чудесных малышей, но он ни разу даже не обмолвился, что у него возникают трудности с эрекцией.
– Это наше последнее свидание, – сказал он доктору, когда закончился восьмой сеанс, и доверчиво улыбнулся. – Я кое с кем познакомился вчера вечером. Ее зовут Джейд. Я уже влюблен.
– Но любовь не лекарство, – сказал доктор Лиагрос.
– Для меня – лекарство, – ответил Джордж, думая, что разница между ними заключается в том, что доктор Лиагрос – ученый, а он – любовник. Разве Лиагрос способен понять его?
– Мне кажется, что для вас любовь это просто отвлечение.
– Отвлечение? – переспросил Джордж, рассмеявшись несколько принужденно. – А что это такое? Какой-нибудь мудрый фрейдистский термин?
– Мне кажется, вас беспокоит что-то, в чем вы не пожелали признаться, – сказал доктор Лиагрос с несвойственной ему прямотой.
– Чего вы от меня хотите? – иронически спросил Джордж, надевая пальто. – Чтобы я рассказал вам о каких-нибудь дурацких историях, которые случились со мной в четырехлетнем возрасте? – При этих словах у Джорджа мелькнуло воспоминание о стрижке, а вместе с ним ожило жуткое ощущение полной беспомощности и незащищенности.
– Ну что ж, для начала было бы неплохо, – сказал доктор, не замечая иронии.
Подавляя приступ внезапно возникшей тошноты, Джордж поторопился уйти из этого кабинета.
Едва увидев Джейд на вечеринке у Тициана Фелоуза, Джордж почувствовал, как в сердце его вновь запела струна. Вот с кем можно поговорить, вот кто способен понять его. Но момент для знакомства был выбран неудачно. Джордж жаждал любви, а Джейд – независимости. Он также не отдавал себе отчета в том, что Ина, так и не вышедшая замуж за Аллена Тер Хорста, все еще оставалась частью его жизни. Джордж сделал шаг к примирению отчасти потому, что Ина была ему не безразлична, но главным образом из-за Бобби. Снова жить с ним, играть каждое утро перед работой и каждый вечер после работы, гулять по выходным в парках, водить в зоосад, покупать мороженое – все это было для Джорджа счастьем, ради которого можно было бы забыть все остальное. Но примирение обернулось сплошным кошмаром. Повторялись худшие минуты их прежней совместной жизни. Между ними то и дело возникали ссоры из-за денег, секса и, наконец, из-за Бобби.
– Мне нужно новое меховое манто, – сказала Ина через шесть месяцев после того, как они с Бобби вернулись в Нью-Йорк. Имелась в виду черная норка. Парка из волчьей шкуры, вполне подходящая для Запада, в Манхэттене выглядела, по меньшей мере, странно. – Старая здесь не годится.
– Сейчас нам это не по карману. Только что пришлось нанять новых проектировщиков для далласского проекта, а они запросили Бог знает сколько, – сказал Джордж. – К тому же сейчас весна. Почему бы тебе не подождать до осени? К тому времени у меня будут деньги.
Но Ина не собиралась ждать. Богатым, как она считала, ждать не обязательно. Она отправилась к отцу, и тот сказал, пусть покупает что хочет, он оплатит чек.
– Черт подери, Ина, ведь я твой муж, – заорал Джордж. – Ты что, не могла подождать с этой шубой полгода?
– А зачем? – хладнокровно ответила Ина. – Папе было только приятно сделать мне подарок.
Джордж яростно схватил норку.
– Эй, ты что делаешь? – завизжала Ина, видя, что он направляется к камину.
– А ты что думаешь? – прорычал он, рывком отодвигая заслонку.
Ина, тоже вне себя от ярости, ухватилась за манто и с трудом спасла восемнадцать тысяч долларов, которые готовы были сгореть в огне камина.
– Сними спираль, – сказал однажды Джордж вскоре после примирения. – Она мешает любить тебя по-настоящему.
– Сейчас мне не нужен ребенок, – ответила Ина, сразу поняв, что он хочет. Она заупрямилась, а Джордж снова обнаружил, что от этого бунтует его тело.
– Ты не любовник, – презрительно сказала Ина. – Даже в лучшие свои моменты ты всегда лишь сексуальный атлет.
Через шесть месяцев им пришлось признать очевидное: примирение не состоялось.
– Давай расстанемся друзьями, – сказал Джордж. Он был ужасно разочарован, что у них ничего не получилось. Он вспомнил слова родителей, сказанные о разводе Джорджа, – мужчины, настоящие мужчины, не разводятся. Они женятся и живут со своими женами. После неудачной попытки примирения Джордж вновь чувствовал себя подавленным. И все-таки сейчас было не так скверно, как в первый раз.
– Ну, разумеется, – откликнулась Ина. – Я вовсе не сержусь на тебя. Наверное, мы оба виноваты в том, что произошло.
– Мне хотелось бы почаще видеть Бобби, – сказал Джордж, ободренный ее сговорчивостью. Согласно условиям развода, он мог проводить с Бобби две недели летом и неделю зимой. Джордж долго не соглашался с этим, но адвокат, в конце концов, уговорил его. – Три недели в год – это слишком мало.
Ина покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Я не хочу, чтобы он жил у тебя подолгу, наблюдая парадное шествие покоренных девиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Понимать-то он понимал, но изо всех сил стремился хранить этот секрет в тайне от самого себя. Когда он был поглощен работой, это удавалось. Но по ночам и в выходные, оставаясь наедине с собой, он не мог притворяться, что все, как прежде. Он не обвинял Ину в том, что она ушла от него. Просто он не удовлетворял ее как мужчина. Джордж-любовник? Джордж-муж? Все болезненно переплелось, и порой он сам себя ненавидел. Джордж-неудачник – и в постели, и в жизни? Это больше похоже на истину. Через пять месяцев после разрыва с Иной, пять месяцев, заполненных случайными связями, Джордж сделал то, чего меньше всего ожидал от себя: записался на прием к психиатру.
Доктора Фердинанда Лиагроса порекомендовал Джорджу его врач. У Лиагроса был кабинет на Пятьдесят восьмой улице, прямо рядом с Мэдисон-авеню. Джордж заплатил восемьдесят долларов за первый прием, во время которого рассказал доктору Лиагросу о том, как остро реагирует на все происходящее вокруг и какое воздействие оказывают на него комнаты, в которых он живет и работает. Закончился прием тем, что Джордж с одобрением отозвался об интерьере врачебного кабинета. Это была претензия на юмор, однако доктор Лиагрос даже не улыбнулся.
Всего Джордж встречался с доктором Лиагросом восемь раз. Он говорил, что страдает бессонницей, и высказал предположение, что, может, слишком много пьет; он делился разочарованием в том, что не сумел сравняться с фирмой «Тайдингс – Оуэн – Бреннеке»; рассказывал, как трудно у него складываются отношения с женщинами, с которыми вроде бы установилось полное согласие; признавался, как не хватает ему Бобби и как тяжело переживает он развод. Он не скрывал, что испытывает зависть к Уиллу, такому счастливому в браке и отцовстве: у него было трое чудесных малышей, но он ни разу даже не обмолвился, что у него возникают трудности с эрекцией.
– Это наше последнее свидание, – сказал он доктору, когда закончился восьмой сеанс, и доверчиво улыбнулся. – Я кое с кем познакомился вчера вечером. Ее зовут Джейд. Я уже влюблен.
– Но любовь не лекарство, – сказал доктор Лиагрос.
– Для меня – лекарство, – ответил Джордж, думая, что разница между ними заключается в том, что доктор Лиагрос – ученый, а он – любовник. Разве Лиагрос способен понять его?
– Мне кажется, что для вас любовь это просто отвлечение.
– Отвлечение? – переспросил Джордж, рассмеявшись несколько принужденно. – А что это такое? Какой-нибудь мудрый фрейдистский термин?
– Мне кажется, вас беспокоит что-то, в чем вы не пожелали признаться, – сказал доктор Лиагрос с несвойственной ему прямотой.
– Чего вы от меня хотите? – иронически спросил Джордж, надевая пальто. – Чтобы я рассказал вам о каких-нибудь дурацких историях, которые случились со мной в четырехлетнем возрасте? – При этих словах у Джорджа мелькнуло воспоминание о стрижке, а вместе с ним ожило жуткое ощущение полной беспомощности и незащищенности.
– Ну что ж, для начала было бы неплохо, – сказал доктор, не замечая иронии.
Подавляя приступ внезапно возникшей тошноты, Джордж поторопился уйти из этого кабинета.
Едва увидев Джейд на вечеринке у Тициана Фелоуза, Джордж почувствовал, как в сердце его вновь запела струна. Вот с кем можно поговорить, вот кто способен понять его. Но момент для знакомства был выбран неудачно. Джордж жаждал любви, а Джейд – независимости. Он также не отдавал себе отчета в том, что Ина, так и не вышедшая замуж за Аллена Тер Хорста, все еще оставалась частью его жизни. Джордж сделал шаг к примирению отчасти потому, что Ина была ему не безразлична, но главным образом из-за Бобби. Снова жить с ним, играть каждое утро перед работой и каждый вечер после работы, гулять по выходным в парках, водить в зоосад, покупать мороженое – все это было для Джорджа счастьем, ради которого можно было бы забыть все остальное. Но примирение обернулось сплошным кошмаром. Повторялись худшие минуты их прежней совместной жизни. Между ними то и дело возникали ссоры из-за денег, секса и, наконец, из-за Бобби.
– Мне нужно новое меховое манто, – сказала Ина через шесть месяцев после того, как они с Бобби вернулись в Нью-Йорк. Имелась в виду черная норка. Парка из волчьей шкуры, вполне подходящая для Запада, в Манхэттене выглядела, по меньшей мере, странно. – Старая здесь не годится.
– Сейчас нам это не по карману. Только что пришлось нанять новых проектировщиков для далласского проекта, а они запросили Бог знает сколько, – сказал Джордж. – К тому же сейчас весна. Почему бы тебе не подождать до осени? К тому времени у меня будут деньги.
Но Ина не собиралась ждать. Богатым, как она считала, ждать не обязательно. Она отправилась к отцу, и тот сказал, пусть покупает что хочет, он оплатит чек.
– Черт подери, Ина, ведь я твой муж, – заорал Джордж. – Ты что, не могла подождать с этой шубой полгода?
– А зачем? – хладнокровно ответила Ина. – Папе было только приятно сделать мне подарок.
Джордж яростно схватил норку.
– Эй, ты что делаешь? – завизжала Ина, видя, что он направляется к камину.
– А ты что думаешь? – прорычал он, рывком отодвигая заслонку.
Ина, тоже вне себя от ярости, ухватилась за манто и с трудом спасла восемнадцать тысяч долларов, которые готовы были сгореть в огне камина.
– Сними спираль, – сказал однажды Джордж вскоре после примирения. – Она мешает любить тебя по-настоящему.
– Сейчас мне не нужен ребенок, – ответила Ина, сразу поняв, что он хочет. Она заупрямилась, а Джордж снова обнаружил, что от этого бунтует его тело.
– Ты не любовник, – презрительно сказала Ина. – Даже в лучшие свои моменты ты всегда лишь сексуальный атлет.
Через шесть месяцев им пришлось признать очевидное: примирение не состоялось.
– Давай расстанемся друзьями, – сказал Джордж. Он был ужасно разочарован, что у них ничего не получилось. Он вспомнил слова родителей, сказанные о разводе Джорджа, – мужчины, настоящие мужчины, не разводятся. Они женятся и живут со своими женами. После неудачной попытки примирения Джордж вновь чувствовал себя подавленным. И все-таки сейчас было не так скверно, как в первый раз.
– Ну, разумеется, – откликнулась Ина. – Я вовсе не сержусь на тебя. Наверное, мы оба виноваты в том, что произошло.
– Мне хотелось бы почаще видеть Бобби, – сказал Джордж, ободренный ее сговорчивостью. Согласно условиям развода, он мог проводить с Бобби две недели летом и неделю зимой. Джордж долго не соглашался с этим, но адвокат, в конце концов, уговорил его. – Три недели в год – это слишком мало.
Ина покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Я не хочу, чтобы он жил у тебя подолгу, наблюдая парадное шествие покоренных девиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133