В разговорах с учителями и обслугой школы он иногда затрагивал эту тему, но не узнал от них ничего существенного сверх того, что ему рассказал Ульрих Сондерс. Шестьсот двенадцатая действительно никак не проявляла себя, никто ни разу даже не слышал, чтобы оттуда доносился хоть малейший шум. Что, впрочем, было вполне объяснимо – ведь помимо прочей магии, помещение со всех сторон защищал комплекс надежных звукоизолирующих заклятий. Все чары были настолько мощными, что Марк сразу понял – они ему не по зубам. Он даже и пробовать не стал разобраться в них, тем более что еще в первый день Ильмарссон предупредил его о крайней нежелательности любых попыток проникнуть в тайну бывшей шестьсот двенадцатой аудитории. А Марк, при всем своем любопытстве, совсем не хотел терять работу, которая ему очень нравилась.
Заниматься с учениками оказалось трудно, но приятно. К удивлению Марка, больше всего хлопот ему доставляли младшие классы, а не старшие, как он боялся вначале, принимая во внимание свой возраст – ведь некоторые школьники были всего лишь на пару лет моложе его. Но как раз со старшеклассниками и «переростками» Марк поладил без особых усилий – возможно, потому что большинство из них видели в нем не столько учителя, сколько старшего и более опытного товарища, лидера и вожака, чей авторитет они не подвергали сомнению. Немалую роль тут сыграла и его шкура, и та история шестилетней давности, о которой среди учеников ходило много искаженных и крайне преувеличенных слухов (однажды Марк случайно услышал разговор, из коего следовало, что он самолично расправился чуть ли не с сотней черных колдунов, а их замок сровнял с землей). Ну и, конечно, производило должное впечатление его личное знакомство с новоявленными Великими, особенно то обстоятельство, что Марк был дальним родственником верховной королевы. И если младшеклассники, будучи еще детьми, часто проказничали на его уроках, как и у других учителей, то старшие школьники чуть ли не выстраивались перед ним в струнку и слушались его беспрекословно. Разве что Абигаль Ньердстрем на первых порах вела себя с Марком несколько фамильярно, явно рассчитывая на снисходительное отношение к ней благодаря ее дружбе с Герти. Однако он быстро поставил девушку на место, недвусмысленно дав понять, что на занятиях у него нет и не будет никаких любимцев.
Еще среди учеников была группа так называемых трудных. Но не тех, которые вечно прогуливали уроки, не выполняли заданий и вообще относились к учебе спустя рукава – таковые в школе Ильмарссона долго не задерживались, их быстро отчисляли, невзирая на то, учились они за деньги или бесплатно. «Трудными» называли принцев и принцесс королевской крови, да и то не всех, а только тех, кто не мог смириться с тем, что их громкие титулы здесь ровным счетом ничего не значат и никого не интересуют. В свои школьные годы Марк, хоть и сам происходил из древнего дворянского рода, таких зазнаек страшно не любил и сторонился их. А теперь, оказавшись в роли учителя, был вынужден раз за разом усмирять их спесь, что было делом весьма неприятным и неблагодарным.
Одной из таких «трудных» была Зигфрида фон Дитцель-Бильмердер, которая поступила в школу лишь в начале этого года и с которой Марк познакомился еще заочно, со слов Абигали. Впрочем, эта тринадцатилетняя девчушка вызывала у Марка не столько раздражение, сколько острую жалость, ибо главная ее проблема заключалась вовсе не в заносчивости, а в неумении справляться с трудностями. Зигфрида была внучкой правителя одного захолустного королевства на окраинной Грани и раньше обучалась колдовству под руководством придворного мага, который оказался слишком покладистым и не смел обременять свою царственную ученицу мало-мальски сложными заданиями. С детства привыкшая к тому, что все дается ей легко и без особых усилий, Зигфрида чисто психологически не могла осилить высокую планку школьных требований, при любой неудаче у нее сразу опускались руки, нередко она закатывала истерики. Лишь немногие учителя могли справиться с ней, но ни Андреа Бреневельт, ни ее бывший напарник Гидеон Викторикс не принадлежали к их числу. Зато Марк неожиданно легко наладил с девочкой контакт; он всякий раз находил нужные слова, чтобы подбодрить ее, когда она неправильно выполняла заклинания, и умел внушить ей уверенность в собственных силах. Вскоре это дало свой результат, и ее успеваемость заметно возросла.
Ильмарссон прокомментировал его первый учительский успех одной короткой фразой: «Я в тебе не ошибся», – и он воспринял это как высшую похвалу.
А Андреа сказала:
– Ты, Марк, действительно, учитель от бога. Я тебе по-доброму завидую… Хотя это не значит, – тут же добавила она, – что считаю все твои педагогические идеи гениальными. Вот когда главный мастер назначит тебя старшим в нашей паре, тогда и буду тебя слушаться. А пока окончательное решение за мной.
Со временем Марк понял, почему он с такой завидной регулярностью затевает с Андреа жаркие дискуссии касательно методики ведения занятий. Во-первых, это давало повод продлить их общение; а во-вторых, в пылу спора она становилась еще больше похожей на королеву Ингу, и ему это нравилось. А однажды, набравшись смелости, Марк прямо сказал Андреа о ее сходстве с Ингой.
– Да, знаю, – невозмутимо ответила она. – Мне уже говорили об этом. Даже спрашивали, не родственница ли я верховной королеве. Ты небось тоже так думаешь?
Марк неопределенно пожал плечами:
– Этого нельзя исключить. Ведь Инга долгое время не знала о своей семье и считала приемных отца с матерью родными. То же самое может быть и с тобой. А вдруг у Алиабеллы де Бреси родилась двойня – именно двойня, не близнецы, – и Ривал де Каэрден отдал девочек на воспитание в разные семьи. Только у Инги дар высшего мага сохранился, а у тебя нивелировался.
Андреа тихо рассмеялась:
– Таким хитрым образом ты хочешь выяснить мой возраст? Мог бы просто спросить, я его не скрываю. Мне двадцать четыре; а верховной королеве, если не ошибаюсь, двадцать семь.
– Пока еще двадцать шесть, – уточнил Марк. – Двадцать семь будет через полтора месяца.
– Это несущественно. Так или иначе, мы с ней не можем быть двойней. И просто сестрами тоже.
– Просто сестрами можете, – не сдавался Марк. – По возрасту ты вполне годишься в двойняшки Сигурду де Бреси. Это старший сын герцога и герцогини Бокерских…
– Я в курсе этой истории, – перебила Андреа, уже теряя терпение. – Но все равно ничего не получается. Ведь прятать меня был смысл только в том случае, если бы я родилась высшим магом. Но тогда бы мой дар нивелировался до доминантного – а у меня он всего лишь промежуточный.
– Да, действительно, – сконфузился Марк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Заниматься с учениками оказалось трудно, но приятно. К удивлению Марка, больше всего хлопот ему доставляли младшие классы, а не старшие, как он боялся вначале, принимая во внимание свой возраст – ведь некоторые школьники были всего лишь на пару лет моложе его. Но как раз со старшеклассниками и «переростками» Марк поладил без особых усилий – возможно, потому что большинство из них видели в нем не столько учителя, сколько старшего и более опытного товарища, лидера и вожака, чей авторитет они не подвергали сомнению. Немалую роль тут сыграла и его шкура, и та история шестилетней давности, о которой среди учеников ходило много искаженных и крайне преувеличенных слухов (однажды Марк случайно услышал разговор, из коего следовало, что он самолично расправился чуть ли не с сотней черных колдунов, а их замок сровнял с землей). Ну и, конечно, производило должное впечатление его личное знакомство с новоявленными Великими, особенно то обстоятельство, что Марк был дальним родственником верховной королевы. И если младшеклассники, будучи еще детьми, часто проказничали на его уроках, как и у других учителей, то старшие школьники чуть ли не выстраивались перед ним в струнку и слушались его беспрекословно. Разве что Абигаль Ньердстрем на первых порах вела себя с Марком несколько фамильярно, явно рассчитывая на снисходительное отношение к ней благодаря ее дружбе с Герти. Однако он быстро поставил девушку на место, недвусмысленно дав понять, что на занятиях у него нет и не будет никаких любимцев.
Еще среди учеников была группа так называемых трудных. Но не тех, которые вечно прогуливали уроки, не выполняли заданий и вообще относились к учебе спустя рукава – таковые в школе Ильмарссона долго не задерживались, их быстро отчисляли, невзирая на то, учились они за деньги или бесплатно. «Трудными» называли принцев и принцесс королевской крови, да и то не всех, а только тех, кто не мог смириться с тем, что их громкие титулы здесь ровным счетом ничего не значат и никого не интересуют. В свои школьные годы Марк, хоть и сам происходил из древнего дворянского рода, таких зазнаек страшно не любил и сторонился их. А теперь, оказавшись в роли учителя, был вынужден раз за разом усмирять их спесь, что было делом весьма неприятным и неблагодарным.
Одной из таких «трудных» была Зигфрида фон Дитцель-Бильмердер, которая поступила в школу лишь в начале этого года и с которой Марк познакомился еще заочно, со слов Абигали. Впрочем, эта тринадцатилетняя девчушка вызывала у Марка не столько раздражение, сколько острую жалость, ибо главная ее проблема заключалась вовсе не в заносчивости, а в неумении справляться с трудностями. Зигфрида была внучкой правителя одного захолустного королевства на окраинной Грани и раньше обучалась колдовству под руководством придворного мага, который оказался слишком покладистым и не смел обременять свою царственную ученицу мало-мальски сложными заданиями. С детства привыкшая к тому, что все дается ей легко и без особых усилий, Зигфрида чисто психологически не могла осилить высокую планку школьных требований, при любой неудаче у нее сразу опускались руки, нередко она закатывала истерики. Лишь немногие учителя могли справиться с ней, но ни Андреа Бреневельт, ни ее бывший напарник Гидеон Викторикс не принадлежали к их числу. Зато Марк неожиданно легко наладил с девочкой контакт; он всякий раз находил нужные слова, чтобы подбодрить ее, когда она неправильно выполняла заклинания, и умел внушить ей уверенность в собственных силах. Вскоре это дало свой результат, и ее успеваемость заметно возросла.
Ильмарссон прокомментировал его первый учительский успех одной короткой фразой: «Я в тебе не ошибся», – и он воспринял это как высшую похвалу.
А Андреа сказала:
– Ты, Марк, действительно, учитель от бога. Я тебе по-доброму завидую… Хотя это не значит, – тут же добавила она, – что считаю все твои педагогические идеи гениальными. Вот когда главный мастер назначит тебя старшим в нашей паре, тогда и буду тебя слушаться. А пока окончательное решение за мной.
Со временем Марк понял, почему он с такой завидной регулярностью затевает с Андреа жаркие дискуссии касательно методики ведения занятий. Во-первых, это давало повод продлить их общение; а во-вторых, в пылу спора она становилась еще больше похожей на королеву Ингу, и ему это нравилось. А однажды, набравшись смелости, Марк прямо сказал Андреа о ее сходстве с Ингой.
– Да, знаю, – невозмутимо ответила она. – Мне уже говорили об этом. Даже спрашивали, не родственница ли я верховной королеве. Ты небось тоже так думаешь?
Марк неопределенно пожал плечами:
– Этого нельзя исключить. Ведь Инга долгое время не знала о своей семье и считала приемных отца с матерью родными. То же самое может быть и с тобой. А вдруг у Алиабеллы де Бреси родилась двойня – именно двойня, не близнецы, – и Ривал де Каэрден отдал девочек на воспитание в разные семьи. Только у Инги дар высшего мага сохранился, а у тебя нивелировался.
Андреа тихо рассмеялась:
– Таким хитрым образом ты хочешь выяснить мой возраст? Мог бы просто спросить, я его не скрываю. Мне двадцать четыре; а верховной королеве, если не ошибаюсь, двадцать семь.
– Пока еще двадцать шесть, – уточнил Марк. – Двадцать семь будет через полтора месяца.
– Это несущественно. Так или иначе, мы с ней не можем быть двойней. И просто сестрами тоже.
– Просто сестрами можете, – не сдавался Марк. – По возрасту ты вполне годишься в двойняшки Сигурду де Бреси. Это старший сын герцога и герцогини Бокерских…
– Я в курсе этой истории, – перебила Андреа, уже теряя терпение. – Но все равно ничего не получается. Ведь прятать меня был смысл только в том случае, если бы я родилась высшим магом. Но тогда бы мой дар нивелировался до доминантного – а у меня он всего лишь промежуточный.
– Да, действительно, – сконфузился Марк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83