Но и у Крылова на карте не было тех отметок, которые он привык передавать в части. Все неопределенно, определенно только одно, что противник прочно обосновался в междуречье Альмы и Качи.
– Сложно идти предгорьями, и путь сильно удлиняется! – заметил Ласкин, нанося на карту новый маршрут своей дивизии.
Крылов молчал. Всего лишь час тому назад они уже рассуждали с командармом на сей счет и все было решено.
– Собрать в кулак и тараном… – предположительно молвил Ласкин.
– Бойцы валятся с ног… Тарана не получится!
Ласкин вздохнул и согласился:
– Тарана не получится! Это скорее мечта, чем реальность… Бойцы нас поймут, но силы у них на исходе.
– Это парадоксальный случай, – развил мысль Крылов. – Каждый солдат поймет маневр, но выполнить но сможет…
Мимо тяжело проползала колонна дивизии. Шли артиллерийские упряжки, повозки, машины… Их сменяли стрелковые подразделения в пешем строю, потом снова орудия. И в темноте было видно, что кони едва идут… Бескормица…
– Не густо! – обронил Крылов.
– Сегодня, когда построили колонну, я и сам удивился! Даже подумал, а все ли собрались… – ответил Ласкин и, поглядывая на яркие зарницы на западе, спросил: – Сильные залпы… Не береговые ли батареи в Севастополе?
– Похоже, что они… – подтвердил Крылов. – За Севастополь уже идет бой, а сражаться без нас там некому, кроме моряков и артиллерии. А их горстка…
Звездное небо, зарева пожаров, зарницы орудийных вспышек, мерный шаг пехоты, скрип повозок… Чем-то давним, тревожным веяло от этой картины, уводило в глубь веков, степных переселений народов, тех битв и сражений, в которых русские люди отстаивали свою землю, свой труд от разбойных нашествий.
Видимо, в какой-то мере схожими были мысли начштарма и комдива. Ласкин моложе, комдивом стал совсем недавно и в боях с сентября, на Крылова он смотрел с известной долей почтительности, как на ветерана.
– Что происходит? – спросил он вполголоса.
Крылову не требовалось разъяснений по вопросу, который мучил и его, и товарищей еще в приграничных боях, по одесской обороне. Вопрос был мучителен еще и тем, что на него не находилось исчерпывающего ответа. В раздумьях рождалось множество объяснений, и только собранные вместе, они могли претендовать на ответ, да и то далеко не исчерпывающий.
Однозначно не ответить и глухой ночью в степи, с глазу на глаз. И не потому, что не было доверия к человеку новому. Крылову в предвоенные годы пришлось пережить трудное время. Поездка Мехлиса на Дальний Восток отозвалась для него большими бедами. Счастье еще, что обошлось, а многие командиры-дальневосточники погибли… И это одна из причин… Но эта прошлая беда… Все сейчас, и гонители, и гонимые, стояли перед бедой значительно большей. И Крылов уже не раз заглядывал в мертвящие глаза смерти, и Ласкин, и каждый в Приморской армии, каждый, кто побывал на линии огня. И дальше все то же. И вот сейчас они, начштарма и комдив, не знали, что с ними будет через несколько часов.
– В одну формулу ответа не уложить! – ответил Крылов. – Виднее всего несоответствие между пропагандой и делом, между тем, что хотелось бы иметь, и тем, что оказалось в наличии…
– Внезапность… – начал было Ласкин.
– Какая же внезапность на Ишуньских позициях? А вот, отступаем…
– Две армии от одной немецкой… – добавил Ласкин.
– А вот тут стоп! – перебил Крылов. – У немцев нашей армии соответствует корпус… Да и корпус превосходит в иных случаях армию. Наши две дивизии – их одна… Примите, Иван Андреевич, это уточнение от штабиста… До сих пор очень многие путаются в этих соразмерениях.
Поди, – продолжал Крылов, – в реляциях своему высшему командованию фон Манштейн сейчас доносит, что его шесть дивизий взломали оборону, которую держали двенадцать советских дивизий… А твоя дивизия, Иван Андреевич, равнялась ли двум полным полкам… Чем мы должны овладеть, и немедленно, так это умением на главном участке боя сосредоточить в кулак все силы… Дойдем до Севастополя, мы еще займемся этим, Иван Андреевич…
Дошли. И вовремя. Враг рвался в город. Выше говорилось, что в бой за город первой вступила береговая батарея Ивана Заики. Из четырех тяжелых двенадцатидюймовых орудий по танкам, броневикам и машинам с пехотой, вырвавшимся на прибрежные дороги, артиллеристы выпустили 1200 тяжелых снарядов.
Батарея не имела для охраны стрелковых подразделений, не закончено было ее инженерное оборудование. Трое суток батарея сдерживала бригаду Циглера. С ходу ворваться в Севастополь у Манштейна не получилось. Бригада Циглера потеряла до тридцати танков к броневиков, а потери в живой силе никто не считал.
Решающую роль в предотвращении захвата Севастополя сыграли и другие береговые батареи. Особенно заметное воздействие на противника оказывала 30-я батарея капитана Г. А. Александера, одна из самых мощных «линкоровского» калибра. Подавить их противник не мог, а доставали они его почти до Бахчисарая и держали под контролем всю долину реки Качи. Приморцы на большом удалении от Севастополя наткнулись на целое кладбище немецкой техники, изуродованной до неузнаваемости.
Опыт одесской обороны помог Гавриилу Васильевичу Жукову удержать город до подхода Приморской армии.
В это время Ставка сформировала управление войсками Крыма. Все войска Крыма были подчинены вице-адмиралу Г. И. Левченко. Г. В. Жуков был назначен заместителем командующего Черноморским флотом по обороне главной базы, его же назначили и начальником Севастопольского гарнизона.
Теперь с полной ясностью проявилась правильность решения отводить Приморскую в Севастополь.
4 ноября вице-адмирал Левченко привез в Севастополь приказ о создании в Крыму двух оборонительных районов: Керченского и Севастопольского.
Командование всеми действиями сухопутных войск и руководство обороной Севастополя было возложено на Е. И. Петрова, начальником штаба Севастопольского оборонительного района назначался Н. И. Крылов, Гавриил Данилович Шишенин назначался начальником штаба войск Крыма, он уже и до приказа выполнял задания Левченко.
Петров, передавая приказ Крылову, подчеркнул:
– Вы сразу стали начальником двух штабов. Впрочем, пока это одно и то же.
Под приказом подпись Левченко с обозначением новой его должности «командующий вооруженными силами Крыма».
В жизнь Крылова входили новые люди, более усложненные служебные задачи, надо было срочно, сверхсрочно «вжиться» в обстановку, целиком представить себе все возможности обороны города.
В этом ему помог генерал-майор Петр Алексеевич Моргунов, новый заместитель Петрова, недавний комендант береговой обороны Черноморского флота, старый севастополец. В береговой обороне он начал службу командиром огневого взвода, а за два года до войны возглавил береговую оборону Черноморского флота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100