Тогда Индра обломил первый попавшийся сучок, кое-как обстругал его ножиком, зачем-то повертел струганком над головой, попытался посмотреть через него на солнце, щуря один глаз, и, оставшись вполне довольным своей работой, побежал обратно.
Он вернулся как раз к тому моменту, когда вычищенный и отмытый котёл волокли на варильню. Индра смотрел котлу вслед, и в душе мальчика наступила осень.
– Ну что, поел кашки? – спросил кто-то с усмешкой. Индра обернулся. Это был Кутса. Он бежал за остальными, путаясь в своём растрёпанном, обвисшем плаще.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Ищут тебя друзья… Они отвращают проклятья людей.
(Ригведа. Мандала III, 30)
Девочку звали Шачи. Она приходила на двор для игр, где собирались дети. Индра всегда замечал её. Он пока ничем не выделялся среди других. Разве что своим несходством. И несходство это нельзя было считать его достоинством. Индра ещё не прибирал волос, как было положено мальчикам воинского сословия, не носил долгополый, перекрученный через грудь плащ и не имел рисованых знаков на плечах. Ничего этого он не имел. Не имел потому, что ему не полагалось иметь. Пока. Впереди мальчика ждало первое в его жизни воинское испытание по обряду марутов.
Шачи не обращала внимания на своего диковатого сверстника, хотя опытный взгляд взрослого человека распознал бы в её равнодушии робкие оттенки интереса. Того интереса, что тщательно скрывают, и главным образом, от самих себя. Ей было слишком очевидно всё не нравящееся в этом мальчишке, и всё-таки её юные мысли странным порядком частенько спотыкались о непонятность его существа. Хотя вполне возможно, что это только казалось. Точнее, могло показаться взрослому глазу. Ведь действительно, кто из пятилетних малышек осознаёт свои чувства, таит свои симпатии, придавая им значение? Таких нет.
Но такой была Шачи. Её глубокие, умные глаза, казавшиеся всем печальными, на деле несли отпечаток внутренней сосредоточенности, отпечаток того, что можно было бы назвать взглядом в собственную душу.
Девочка распознавала в Индре не просто маленького, неплаксивого упрямца, ей был заметен гордый человек с чувством собственного достоинства, очень похожим на её собственное. И всё же этот человек пока ещё не интересовал гордую Шачи.
Индра простился с Гарджой до осени. Отец отправился охранять горные пастбища вайшей. Так, как это делал только он.
Перед уходом Гарджа долго говорил с Ашокой. Об Индре. Гарджа не мог остаться, чтобы защитить мальчика. Воин надеялся на Ашоку, но человек с татуированным лицом был слишком щепетилен в вопросах чести и порядка. Он оказался перед выбором: либо нарушить обычай и принять чужого, либо оставить мальчика безродным до той поры, пока не объявятся его родичи. А что если они вообще не объявятся? В этом случае он должен был бы стать слугой своего названого отца, потеряв сословную принадлежность.
Вероятно, из бывших детей слуги получаются скверные. Если их господами становятся бывшие родители.
Ашока решил, что Индра будет готовиться к обряду. Пока за ним не придут адитьи. Придут или не придут, после обряда мальчик станет марутом. Ему даст благословение праматерь марутов Варкарья. Тогда уже его примет родовой клан.
И потянулись дни. Индра понемногу привыкал к новой жизни. С утра, после жертвоприношения, все мальчики отправлялись на охоту. Так называлась их игра. И ему нашлось в ней место.
* * *
Кумара-рита огрел Индру палкой.
– Ты что, не знаешь, что передвигаться нужно только бегом? – спросил он гневно. Индра не знал, что передвигаться нужно только бегом, но не признался в этом. Знал ли он? Ха! Какие могли быть сомнения! Просто мальчик позволил себе нарушить правила, как старый, видавший виды охотник, иногда делающий себе поблажки.
– Нельзя нарушать правила, – сказал кумара-рита.
– Почему? – спросил Индра.
– Погибнешь.
Они побежали на круг, перед которым остальные мальчики выполняли ритуальный танец охотников. Посреди круга лежала волчья шкура, изображавшая данава. Охотники двигались вокруг неё под бой барабана, то приседая к земле и раскладывая копья, то вдруг вспрыгивая и потрясая копьями перед драным телом демона.
– Смотри и запоминай, что они делают. Объяснять не буду. Объяснения нужны только дуракам. Индра смотрел и запоминал. Три шага вправо, потом присели. Повернулись на корточках в сторону, три шага влево, прыжок и снова присели. Ерунда, легко запомнить.
Барабан стал бить чаще, и молодые охотники припустили пляса. Индра смотрел на них, как заворожённый. Только теперь он понял, что это такое. Боевой пляс. Копья вздрагивали зубатыми остриями, взметались к небу, не прерывая своего слияния с руками охотников, и тут же замирали в угрожающей близости к волчьей шкуре.
Наконец барабан замолчал. Кумара-рита обратил взор к небу:
– О Рудра, великий охотник Неба! Даруй победу нашим копьям!
Мальчики закричали: «Сувара!» и, потрясая оружием, столпились вокруг старшего.
– Охота началась! – крикнул кумара-рита. Он указал жестами, кому что нужно делать. Несколько человек побежали по тропинке в сторону гор. Ещё несколько человек принялись высматривать следы, то и дело склоняясь над землёй и принюхиваясь. Сам вождь охотников ткнул пальцем в пятнистую зелень тисовой рощи, что начиналась за городом, и побежал в том направлении рыскучим, танцующим бегом. Оставшиеся последовали за ним. Про Индру забыли.
«Должно быть, они будут охотиться в роще,» – решил мальчик. Он поднял своё копейко и тоже побежал, но вдруг раздумал и остановился. «Нет, вряд ли они будут охотиться в роще. До обеда ещё далеко, а роща совсем рядом. Чем же заниматься потом? И тех других мальчиков кумара-рита послал в горы… они будут охотиться в горах!» – догадался Индра.
Он не стал тратить время рыском по запутанным лесным следам. Индра сразу побежал к месту охоты. К тому месту, где, по его расчёту, все и должны были встретиться.
В городе, против обычного, оказалось немноголюдно. Прохожие без интереса замечали бегущего мальчика с длинной заострённой палкой, служившей ему копьём. Дорога вела в гору, мимо садов, стоящих в зелёной засыпи листвы, мимо белоградых стен, за которыми выглядывали верхние оконца домов с поднятыми завесями, через площадь, со стоящим посредине колодцем, выложенным тёсанным камнем, и дальше, такими же улицами и переходами.
Скоро Индра устал и уже едва волочил ноги. И эта улица закончилась, но горы не приблизились ни на шаг. Мальчик отдышался, посмотрел по сторонам и понял, что заблудился. Он ещё никогда не убегал так далеко один. Совершенно незнакомые загороди обступали его со всех сторон, сжимая улицу ломким, неровным обхватом.
– Скажи, как мне выбраться из города? – обратился мальчик к седоволосой женщине, идущей вдоль осыпавшейся стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Он вернулся как раз к тому моменту, когда вычищенный и отмытый котёл волокли на варильню. Индра смотрел котлу вслед, и в душе мальчика наступила осень.
– Ну что, поел кашки? – спросил кто-то с усмешкой. Индра обернулся. Это был Кутса. Он бежал за остальными, путаясь в своём растрёпанном, обвисшем плаще.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Ищут тебя друзья… Они отвращают проклятья людей.
(Ригведа. Мандала III, 30)
Девочку звали Шачи. Она приходила на двор для игр, где собирались дети. Индра всегда замечал её. Он пока ничем не выделялся среди других. Разве что своим несходством. И несходство это нельзя было считать его достоинством. Индра ещё не прибирал волос, как было положено мальчикам воинского сословия, не носил долгополый, перекрученный через грудь плащ и не имел рисованых знаков на плечах. Ничего этого он не имел. Не имел потому, что ему не полагалось иметь. Пока. Впереди мальчика ждало первое в его жизни воинское испытание по обряду марутов.
Шачи не обращала внимания на своего диковатого сверстника, хотя опытный взгляд взрослого человека распознал бы в её равнодушии робкие оттенки интереса. Того интереса, что тщательно скрывают, и главным образом, от самих себя. Ей было слишком очевидно всё не нравящееся в этом мальчишке, и всё-таки её юные мысли странным порядком частенько спотыкались о непонятность его существа. Хотя вполне возможно, что это только казалось. Точнее, могло показаться взрослому глазу. Ведь действительно, кто из пятилетних малышек осознаёт свои чувства, таит свои симпатии, придавая им значение? Таких нет.
Но такой была Шачи. Её глубокие, умные глаза, казавшиеся всем печальными, на деле несли отпечаток внутренней сосредоточенности, отпечаток того, что можно было бы назвать взглядом в собственную душу.
Девочка распознавала в Индре не просто маленького, неплаксивого упрямца, ей был заметен гордый человек с чувством собственного достоинства, очень похожим на её собственное. И всё же этот человек пока ещё не интересовал гордую Шачи.
Индра простился с Гарджой до осени. Отец отправился охранять горные пастбища вайшей. Так, как это делал только он.
Перед уходом Гарджа долго говорил с Ашокой. Об Индре. Гарджа не мог остаться, чтобы защитить мальчика. Воин надеялся на Ашоку, но человек с татуированным лицом был слишком щепетилен в вопросах чести и порядка. Он оказался перед выбором: либо нарушить обычай и принять чужого, либо оставить мальчика безродным до той поры, пока не объявятся его родичи. А что если они вообще не объявятся? В этом случае он должен был бы стать слугой своего названого отца, потеряв сословную принадлежность.
Вероятно, из бывших детей слуги получаются скверные. Если их господами становятся бывшие родители.
Ашока решил, что Индра будет готовиться к обряду. Пока за ним не придут адитьи. Придут или не придут, после обряда мальчик станет марутом. Ему даст благословение праматерь марутов Варкарья. Тогда уже его примет родовой клан.
И потянулись дни. Индра понемногу привыкал к новой жизни. С утра, после жертвоприношения, все мальчики отправлялись на охоту. Так называлась их игра. И ему нашлось в ней место.
* * *
Кумара-рита огрел Индру палкой.
– Ты что, не знаешь, что передвигаться нужно только бегом? – спросил он гневно. Индра не знал, что передвигаться нужно только бегом, но не признался в этом. Знал ли он? Ха! Какие могли быть сомнения! Просто мальчик позволил себе нарушить правила, как старый, видавший виды охотник, иногда делающий себе поблажки.
– Нельзя нарушать правила, – сказал кумара-рита.
– Почему? – спросил Индра.
– Погибнешь.
Они побежали на круг, перед которым остальные мальчики выполняли ритуальный танец охотников. Посреди круга лежала волчья шкура, изображавшая данава. Охотники двигались вокруг неё под бой барабана, то приседая к земле и раскладывая копья, то вдруг вспрыгивая и потрясая копьями перед драным телом демона.
– Смотри и запоминай, что они делают. Объяснять не буду. Объяснения нужны только дуракам. Индра смотрел и запоминал. Три шага вправо, потом присели. Повернулись на корточках в сторону, три шага влево, прыжок и снова присели. Ерунда, легко запомнить.
Барабан стал бить чаще, и молодые охотники припустили пляса. Индра смотрел на них, как заворожённый. Только теперь он понял, что это такое. Боевой пляс. Копья вздрагивали зубатыми остриями, взметались к небу, не прерывая своего слияния с руками охотников, и тут же замирали в угрожающей близости к волчьей шкуре.
Наконец барабан замолчал. Кумара-рита обратил взор к небу:
– О Рудра, великий охотник Неба! Даруй победу нашим копьям!
Мальчики закричали: «Сувара!» и, потрясая оружием, столпились вокруг старшего.
– Охота началась! – крикнул кумара-рита. Он указал жестами, кому что нужно делать. Несколько человек побежали по тропинке в сторону гор. Ещё несколько человек принялись высматривать следы, то и дело склоняясь над землёй и принюхиваясь. Сам вождь охотников ткнул пальцем в пятнистую зелень тисовой рощи, что начиналась за городом, и побежал в том направлении рыскучим, танцующим бегом. Оставшиеся последовали за ним. Про Индру забыли.
«Должно быть, они будут охотиться в роще,» – решил мальчик. Он поднял своё копейко и тоже побежал, но вдруг раздумал и остановился. «Нет, вряд ли они будут охотиться в роще. До обеда ещё далеко, а роща совсем рядом. Чем же заниматься потом? И тех других мальчиков кумара-рита послал в горы… они будут охотиться в горах!» – догадался Индра.
Он не стал тратить время рыском по запутанным лесным следам. Индра сразу побежал к месту охоты. К тому месту, где, по его расчёту, все и должны были встретиться.
В городе, против обычного, оказалось немноголюдно. Прохожие без интереса замечали бегущего мальчика с длинной заострённой палкой, служившей ему копьём. Дорога вела в гору, мимо садов, стоящих в зелёной засыпи листвы, мимо белоградых стен, за которыми выглядывали верхние оконца домов с поднятыми завесями, через площадь, со стоящим посредине колодцем, выложенным тёсанным камнем, и дальше, такими же улицами и переходами.
Скоро Индра устал и уже едва волочил ноги. И эта улица закончилась, но горы не приблизились ни на шаг. Мальчик отдышался, посмотрел по сторонам и понял, что заблудился. Он ещё никогда не убегал так далеко один. Совершенно незнакомые загороди обступали его со всех сторон, сжимая улицу ломким, неровным обхватом.
– Скажи, как мне выбраться из города? – обратился мальчик к седоволосой женщине, идущей вдоль осыпавшейся стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123