Пипру стоял посреди поляны, дрожа всем телом и сжимая нож до боли в пальцах. Теперь против даса выступал Индра. Лицом к лицу.
Куда девалась вся языкастая правда чёрного человека? В каких закутках его души потерялась она сейчас? Ненависть и только ненависть пламенела в его взгляде.
Пипру, этот болтун и чистоплюй, совсем непохожий на людей-волков, стоял сейчас с ножом в руке, весь залитый чужой кровью. Нелепая воинственность, с которой он защищал свою волчью яму от вездесущего арийского господства, от их власти над собственностью его мира, не принесла ему никакого душевного облегчения. И не могла принести. Напротив, Пипру ещё раз перевернул себе душу. Только теперь жизнью безвинного существа, оказавшегося у него под рукой. Зачем? Какой был толк в этой крови?
Индра стянул с плеча жух, проворно и решительно накинул его на голову даса и, пока тот соображал, что произошло, уже повис на закровленной руке противника. Выбить из неё нож не смог бы сейчас и Вала. С его звериной силой.
* * *
Индра свернул руку врага, уперев заклинившее в ней оружие к животу даса, и навалился на неё всей мощью своего отвращения к этому человеку.
– Как жаль, что ты – типичное и закономерное явление, а не исключительное, – сказал кшатрий, не выпуская Пипру из объятий смерти.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Держи колесницы наготове к приходу зари.
(Ригведа. Мандала I, 48)
– Дасы, – говорил Насатья, – не могут называться людьми. Это демоны, и ничто в мире не приблизит их к нам. Пример этого мерзавца Пипру будет тому подтверждением.
– Нет, – возразил Индра, – не так.
Он помолчал, озадачив ашвинов, и довершил мысль:
– Чёрные поодиночке могут быть и неплохими. Могут быть сговорчивыми, понимающими и верными, даже похожими на нас. Поодиночке. Но когда они вместе, в чёрных срабатывает инстинкт волчьей норы, их коллективное бессознательное. Коллективное животное, делающее даса зверем. Или зверьком, всё равно.
Индра вспомнил молодого дана, чья жизнь оборвалась так нелепо и беспричинно. Братья почувствовали, как Нами вернулся в мысли воина.
– Ты говоришь: «Это – нелюди», – продолжил Индра вздохнув, – а я с этим спорю. Нет, Человек отразился в них какой-то стороной своего существа. Но дасы всегда останутся по другую сторону происхождения, и потому нам не сойтись в общем бытие. Нам не изменить дасов ни уговорами, ни силой оружия, ни властью своего разума. Есть только одно средство борьбы с ними, в том случае, разумеется, если соседство дасов вынудит нас пойти на это, защищая своё жизненное пространство. Кровь! Перерождение. В третьем поколении они потеряют свои родовые инстинкты, родовую память, в пятом – облик даса, а в седьмом они станут детьми Ману. " Благородными ".
Арийцы слушали кшатрия, и каждый соглашался с его мыслями по-своему. С разной степенью допущения того, что дасы тоже люди.
– А что, собственно говоря, произошло? – вдруг спросил Насатья, наблюдая мрачные лица товарищей. – Один демон зарезал другого. Это ли повод для уныния?
Наступила тишина. Овражек с запруженным ручьём, в котором арийцы купали коней перед новым переходом, наполнился тревожным ожиданием словесной битвы. Индра поднял глаза на попутчиков:
– Нами отличался от них. В нём означился Человек.
– Какой человек – Дану или Ману? – попытался вникнуть Насатья. – Мне кажется, что ты себе противоречишь.
Индра искал поддержки рассудку в мудром хозяйстве души.
– Противоречу? Может быть. Я тоже человек, могу и противоречить себе. Но что я знаю твердо, так это о необходимости иметь и среди них верных людей. Вскорости такие люди нам понадобятся. Как бы это правильно ни было, ждать до седьмого поколения не всегда возможно. Верность требуется уже сейчас. А её нужно завоевать. Понимаешь?
– Верность дасов – вещь надёжная, – вмешался Риджишван, всё время молча наблюдавший за спором своих освободителей. – Она сродни верности собаки. Я прожил среди них несколько лет, видел всякое. Меня хотели убить, съесть, выменять на пленённого сородича, снова убить, принести в жертву, и всё-таки я заверяю: если дасу к кому-то привяжется душой, это будет верность самой преданной собаки. Но когда эти «собаки» оказываются в своей стае, в них пробуждается инстинкт крови и они забывают хозяина. Лучше не попадаться им на пути. Тут я согласен с Индрой.
– Да уж, собаки, – вздохнул Индра. – Они, как известно, не любят злых хозяев.
– Но и безвольных не признают, – уточнил Насатья. – А насчёт того, что ты – человек и можешь заблуждаться, нет, извини. Ты – вождь, дорога убедила нас в этом, – он посмотрел на брата и, найдя поддержку в его глазах, продолжил:
– А вождём нельзя быть наполовину. Это не только безнравственно перед твоим народом, но и преступно.
– У меня нет народа, – возразил Индра.
– Есть, – проявился Дасра, – правда, небольшой: нас всего только двое.
– Почему двое? – вмешался Риджишван. – Трое.
* * *
Шушна был тем проклятием арийцам, которое обрушилось на их головы, вопреки предсказаниям старцев. Не холод вовсе опустошил арийские пастбища, не наводнение, а жара и страшная засуха. Шушна жрал всё живое. Сперва он выпил воду, опустошив ручьи и колодцы, потом пожёг траву и наконец добрался до коров. Такой падёж скота, как в это лето, не помнил ни один долгожитель. Люди ещё как-то спасались. Ходили в горы за льдом, плавили его и пили пресную, безвкусную вытопь.
Те, кто жил далеко от горных вершин, копали колодцы. Мотыгами, дробильниками, плоскотелым камневищем. Вода залегала всё ниже, и копать её приходилось всё труднее и труднее. 'Воду вычерпывали, наполняли ею сухие ямы, но она в ямах не держалась, и через день черпали снова или рыли на новом месте.
Атитхигва долго слушал Индру. Не перебивал его и не останавливал. Временами казалось, что хотар настолько поглощён своими мыслями, что воин утруждается впустую, и всё идёт мимо ушей Атитхигвы. Но едва Индра замолкал, пытливые глаза огнепоклонника дёргали его нетерпеливым взглядом. Подгоняли рассказывать дальше.
– Нет никаких морских колесниц. Ума данов хватило только на бревно, – подытожил Индра. Однако подобный вывод мало интересовал бхрига. Было очевидно, что поиск «морских колесниц» – не самая занимательная сторона этого сюжета. Атитхигва думал о другом.
Индра заглянул в его глаза, стеснённые тайной каких-то сомнений, и растормошил друга на откровенность:
– Ну что? Насколько я понимаю, твои мысли далеки от этой проблемы.
Хотар скривил губы.
– Вала не даёт мне покоя, – заговорил он. – Твой рассказ о стычке с Намучи, сома и эффект превращения. Почему Вала?
– Тут как раз нет ничего удивительного. Вала мстил клятвопреступнику. Мы же клялись его именем.
– И мстил твоими руками?
– Верно, – кивнул Индра.
– Нет, здесь что-то другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123