– Ни одного! – не колеблясь ответил Крылов. – И артиллерия подходит без боеприпасов.
– Что происходит в пятьдесят первой? Они способны к какому-либо сопротивлению?
– Что с ней сейчас происходит, неизвестно! – ответил Крылов. – Все в движении. Части ее разбросаны… Те, что мне довелось видеть, когда они выдвигались из глубины, вооружены плохо…
– Тогда у меня первый вопрос к вам, Гавриил Данилович, и к вам, Николай Иванович! Отход к Керчи – спасение армии? Спасение армии, если мы не можем рассчитывать на пятьдесят первую?
– Отходом к Керчи мы отдаем Севастополь! – ответил Крылов и поднял глаза на командующего.
Еще когда Петров командовал дивизией, между ним и Крыловым установились дружеские отношения, они понимали друг друга с полуслова, по взгляду.
– Это тяжело вымолвить, – продолжал Крылов, – но Керчь нам не удержать, немцы сбросят нас в море и по пятам вырвутся на Кубань… Ростов окажется в клещах…
– В Керчи нам делать нечего! – ответил Петров. – Нага тыл – Севастополь. Для чего Приморскую перебросили в Крым с ее опытом одесской обороны? Отвести угрозу базированию в Севастополе Черноморского флота. Если мы пойдем на Керчь – не спасем армию и отдадим врагу Севастополь. Но отход на Севастополь будет трудным. Туда уже устремились немецкие части… Они на автомобилях. Моторизованная пехота… Надо, чтобы каждый командир дивизии это понял. Чтобы каждый боец понял, куда и зачем он идет…
Командарм распорядился собрать вечером всех комдивов.
Крылов до вечера должен был всеми средствами прояснить обстановку.
В общих чертах она к концу дня прояснилась. 11-я немецкая армия уже обтекала левый фланг Приморской, бои шли на подступах к Евпатории.
На юге, да еще в осенний ненастный день, темнота наступает внезапно.
Степной поселок Экибаш. Жители покинули его и ушли на юг. Штаб разместился в здании небольшой сельской больницы. Один за другим, кто на «эмке», кто верхом, подъезжают командиры и комиссары дивизий. Даже они, высшие командиры армии, впервые встретились друг с другом после того, как прибыли из Одессы в Крым.
На крыльцо вышел командарм.
– Пора! Время торопит… Кто не прибыл, тот, стало быть, не мог…
Просторная больничная палата, голые койки, несколько табуреток, два небольших стола, сдвинутых вместе, чтобы было где расстелить карты. Освещение – автомобильные лампочки, подключенные к аккумуляторам.
Иван Ефимович – человек, лишенный позы. Он всегда прост и ясен. Он не скрывает ни тревоги, ни своего подавленного состояния, в такт своей речи покачивает головой. Признак особого волнения после контузии. И еще поминутно снимает пенсне, предмет в те годы очень необычный.
– Мы вызвали вас, чтобы обсудить создавшееся положение и посоветоваться о дальнейших действиях армии. Не подумайте, что я, как командующий, снимаю с себя ответственность. Да любое решение – ответственность моя, но я хочу выслушать вас, как нам поступить в часы, когда надо всей армией повисла гибель. Сейчас Крылов составит список всех здесь присутствующих, и каждый выскажется, куда идти. Перед нами два пути: на Керчь и на Севастополь. Путь на Керчь еще не закрыт. Мы можем за ночь дойти до Керченского полуострова и занять там оборону… Туда отходит пятьдесят первая… Она должна закрепиться на Ак-Монайских позициях!
Последние слова Петров произнес с ударением и сделал паузу. Он не хотел иронии, он знал, что не имеет права на иронию во время разыгравшейся трагедии, но не только он, но и комдивы имели возможность познакомиться с расслабляющим непорядком в 51-й армии. Не имел он права не только на иронию, но и осуждение соседа. Но помимо его воли ссылка на 51-ю звучала иронией. Завершил он свою мысль очень осторожно.
– Думается, – добавил он, – будет достаточно, если на Ак-Монайских позициях закрепится пятьдесят первая…
Формально, для протокола, он был прав. Армии посильна защита перешейка на Керченский полуостров, но была посильна защита и Перекопа, и Ишуньских позиций. Все присутствующие на совете это понимали, и мало кого вдохновляло встать на позиции с 51-й, хотя в ней и сменилось командование. Главное же состояло в том, что каждому было понятно, что опыт Приморской армии, приобретенный в Одессе, был уникальным и был наиболее пригоден для обороны Севастополя.
– Свободного пути на Севастополь уже не существует, – продолжал Петров. – Идти в Севастополь – это значит идти с боями, и не с оборонительными боями, а с боями на прорыв… Если мы уходим на Керчь – через несколько дней падет Севастополь, и мы теряем главную базу флота и не выполняем предназначения Приморской…
Не ради Ишуньских позиций сняли армию из-под Одессы. С учетом сложившейся обстановки и задач, посильных для решения в масштабе армии, давайте и обсудим, куда идти. В Керчь или в Севастополь? Мнение каждого командира будет взвешено и принято во внимание…
Никто не спешил высказаться, никто и не порывался заглянуть в карту командарма. Окна были закрыты, но и сквозь закрытые окна доносилась с побережья канонада. Приморцы привыкли в пушечном гуле отличать орудийный гром корабельной артиллерии. Он доносился из Евпатории.
Петров выждал некоторое время и обратился к полковнику А. Г. Капитохину, командиру 161-го стрелкового полка 95-й Молдавской дивизии.
– Полковник Капитохин! Начнем с вас, с левого фланга. Прошу.
Начинать младшему по должности среди собравшихся. Но это по должности – младший, но не по годам. Участник гражданской войны, потом партийный работник. Человек спокойный, рассудительный, Капитохин высказался однозначно:
– Я не хотел бы вдаваться в стратегические рассуждения. Наш долг оборонять Севастополь. Для этого мы здесь, в Крыму, а не в Одессе.
Петров обратился к Крылову:
– Запишите, Николай Иванович! Капитохин за то, чтобы идти в Севастополь!
– Полковник Пискунов! Прошу ваше мнение!
Пискунов, начальник артиллерии 95-й дивизии, не колеблясь ответил:
– Считаю, что нужно идти защищать Севастополь!
Артиллерист и не мог иначе ответить. За дни обороны Одессы он в совершенстве овладел маневром артиллерийского огня и твердо знал, что и в Севастополе взаимодействие армейской артиллерии, береговых батарей и кораблей задержит разбег захватчиков.
Крылова волновало, что скажет его давний наставник в штабной работе генерал-майор В. Ф. Воробьев, командир 95-й дивизии. Г. Д. Шишенин еще ранее на Военном совете армии высказывался за го, чтобы идти в Керчь. Крылов видел, как помрачнел Воробьев, услышав мнение своих подчиненных. Стало быть, он видит события в ином свете. Крылов уже давно научился выверять свои выводы в споре с теми, кого уважал за понимание боевой обстановки. Воробьев – за Керчь. И Крылов старался понять его и еще раз перебирал в уме все «за» и «против» этого решения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100