..»
По многолетнему опыту построения сюжета Мартов прекрасно знал, что все заранее составленные поэпизодные планы в процессе сочинительства трансформировались черт знает как! Неожиданно всплывала какая-то неучтенка, персонажи вдруг становились излишне самостоятельными... Что-то переосмысливалось, на ходу возникали маленькие открытия, а уже ко второй трети работы план и вовсе переставал быть тем самым поводырем, который должен был привести сочинение к финалу.
Но на первых порах, пока сюжет сам не начнет тащить за шиворот своего создателя, этот план – очень даже полезная штука.
Мартов поднял глаза на большую географическую карту, увидел Москву и сразу же представил себе превосходно знакомый ему Шереметьевский аэропорт. Даже четырехлетней давности...
* * *
Когда в конце семидесятых Юрий Филиппович Краско оканчивал общеэкономический факультет МГИМО – Института международных отношений и даже уже прошел трехмесячную языковую стажировку в Англии, его пригласили в ректорат на тихий, доверительный разговор. Ректор представил его полному симпатичному человеку и удалился на заседание ученого совета, оставив юного Краско и симпатягу толстяка в своем кабинете.
С первых же слов милейший толстяк показал Юре удостоверение полковника Комитета государственной безопасности и обнаружил поразительную осведомленность о коротеньком и не бог весть каком ярком Юрином жизненном пути. И с ходу предложил ему работу в системе КГБ по той же специальности, которая будет записана в его будущем дипломе.
Честно говоря, Юра Краско был готов к такому разговору. Он только не знал, когда это произойдет. Такие собеседования проводились чуть ли не с каждым будущим выпускником МГИМО, и их клятвенные обещания о последующем неразглашении время от времени давали естественную информационную течь...
– Мало одного мудака в доме, – презрительно сказал о себе Юрин папа Филипп Степанович Краско – генерал, начальник одного из отделов Главного разведывательного управления Советской армии. – Не хватает еще, чтобы и ты ввязался в это дерьмо!
Папа нажал на все свои служебные кнопки, и Юра больше никогда не встречал того симпатичного толстого комитетского полковника.
А сразу же после окончания института все тем же могучим папиным напором молодой дипломированный экономист-международник Юрий Филиппович Краско был определен в Министерство морского флота СССР, в Управление пассажирских перевозок.
В те самые дни, когда Юра Краско только начал восхождение по первым ступенькам МГИМО, юного Леву Бермана – золотомедалиста английской средней школы и перворазрядника по штанге в легком весе – в этот же МГИМО не приняли из-за какой-то пустяковины, за которой лежала мрачная тень Левиного «пятого пункта».
Лева окончил институт иностранных языков, немножко поработал переводчиком в «Интуристе» и вскоре был оттуда вышиблен примерно по тем же причинам, по которым не был принят в МГИМО. Некоторое время занимался синхронными переводами контрабандных американских фильмов, давал уроки английского, а потом совершенно случайно, по газетному объявлению, поступил на работу в отдел пассажирских перевозок Министерства морского флота СССР – переводчиком.
Где к тому времени уже каким-то крохотным начальничком чего-то служил недавний выпускник МГИМО Юра Краско.
С тех пор прошло двадцать восемь лет.
Имена Юрия Краско и Льва Бермана – хозяев русской судовладельческой пассажирской компании «Посейдон» – пока еще не фигурировали в откровенных списках журнала «Форбс», но были превосходно известны в солидном деловом мире, далеко выходящем за пределы российских границ.
И уж так повелось издавна, что Юрий Филиппович Краско и Лев Анатольевич Берман никогда не поручали армаде заместителей и помощников встречать в аэропортах своих зарубежных партнеров, прилетающих к ним на переговоры в Москву или Петербург. Они это делали всегда сами.
Берман и Краско знали, что их английские и германские коллеги слетаются в Москву не только встревоженные визитами представителей судовладельческой фирмы с «ближневосточной ориентацией», но и для пересмотра ряда пунктов трехстороннего генерального договора в связи с ростом цен на топливо, падением доллара и пугающим скачком евро.
Они уже встретили Джека Бредшоу и Боба Стаффорда, и теперь все четверо стояли и ждали, когда из «зеленого коридора» появится Клаус фон Вальтершпиль, прилетевший из Бремена на десять минут позже прибытия рейса из Лондона.
Разговор шел по-английски. Краско весело и удивленно говорил:
– Чудо! Фантастика! Чтобы владельцы двух разных фирм из двух совершенно разных государств, прилетели на прояснение контракта в Москву с разницей в десять минут – невероятно! Что делается, а?!
Джек Бредшоу подозрительно посмотрел на Краско и Бермана и укоризненно произнес:
– Юра, ты же деловой человек... Ты же русский коммерческий волк. Ну что ты постоянно играешь в простачка? Вы же с Левой могли бы Талейрана обвести вокруг пальца. Ты что, не понимаешь, что мы позвонили Клаусу в Бремен и договорились вылететь именно этими рейсами? О каких чудесах ты говоришь?
– Причем все это было сделано только из любви к вам, – сказал Боб Стаффорд. – Во-первых, вам не нужно дважды гонять автомобиль в аэропорт... Следовательно, мы сэкономили вам тридцать литров бензина, не считая оплаты шоферов и сбереженного моторесурса ваших автомобилей! А во вторых, мы подарили вам несколько часов вашей личной жизни, которые вам не сможет вернуть даже Господь Бог.
– Ох, Юра... – с сомнением сказал Берман. – Боюсь, что эти сэкономленные тридцать литров бензина обойдутся нам тысяч в триста фунтов стерлингов! Зная Боба и Джека...
– Страшные люди! – подтвердил Краско. – Чтобы они для нас что-то сэкономили?.. Боб, Джек! Быстро и честно: по какому пункту контракта вы собираетесь вцепиться нам в глотку?
– Так... кое-какие пустяки, – скромно проговорил Боб.
– Воображаю, что это за «пустяки»... – пробормотал Краско. – А, Лева?
– Могу себе представить, – сказал Берман, поглядывая на выход из «зеленого коридора». – Еще в сладкие времена нерушимого советского «Морпассфлота», когда мы с Юрой были беззаботны и молоды, вы по каждому контракту надирали нас, как дворовых жучек!
– Что такое «жучек»? – спросил Джек.
– Не обращай внимания, Джек, – улыбнулся Краско. – Русское народное выражение. Кстати, мы для вас тоже заготовили несколько забавных пунктиков.
– Что я вам говорил, Боб? – обеспокоенно сказал Джек. – Чтобы вы не воспринимали визит в Москву как воскресную увеселительную прогулку...
– Знаете, Джек, я согласен уступить «Посейдону» в чем угодно, кроме одного пункта. И пока я не получу согласия на это мое единственное требование, я не сяду за стол переговоров, – ответил Боб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
По многолетнему опыту построения сюжета Мартов прекрасно знал, что все заранее составленные поэпизодные планы в процессе сочинительства трансформировались черт знает как! Неожиданно всплывала какая-то неучтенка, персонажи вдруг становились излишне самостоятельными... Что-то переосмысливалось, на ходу возникали маленькие открытия, а уже ко второй трети работы план и вовсе переставал быть тем самым поводырем, который должен был привести сочинение к финалу.
Но на первых порах, пока сюжет сам не начнет тащить за шиворот своего создателя, этот план – очень даже полезная штука.
Мартов поднял глаза на большую географическую карту, увидел Москву и сразу же представил себе превосходно знакомый ему Шереметьевский аэропорт. Даже четырехлетней давности...
* * *
Когда в конце семидесятых Юрий Филиппович Краско оканчивал общеэкономический факультет МГИМО – Института международных отношений и даже уже прошел трехмесячную языковую стажировку в Англии, его пригласили в ректорат на тихий, доверительный разговор. Ректор представил его полному симпатичному человеку и удалился на заседание ученого совета, оставив юного Краско и симпатягу толстяка в своем кабинете.
С первых же слов милейший толстяк показал Юре удостоверение полковника Комитета государственной безопасности и обнаружил поразительную осведомленность о коротеньком и не бог весть каком ярком Юрином жизненном пути. И с ходу предложил ему работу в системе КГБ по той же специальности, которая будет записана в его будущем дипломе.
Честно говоря, Юра Краско был готов к такому разговору. Он только не знал, когда это произойдет. Такие собеседования проводились чуть ли не с каждым будущим выпускником МГИМО, и их клятвенные обещания о последующем неразглашении время от времени давали естественную информационную течь...
– Мало одного мудака в доме, – презрительно сказал о себе Юрин папа Филипп Степанович Краско – генерал, начальник одного из отделов Главного разведывательного управления Советской армии. – Не хватает еще, чтобы и ты ввязался в это дерьмо!
Папа нажал на все свои служебные кнопки, и Юра больше никогда не встречал того симпатичного толстого комитетского полковника.
А сразу же после окончания института все тем же могучим папиным напором молодой дипломированный экономист-международник Юрий Филиппович Краско был определен в Министерство морского флота СССР, в Управление пассажирских перевозок.
В те самые дни, когда Юра Краско только начал восхождение по первым ступенькам МГИМО, юного Леву Бермана – золотомедалиста английской средней школы и перворазрядника по штанге в легком весе – в этот же МГИМО не приняли из-за какой-то пустяковины, за которой лежала мрачная тень Левиного «пятого пункта».
Лева окончил институт иностранных языков, немножко поработал переводчиком в «Интуристе» и вскоре был оттуда вышиблен примерно по тем же причинам, по которым не был принят в МГИМО. Некоторое время занимался синхронными переводами контрабандных американских фильмов, давал уроки английского, а потом совершенно случайно, по газетному объявлению, поступил на работу в отдел пассажирских перевозок Министерства морского флота СССР – переводчиком.
Где к тому времени уже каким-то крохотным начальничком чего-то служил недавний выпускник МГИМО Юра Краско.
С тех пор прошло двадцать восемь лет.
Имена Юрия Краско и Льва Бермана – хозяев русской судовладельческой пассажирской компании «Посейдон» – пока еще не фигурировали в откровенных списках журнала «Форбс», но были превосходно известны в солидном деловом мире, далеко выходящем за пределы российских границ.
И уж так повелось издавна, что Юрий Филиппович Краско и Лев Анатольевич Берман никогда не поручали армаде заместителей и помощников встречать в аэропортах своих зарубежных партнеров, прилетающих к ним на переговоры в Москву или Петербург. Они это делали всегда сами.
Берман и Краско знали, что их английские и германские коллеги слетаются в Москву не только встревоженные визитами представителей судовладельческой фирмы с «ближневосточной ориентацией», но и для пересмотра ряда пунктов трехстороннего генерального договора в связи с ростом цен на топливо, падением доллара и пугающим скачком евро.
Они уже встретили Джека Бредшоу и Боба Стаффорда, и теперь все четверо стояли и ждали, когда из «зеленого коридора» появится Клаус фон Вальтершпиль, прилетевший из Бремена на десять минут позже прибытия рейса из Лондона.
Разговор шел по-английски. Краско весело и удивленно говорил:
– Чудо! Фантастика! Чтобы владельцы двух разных фирм из двух совершенно разных государств, прилетели на прояснение контракта в Москву с разницей в десять минут – невероятно! Что делается, а?!
Джек Бредшоу подозрительно посмотрел на Краско и Бермана и укоризненно произнес:
– Юра, ты же деловой человек... Ты же русский коммерческий волк. Ну что ты постоянно играешь в простачка? Вы же с Левой могли бы Талейрана обвести вокруг пальца. Ты что, не понимаешь, что мы позвонили Клаусу в Бремен и договорились вылететь именно этими рейсами? О каких чудесах ты говоришь?
– Причем все это было сделано только из любви к вам, – сказал Боб Стаффорд. – Во-первых, вам не нужно дважды гонять автомобиль в аэропорт... Следовательно, мы сэкономили вам тридцать литров бензина, не считая оплаты шоферов и сбереженного моторесурса ваших автомобилей! А во вторых, мы подарили вам несколько часов вашей личной жизни, которые вам не сможет вернуть даже Господь Бог.
– Ох, Юра... – с сомнением сказал Берман. – Боюсь, что эти сэкономленные тридцать литров бензина обойдутся нам тысяч в триста фунтов стерлингов! Зная Боба и Джека...
– Страшные люди! – подтвердил Краско. – Чтобы они для нас что-то сэкономили?.. Боб, Джек! Быстро и честно: по какому пункту контракта вы собираетесь вцепиться нам в глотку?
– Так... кое-какие пустяки, – скромно проговорил Боб.
– Воображаю, что это за «пустяки»... – пробормотал Краско. – А, Лева?
– Могу себе представить, – сказал Берман, поглядывая на выход из «зеленого коридора». – Еще в сладкие времена нерушимого советского «Морпассфлота», когда мы с Юрой были беззаботны и молоды, вы по каждому контракту надирали нас, как дворовых жучек!
– Что такое «жучек»? – спросил Джек.
– Не обращай внимания, Джек, – улыбнулся Краско. – Русское народное выражение. Кстати, мы для вас тоже заготовили несколько забавных пунктиков.
– Что я вам говорил, Боб? – обеспокоенно сказал Джек. – Чтобы вы не воспринимали визит в Москву как воскресную увеселительную прогулку...
– Знаете, Джек, я согласен уступить «Посейдону» в чем угодно, кроме одного пункта. И пока я не получу согласия на это мое единственное требование, я не сяду за стол переговоров, – ответил Боб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71