Индра не хотел всё начинать сначала. Он и так потратил уже десяток дней на поделку будущего оружия. Потому Индра каждый день проверял подвешенную, утянутую грузом тетиву. Её нельзя было трогать пальцами. Пока не просохла. Только нюхать.
Однажды Индра пришёл к старой смоковне, на ветке которой и отвисала жила. Чтобы пронюхать её и убрать травинкой заползших в смолу муравьев. Мальчик нашёл неломкую травинку, обкусил самый кончик, вихрастый и обсыпанный мелким травяным зерном, и уже взялся искать налипших муравьев, как вдруг жила привлекла его внимание. Она стала тоньше. И она больше не пахла смолой. Индра попробовал её пальцами. Так и есть, жила подсохла и только слегка пачкалась. Волосок уложился к волоску. Все они вплелись в крепкую, невытяжимую вереву. Вот она, настоящая тетива арийца! Мальчик готов был расцеловать этот моток чёрной, чуть пачковатой верёвки. Радостный Индра прибежал на двор, где все остальные соревновались в метании дротиков.
Двое юных марутов, прикрываясь громадным плетёным щитом, бегали перед охотниками. Щит был тяжёл и несворотлив. Его перемазали вязкой известью и навтыкали между прутьями перьев. Щитоносцы бежали в сторону толпы и останавливались на отмеченном рубеже.
– Сейчас ты узнаешь, что такое чакра, – сказал один очень уверенный в себе охотник кому-то из недоверщиков. Он внезапно выбежал вперёд, навстречу приближающейся мишени, и, вскинув руку, метнул круглый кремнёвый диск. Камень со свистом перехватил расстояние и ударил в щит. Так уверенно и точно, будто других путей для него и не существовало.
– А я думал, что чакра – это стрела, – сказал Индра стоящему рядом вождю.
– Чакра – это диск, который бросают в голову врагу, – пояснил кумара-рита. Очень уверенно и даже немного устало. С чувством знатока, которому надоело общаться с любителями.
– Вот, – протянул ему Индра моток тетивы.
– Готова, – только и сказал вожак молодых охотников, рассмотрев жилу.
Индра побежал на поиски подходящего дерева. Для лука. Выбегая со двора, мальчик столкнулся с Ашокой.
– Ну как идёт ваша охота? – спросил человек с разукрашенным лицом.
– Хорошо. Чакру бросаем.
– Бросают неверных жён, – уточнил Ашока, – а чакру метают.
– Вот, – показал Индра моток тетивы. Ашока повертел жилу в руках и вернул довольному собой хозяину.
– Подходит. Да. Люди живут вместе, а выживают поодиночке. Запомни это, – сказал он и пошёл мимо.
По улице, горбясь под наплечной ношей, брели вайши. Они разносили молоко. К их приходу служанки обычно стояли возле ворот с чёрными, выжженными котелками. Мен проходил по пятому дню недели, когда в Амаравати сходились пастухи и поделыдики. Кшатрии получали свою долю коров и тут же меняли её на молоко, мясо, муку, масло, шкуры, шерсть и невыгораемую посуду.
Потом вайши разносили всё это по домам. Таская на себе засаленную поклажу. И так до следующего мена.
Индра увидел Шачи. Она шла с подружкой ему навстречу.
– Вот, – протянул Индра девочке моток тетивы.
– Что это? – спросила Шачи.
– Тетива для лука. Настоящая.
– Подумаешь! – отвернулась гордая девочка, и подружки перешли на другую сторону улицы.
– А-а, что ты понимаешь! – крикнул Индра и побежал дальше. Ему следовало отыскать чёрный орешник. Где-то у подножья зелёных гор. В роще за городом. Как думал Индра.
* * *
Когда вечером мальчик, усталый, ободранный и злой, вернулся в казарму, кумара-рита встретил его с косой усмешкой.
– Почему ты мне не сказал, что нигде поблизости от Амаравати нет чёрного орешника? – едва сдерживая слезы крикнул Индра.
– Потому что ты не спрашивал.
– Да, не спрашивал. Но ведь ты сам говоришь, что спрашивают только дураки.
– А почему же ты не подумал?
– О чём? – простонал Индра.
– О том, малыш, что Амаравати – город воинов. Здесь живёт семь воинских родов и более сотни кланов. Как же может поблизости от такого места расти чёрный орешник?
– Это тебе не дудочки срезать! – вмешался в их разговор Кутса и тут же получил от вождя оплеуху.
Индра превозмог слабинку. Совладал с этим плаксивым детским протестом против несправедливости. В детстве её очень трудно затерпевать. Трудно видеть, что она повсюду и что она часто и зовётся правдой. Это потом привыкаешь. В детстве, когда себя ещё любишь, трудно понять, почему всё идёт не так, как хочется.
Индра силился спросить, где растёт этот проклятый орешник, но упрямая, несговорчивая гордость держала мальчика за язык. Она не хотела, чтобы кумара-рита применил по отношению к нему свою поговорку. Про дурака. Индра не спросил. В нём было то, что разглядела Шачи. Достоинство. С достоинством труднее жить, но если бы мальчик выбирал, как ему жить и в чём преимущества простой жизни, то его расчёт уже бы не считался достоинством.
Этой ночью мальчик, против обычного, спал легко и свободно. Его сон не сдерживало посягательство вредной на слова, насмешливой над слабым и беспощадной к чужому детству мальчишной общины. Он отпустил её от своих ушей и от своего сердца. Им владел чёрный орешник. Его сердцем. Только чёрный орешник. Где бы он ни рос. Да хоть бы и на краю Арваты, всего обозримого и необозримого мира, пройти который до сих пор по силам было только богу Вишну. А теперь мальчик собирался спать. Его дух бродил там, где рос чёрный орешник. Казарма осталась по другую сторону реальности.
* * *
Неделю искал Индра подходящее дерево. Он вспомнил, что оно не росло в горах. Вспомнил, когда забрался уже так высоко, что пережитая им недавно охота против этого лазания показалась бы просто прогулкой по равнине. Индра искал его везде. Всякий, кто в это время спешил в Амаравати, мог видеть маленького мальчика, одиноко слоняющегося среди паровых лугов и некошеных пастбищ. Что он там делал, этот мальчик, не знавший ещё сословного отличия? Бывший никем. Ни воином, ни жрецом, ни вольным скотником. Ни даже шудрой. В его возрасте ещё не заботятся о том, чтобы кем-то быть. Другие не заботятся.
Индра нашёл своё дерево. Когда он вернулся в город со срезанной ветвиной, всё происходящее принималось мальчиком уже спокойно и равнодушно. Он где-то потерял собственные обиды, наивные детские ожидания и такие же наивные представления о правильном и неправильном. Он знал, чего стоит справедливость. То есть правильность. Та правильность, которая не бралась с неба, а доставалась упорством и беспощадностью. У него был лук, и это было справедливо.
* * *
Индра тянул тетиву. Выдавливая маленькой ладошкой неходкое древцо лука. Стрела прыгнула с руки и, кувыркнувшись, села в землю. Позорно. Но Индре нравилось. Пока. Хотя и с трудом. Ашока пристально наблюдал за молодым лучником.
– Хороший лук! – как бы между прочим сказал мальчик.
– Что в нём хорошего? Лук как лук, – ответил старый воин, хотя Индра и не думал, что тому понадобится переговариваться с незадачливым стрелком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123