.. На несколько вариантов поэпизодного плана, в конце концов!
Так не погорячился ли Сергей Александрович, объявив всем своим дамам, и в первую очередь самому себе, что «доступ к телу С.А. Мартова временно прекращен»?
Вот, например, последней ночью Сергею Александровичу снилось такое!.. Такая разнузданная и мощная половуха, о которой в его возрасте теперь можно только мечтать! Что-то совсем институтско-студенческое, но уж такое реально осязаемое, что Мартов, тяжело дыша, весь в поту, пробудился в половине третьего ночи прямо-таки в состоянии, готовом к незамедлительному употреблению!.. Еле удержал себя от безумного желания тут же, срочно, по тревоге, вызвать к себе Эльку Конвицку.
Прошлепал босиком в кухню, достал из холодильника бутылку пива «Аугустинер-гольд», выпил половину бутылки прямо из горлышка и снова лег спать. И уже, наверное, под утро ему приснились испанский берег вдалеке и большой, белый, сверкающий на солнце пароход, взрезающий мелкие волны с седыми гребешками...
И хотя он знал, что судно, о котором он пытается что-то там написать, выглядело совсем иначе, следующий эпизод он начал именно с этой картинки.
* * *
... Ранним утром, под уже палящим солнцем, взрезая черно-синие воды Атлантики с мелкими волнами и нахлобученными на них белыми вспененными шапочками, ежесекундно меняющими свой фасон, быстро плыл почти двухсотметровый теплоход «Федор Достоевский».
На Солнечной палубе (эта палуба так и называлась – Солнечная) пассажиры играли в волейбол мячом, летавшим по воздуху на тонком шнуре.
Играли «на вылет». Человек пятнадцать ждали конца партии, чтобы сразиться с победителями.
В одной команде прекрасной техникой игры выделялся молодой англиканский священник Ричард Роуз. В пропотевшей спортивной фуфайке и шортах, он меньше всего походил на святого отца...
Главный доктор судна Тимур Петрович Ивлев уже выходил из дверей своей медицинской епархии, когда его перехватил Вася Котов – тот самый матрос палубной команды, которому несколько дней тому назад, пребывая в отвратительном состоянии духа, Тимур Петрович удалял зуб.
– Опять зуб? – уже в коридоре спросил Тимур у Котова.
– Да нет, док... Тут малость другое. Только между нами, Тимур Петрович... А то перед ребятами совестно. Скажут – такой бугай и...
– Что случилось? Говори быстрее, я на обход опаздываю. – И Тимур Ивлев быстро взглянул на часы.
– Мне бы чего-нибудь укрепляющего, Тимур Петрович... Такая слабость, просто спасу нет. Иду – голова кружится. Час поработаю – с ног валюсь... С чего бы это, а, док?
– Опять? – удивился Ивлев и с недоверием оглядел мощную фигуру матроса. – У тебя же и в прошлом рейсе было то же самое. Когда в Палермо заходили...
– Точно! – радостно подтвердил Вася Котов. – Вы мне тогда еще элеутерококк давали. Может, это у меня от солнца?
– А черт тебя знает – от чего это. – Ивлев снова тревожно посмотрел на часы. – Потом зайдешь, Эдуард Юрьевич тебе кардиограммку сделает. Витаминов надо жрать болше! А то на берегу все экономите, засранцы, жмотничаете, а потом в море слабость на вас нападает!
– Да вы что, Тимур Петрович?! Ни хрена я не жмотничаю на берегу! Вот только счас домик под Сестрорецком достроил, машинку сменил – двухлетнего «мерсика» взял... Жена с детями одеты, обуты не хуже других, видики-шмидики, ди-ви-ди разные, апельсинов в доме – от пуза...
– Это на какие же бабки, Вася? – искренне удивился Ивлев.
– В море ж на всем готовом, Тимур Петрович! На отоварку в загранке теперь никто не тратится. В Питере и так все есть – еще и дешевше. А тут поднес багаж в пассажирскую каютку – на тебе! Вынес обратно – та же история... Вот кто жмотничает – так это немцы и французы! Сунут пару евро и воображают о себе черт-те что! А Черчилли...
– Кто-кто?.. – не понял Ивлев.
– Ну, англичане... Те – в порядке! А канадцы там или америкосы – те вообще будьте-нате отстегивают! Главное – здоровье сохранить. Правильно я говорю, доктор?
– Ладно, некогда мне. Элеутерококк тогда в Палермо помог?
– Да как сказать... – Вася понизил голос, оглянулся по сторонам. – А может, у вас эта есть... ну, как ее?.. Ну, которые еще поют... виагра?
– Совсем спятил паренек! Слышал звон и не знаешь, откуда он... Виагра тебе нужна, как петуху тросточка. Нет у меня никакой виагры. Я ж не при борделе работаю...
Ивлев приоткрыл дверь санитарной части, крикнул в глубину:
– Луиза! Дай Котову пузырек элеутерококка. Пусть принимает три раза в день по пятнадцать – двадцать капель до еды!.. Я ушел на обход!
На второй закрытой палубе, за стойкой информационного бюро, сидели Таня Закревская и переводчица с французского и испанского – Лялька Ахназарова.
Таня по-немецки читала в микрофон объявление о работе баров и начале киносеансов, а Лялька ловко вязала на спицах что-то очень яркое и красивое. Шерстяная нитка тянулась из полиэтиленового мешка, лежавшего на полу бюро.
К стойке информационного бюро подошел молодой худенький паренек в рабочей корабельной робе и очень пижонской бейсбольной шапочке с большим козырьком – боцман Алик Грачевский и протянул Ляльке и Тане по одному большому цветку махровой темно-красной гвоздики.
– Боже, какая прелесть!.. – восхитилась Лялька Ахназарова.
А Таня, не прерывая немецкий текст, идущий от нее в микрофон и дальше – по всем пассажирским территориям огромного судна, просто встала со стула, перегнулась через барьер стойки бюро и благодарно поцеловала Алика Грачевского в щеку. И продолжила по-немецки читать в микрофон распорядок корабельного бытия.
– Откуда? – негромко и счастливо спросила Лялька.
– Там, за кормой, их полным-полно, – рассмеялся Алик. – Сами плывут за нами.
– А если серьезно?
– Если отвечу серьезно, я сразу же перестану быть тебе интересен.
Таня закончила читать немецкий текст, отключила микрофон, засунула обе гвоздики в бутылку из под минеральной воды и коротко спросила:
– Обход?
Алик кивнул головой. И в ту же секунду с разных сторон к стойке информационного бюро подошли старший помощник капитана Петр Васильевич Конюхов, старший пассажирский помощник Костя Беглов и доктор Тимур Петрович Ивлев.
– Привет, девочки, – подмигнул старпом Тане и Ляльке и оглядел свой командный состав: – Все в сборе? Вперед!
И все пошли за Конюховым. Таня Закревская крикнула им вслед:
– Тимур Петрович! Заходил доктор Вольф, спрашивал, когда мы «поднимем бокалы, содвинем их разом»? Вы ему обещали!
– Как только вы будете свободны, – на ходу ответил ей Тимур Ивлев и тут же перехватил недобрый, ревнивый взгляд Кости Беглова.
Это был обычный плановый обход судна.
Они шли по кораблю, придирчиво осматривая все на своем пути, заглядывая во все, известные только им, закоулки огромного судна.
Старпом тихо отдавал распоряжения, боцман Алик Грачевский сразу записывал все в небольшой блокнотик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Так не погорячился ли Сергей Александрович, объявив всем своим дамам, и в первую очередь самому себе, что «доступ к телу С.А. Мартова временно прекращен»?
Вот, например, последней ночью Сергею Александровичу снилось такое!.. Такая разнузданная и мощная половуха, о которой в его возрасте теперь можно только мечтать! Что-то совсем институтско-студенческое, но уж такое реально осязаемое, что Мартов, тяжело дыша, весь в поту, пробудился в половине третьего ночи прямо-таки в состоянии, готовом к незамедлительному употреблению!.. Еле удержал себя от безумного желания тут же, срочно, по тревоге, вызвать к себе Эльку Конвицку.
Прошлепал босиком в кухню, достал из холодильника бутылку пива «Аугустинер-гольд», выпил половину бутылки прямо из горлышка и снова лег спать. И уже, наверное, под утро ему приснились испанский берег вдалеке и большой, белый, сверкающий на солнце пароход, взрезающий мелкие волны с седыми гребешками...
И хотя он знал, что судно, о котором он пытается что-то там написать, выглядело совсем иначе, следующий эпизод он начал именно с этой картинки.
* * *
... Ранним утром, под уже палящим солнцем, взрезая черно-синие воды Атлантики с мелкими волнами и нахлобученными на них белыми вспененными шапочками, ежесекундно меняющими свой фасон, быстро плыл почти двухсотметровый теплоход «Федор Достоевский».
На Солнечной палубе (эта палуба так и называлась – Солнечная) пассажиры играли в волейбол мячом, летавшим по воздуху на тонком шнуре.
Играли «на вылет». Человек пятнадцать ждали конца партии, чтобы сразиться с победителями.
В одной команде прекрасной техникой игры выделялся молодой англиканский священник Ричард Роуз. В пропотевшей спортивной фуфайке и шортах, он меньше всего походил на святого отца...
Главный доктор судна Тимур Петрович Ивлев уже выходил из дверей своей медицинской епархии, когда его перехватил Вася Котов – тот самый матрос палубной команды, которому несколько дней тому назад, пребывая в отвратительном состоянии духа, Тимур Петрович удалял зуб.
– Опять зуб? – уже в коридоре спросил Тимур у Котова.
– Да нет, док... Тут малость другое. Только между нами, Тимур Петрович... А то перед ребятами совестно. Скажут – такой бугай и...
– Что случилось? Говори быстрее, я на обход опаздываю. – И Тимур Ивлев быстро взглянул на часы.
– Мне бы чего-нибудь укрепляющего, Тимур Петрович... Такая слабость, просто спасу нет. Иду – голова кружится. Час поработаю – с ног валюсь... С чего бы это, а, док?
– Опять? – удивился Ивлев и с недоверием оглядел мощную фигуру матроса. – У тебя же и в прошлом рейсе было то же самое. Когда в Палермо заходили...
– Точно! – радостно подтвердил Вася Котов. – Вы мне тогда еще элеутерококк давали. Может, это у меня от солнца?
– А черт тебя знает – от чего это. – Ивлев снова тревожно посмотрел на часы. – Потом зайдешь, Эдуард Юрьевич тебе кардиограммку сделает. Витаминов надо жрать болше! А то на берегу все экономите, засранцы, жмотничаете, а потом в море слабость на вас нападает!
– Да вы что, Тимур Петрович?! Ни хрена я не жмотничаю на берегу! Вот только счас домик под Сестрорецком достроил, машинку сменил – двухлетнего «мерсика» взял... Жена с детями одеты, обуты не хуже других, видики-шмидики, ди-ви-ди разные, апельсинов в доме – от пуза...
– Это на какие же бабки, Вася? – искренне удивился Ивлев.
– В море ж на всем готовом, Тимур Петрович! На отоварку в загранке теперь никто не тратится. В Питере и так все есть – еще и дешевше. А тут поднес багаж в пассажирскую каютку – на тебе! Вынес обратно – та же история... Вот кто жмотничает – так это немцы и французы! Сунут пару евро и воображают о себе черт-те что! А Черчилли...
– Кто-кто?.. – не понял Ивлев.
– Ну, англичане... Те – в порядке! А канадцы там или америкосы – те вообще будьте-нате отстегивают! Главное – здоровье сохранить. Правильно я говорю, доктор?
– Ладно, некогда мне. Элеутерококк тогда в Палермо помог?
– Да как сказать... – Вася понизил голос, оглянулся по сторонам. – А может, у вас эта есть... ну, как ее?.. Ну, которые еще поют... виагра?
– Совсем спятил паренек! Слышал звон и не знаешь, откуда он... Виагра тебе нужна, как петуху тросточка. Нет у меня никакой виагры. Я ж не при борделе работаю...
Ивлев приоткрыл дверь санитарной части, крикнул в глубину:
– Луиза! Дай Котову пузырек элеутерококка. Пусть принимает три раза в день по пятнадцать – двадцать капель до еды!.. Я ушел на обход!
На второй закрытой палубе, за стойкой информационного бюро, сидели Таня Закревская и переводчица с французского и испанского – Лялька Ахназарова.
Таня по-немецки читала в микрофон объявление о работе баров и начале киносеансов, а Лялька ловко вязала на спицах что-то очень яркое и красивое. Шерстяная нитка тянулась из полиэтиленового мешка, лежавшего на полу бюро.
К стойке информационного бюро подошел молодой худенький паренек в рабочей корабельной робе и очень пижонской бейсбольной шапочке с большим козырьком – боцман Алик Грачевский и протянул Ляльке и Тане по одному большому цветку махровой темно-красной гвоздики.
– Боже, какая прелесть!.. – восхитилась Лялька Ахназарова.
А Таня, не прерывая немецкий текст, идущий от нее в микрофон и дальше – по всем пассажирским территориям огромного судна, просто встала со стула, перегнулась через барьер стойки бюро и благодарно поцеловала Алика Грачевского в щеку. И продолжила по-немецки читать в микрофон распорядок корабельного бытия.
– Откуда? – негромко и счастливо спросила Лялька.
– Там, за кормой, их полным-полно, – рассмеялся Алик. – Сами плывут за нами.
– А если серьезно?
– Если отвечу серьезно, я сразу же перестану быть тебе интересен.
Таня закончила читать немецкий текст, отключила микрофон, засунула обе гвоздики в бутылку из под минеральной воды и коротко спросила:
– Обход?
Алик кивнул головой. И в ту же секунду с разных сторон к стойке информационного бюро подошли старший помощник капитана Петр Васильевич Конюхов, старший пассажирский помощник Костя Беглов и доктор Тимур Петрович Ивлев.
– Привет, девочки, – подмигнул старпом Тане и Ляльке и оглядел свой командный состав: – Все в сборе? Вперед!
И все пошли за Конюховым. Таня Закревская крикнула им вслед:
– Тимур Петрович! Заходил доктор Вольф, спрашивал, когда мы «поднимем бокалы, содвинем их разом»? Вы ему обещали!
– Как только вы будете свободны, – на ходу ответил ей Тимур Ивлев и тут же перехватил недобрый, ревнивый взгляд Кости Беглова.
Это был обычный плановый обход судна.
Они шли по кораблю, придирчиво осматривая все на своем пути, заглядывая во все, известные только им, закоулки огромного судна.
Старпом тихо отдавал распоряжения, боцман Алик Грачевский сразу записывал все в небольшой блокнотик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71