Черняховский без вступления сразу стал рассказывать о положении на фронте и задачах на ближайшее время.
– Наше октябрьское наступление, и ты, Николай Иванович, хорошо это понимаешь, не достигло тех целей, которые мы ставили. Оно явилось как бы стратегической разведкой. Кроме того, фронт отвлек на себя свыше восьми дивизий и около полутысячи танков. Так что успехи есть, и немалые. И все же характер боев убедил не только Военный совет фронта, но и Ставку в том, что покончить с прусской группировкой одному лишь нашему фронту не под силу. Тем более что немцы после октябрьского поражения не сидят сложа руки. Они еще больше усовершенствовали оборону, подтянули резервы и свежие войска. Сейчас в Восточной Пруссии обороняются третья танковая, четвертая и частично вторая полевые армии, которые входят в группу «Центр». Кстати, – заметил с улыбкой Иван Данилович, – а ведь с командующим этой группы вы знакомы.
– Как знакомы? – удивился Крылов.
– Очень просто. Ты громил его в Белоруссии, под Витебском.
– Рейнгард, – догадался Николай Иванович.
– Да, генерал-полковник Рейнгард, – подтвердил Черняховский. – Тогда он командовал армией, а теперь Гитлер повысил его, назначил командующим группы армий «Центр». Вот его-то нам и надо перехитрить, а его войска разгромить.
Иван Данилович посерьезнел:
– К разгрому этой группировки Ставка привлекает теперь два фронта – наш и 2-й Белорусский Рокоссовского. Перед нашим фронтом обороняются два армейских и два танковых корпуса. Это в общей сложности шестнадцать пехотных и две танковые дивизии, которые и образуют тильзитско-инстербургскую группировку. Конкретная же задача, которая стоит перед фронтом, – на десятый-шестиадцатый день овладеть рубежом Немонен, Даркемен, Гольдап…
Крылов удивленно взглянул и утвердительно кивнул. Черняховский поймал этот взгляд и утвердительно сказал:
– Не удивляйся, Николай Ивапович. Именно Немонен, Даркемен, Гольдап. Хотя мы находимся с ним ближе на целых тридцать километров, чем в октябре, но ближайшая задача фронта остается той же, что и в сентябрьском наступлении. Тогда мы планировали пройти семьдесят километров, а не прошли и половины. Вот из этого мы и исходим, планируя фронтовую операцию. Ведь там, дальше, на этих оставшихся сорока километрах, оборона не слабее, а, пожалуй, посильнее, чем та, что мы прорывали в октябре.
Черняховский помолчал немного, а потом продолжил:
– Пятой армии мы отводим, как и прежде, ведущую роль. Она должна нанести рассекающий удар в центре ударной группировки фронта.
По тому, как легко произносил командующий фронтом трудные немецкие названия, Крылов понял, что тот не один час провел за картой, планируя будущую операцию. Он сказал об этом Черняховскому, и тот, улыбнувшись, ответил:
– Да, поломать голову пришлось. Задача не из легких. И тебе, Николай Иванович, советую продумать все основательно, без спешки. Время у вас есть. Директиву на наступление получишь, как минимум, в конце декабря.
Черняховский, вглядываясь в побледневшее лицо Крылова, в его усталые глаза, на прощание сказал:
– Рановато все-таки тебе, Николай Иванович, в строй становиться. Вижу теперь, что не мешало бы еще сил поднабраться.
Уловив протестующий жест Крылова, он покачал головой:
– Знаю, знаю, тебя не удержишь. Но все же хотя бы на первых порах не перегружай себя.
При всем уважении, которое Николай Иванович испытывал к Ивану Даниловичу Черняховскому, он не мог выполнить этот совет.
Ежедневно Н. И. Крылов был в корпусах и дивизиях армии, разговаривал с командирами, политработниками, рядовыми бойцами и после каждой такой поездки возвращался на свой КП в приподнятом настроении.
– Люди рвутся в бой, – делился он впечатлениями с Иваном Михайловичем Пономаревым. – Наступательный порыв высочайший. Если мы отдадим им грамотный приказ, если глубоко продумаем операцию, они все сделают, чтобы уничтожить врага.
В одну из первых таких поездок Николай Иванович близко познакомился с новым командиром 45-го стрелкового корпуса, Николаем Ивановичем Ивановым. Ему понравился этот спокойный, уверенный в себе человек, участник первой мировой и гражданской войн, уже в Великую Отечественную командовавший мотострелковой бригадой, стрелковой дивизией и корпусом.
Беседы с генералами и офицерами, поездки в войска помогли Николаю Ивановичу в кратчайший срок войти в курс дела. «У меня такое впечатление, – говорил он своим товарищам, – что мой истосковавшийся по работе мозг, как губка, сам по себе впитывает все, что касается положения дел в армии. Проходит до смешного. Лег спать, а перед глазами всплыли цифры снабжения бойцов… табачным довольствием. Откуда они? И тут вспомнил, когда был у Казарцева, увидел на столе какую-то бумагу. Вот на ней-то были эти цифры. Но дело в том, что я не читал этот второстепенный документ, а лишь мельком взглянул на него…»
Уже в первые дни своего возвращения в армию Николай Иванович начал разрабатывать замысел предстоящей операции. У него еще не было оперативной директивы фронта (она пришла только 29 декабря), но он помнил разговор с Иваном Даниловичем Черняховским, который вполне определенно обрисовал все то, что должна выполнить в планируемой фронтовой операции 5-я армия. И, исходя из него, Крылов и прикидывал возможные варианты действия – свои и противника.
Когда замысел операции окончательно оформился, Крылов провел с руководящим составом армии, командирами корпусов и дивизий занятия на картах и местности, а потом потребовал от них отработать возможные варианты действий с подчиненными войсками на учениях.
* * *
Крылов ставил перед участниками занятий и учений задачи, которые они будут решать в наступлении и в первую очередь при прорыве основной полосы Гумбиненского района и ликвидации тильзитской группировки врага. Командиры корпусов и дивизий, полков и батальонов, рот и взводов «прорывали» главную полосу обороны, состоящую из трех позиций с бетонными фортификационными сооружениями и прикрытую плотными противотанковыми и противопехотными заграждениями, организовывали отражения контратак резервов противника на пятнадцатикилометровом участке между первой и второй полосой, затем преодолевали эту вторую полосу, не менее мощную, чем предыдущая, «форсировали» реку Инстер, «захватывали» плацдарм на противоположном берегу и с него «наносили» решающий удар по частям, занимающим хорошо оборудованную в инженерном отношении и надежно защищенную третью полосу… Командарм, не терпевший шаблонных, «обкатанных» в других сражениях решений, требовал от командиров всех степеней творчества, инициативы, решительности действий. Он часто и неожиданно менял обстановку, заставлял соединения, части и подразделения «воевать» ночью, ставил сложные задачи перед штурмовыми группами по блокировке и уничтожению железобетонных дотов, капониров и блокгаузов, а перед противотанковыми резервами – по отражению контратак танков противника, учил командиров организовывать взаимодействие, в любых условиях осуществлять гибкое управление подчиненными войсками… Напряженная работа в период подготовки к наступлению принесла ощутимые результаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100