– Итак, Анри, назовем это генеральной репетицией. Запомните, Лоран, на вашей карте всех этих отметок не будет. Как только вы доведете русских вот до этой точки, вы должны будете довернуть на пять – восемь градусов влево, пока у вас в створе не совместится вон та высокая скала с оконечностью мыса... – И Уоррен скомандовал рулевому по-испански: – Лево – пять!
Рулевой молча кивнул, и перед глазами Стенли и Анри Лорана высокая скала перекрыла оконечность мыса...
– Вы меня поняли? – спросил Стенли Уоррен у Лорана.
– Я эту узкость знаю как самого себя, – огрызнулся Лоран.
– А я в этом и не сомневаюсь. Иначе был бы выбран другой лоцман.
– О Боже!.. Что же вам помешало это сделать?! – простонал Лоран.
– Только мое дружеское расположение к вам. Вы получите кучу денег и после соблюдения некоторых безопасных для вас формальностей сможете уехать со своей дочерью куда угодно... Внимание! Смотрите влево, Лоран! Видите на берегу красненький домик и дальше – ретранслятор на холме?
– Вижу.
– Вот когда ретранслятор и домик сойдутся в створе, вы будете обязаны скомандовать «Прямо – норд!» и пустить судно вперед, оставляя маяк с левого борта. Слышите? Точно на норд! Иначе три-четыре градуса левее – и судно по своей осадке сможет пройти эту глубину. Там по фарватеру четырнадцать метров...
– Какой кошмар! – с отвращением пробормотал Лоран.
– Прямо – норд! – по-испански скомандовал Уоррен рулевому. – Анри, я послежу за показаниями эхолота, а вы, пожалуйста, отметьте на карте эти ориентиры – красный домик и ретранслятор на холме. И не бойтесь запачкать руки, Лоран! Вам платят большие деньги.
Глядя вперед и сверяясь с показаниями компаса, рулевой усмехнулся. Наверное, он недурно понимал и английский язык...
Анри Лоран проставил отметки на карте и поднял глаза. И увидел впереди белый, пенный, завивающийся бурун над подводным рифом!
– Внимание, рифы!!! – мгновенно прокричал он рулевому. – Прямо по носу – бурун! Лево руля! Черт вас, проклятых, подери!..
Перепуганный рулевой резко рванул штурвал, судно на всем ходу бросило влево, и бурун, клокочущий над подводной скалой, неумолимо и убийственно торчащей со дна залива, прошел с правой стороны «Торнадо».
Стенли отпрянул от приборов, медленно вытер мгновенно взмокшее испуганное лицо. Перевел дух, негромко сказал Лорану:
– Не хватало нам самим напороться... Спасибо, Анри.
– А пошли бы вы все... – злобно проговорил Лоран.
На мостик поднялся удивленный Чарли:
– Что случилось?
Не желая объясняться, Стенли махнул рукой и, все еще не придя в себя от испуга, сказал:
– Чарли, давайте сверим ваши промеры глубин с показаниями эхолота...
– Сейчас, – ответил ему Чарли и повернулся к Анри Лорану: – Месье Лоран, вы давно видели своего друга доктора Краузе?
Лоран насторожился:
– Позавчера. А что?
– Произошла неприятность, – сочувственно сказал Чарли. – Сегодня ночью доктор Мартин Краузе умер от сердечного приступа.
Рулевой с интересом скосил глаза на замершего Анри Лорана.
Лоран помолчал, а потом тихо, севшим голосом, проговорил с нескрываемой ненавистью:
– Это вы его убили...
– Нет, – очень спокойно ответил ему Чарли. – Нет, месье Лоран. Доктора Мартина Краузе убили вы. Наверное, он просто не выдержал той душещипательной истории, которую вы ему рассказали позавчера вечером.
* * *
... Вот когда сегодняшнему Мартову и самому стало как-то уж очень тошнехонько и грустно...
«...над вымыслом слезами обольюсь...»
Так ведь и вымысла-то не было тут никакого! Просто вспомнил о том, что четыре года тому назад в одном из затерянных уголков земного шара убили хорошего и доброго человека...
И это после трех с половиной тысяч погибших в Нью-Йорке...
После нескончаемых взрывов по всей России, по всему миру, уносящих в небо десятки тысяч человеческих жизней.
После раскола возмущенной Земли и вырвавшегося из берегов разъяренного Океана, где жертвы людские исчислялись уже сотнями тысяч!
А вот написал Мартов о смерти одного доктора Мартина Краузе.
* * *
... В ночной бар теплохода не доходил шум судовых машин, а удары волн слышались далеко внизу. Досаждал верхнему ночному бару только ветер. Стоило приоткрыть входные двери, как в баре тревожно взлетали занавески на окнах...
В этот поздний час в баре было людно и шумно.
Негромко, под сурдинку, играл оркестр. Босиком танцевала захмелевшая молодая француженка, сдержанно и чуточку старомодно двигались в танце пожилые пары...
Несколько старых немцев были в национальных баварских костюмах – расшитые суконные жилеты, кожаные штаны по колено – «ледерхозы», высокие шерстяные чулки грубой вязки и тяжелые горные ботинки. У некоторых на головах – войлочные шляпки с коротким фазаньим пером за лентой.
Все они сидели за одним столом, где не было живого места от тучи пивных кружек. Обнявшись, немцы громко и не очень трезво пели и довольно слаженно раскачивались в такт своей собственной песне, не имевшей никакого музыкального отношения к мелодии оркестра...
Около стойки бара, за офицерским столом, сидели Таня Закревская, Тимур Петрович Ивлев и старый хирург из Гамбурга – доктор Зигфрид Вольф.
Со стаканом джина в руке, доктор Вольф что-то горячо и увлеченно втолковывает Тимуру Ивлеву, а Таня тут же переводит:
– Доктор Вольф говорит, что, по его расчетам, будущее принадлежит инвазивной хирургии... А что такое инвазивная хирургия, Тимур Петрович?
– Танюшечка... Вы не могли бы называть меня просто – Тимур? А то Тимур Петрович звучит, по-моему, ужасно!.. Все равно что Иван Мухамедович.
– С удовольствием, Тимур! – тут же согласилась Таня. – Хотя ничего ужасного в Тимуре Петровиче я не вижу... Положите мне, пожалуйста, в мартини еще кусочек льда и объясните наконец, что такое инвазивная хирургия, Тимур... Так лучше?
Ивлев благодарно поцеловал Тане руку, щипчиками вытащил из толстенького термоса кубик льда и осторожно опустил его в Танин широкий стакан с мартини. И сказал ей:
– А вот это я вам потом как-нибудь объясню. Скажите доктору Вольфу, что сейчас у нас в России инвазивная хирургия получила очень широкое применение. Хотя я считаю, что в целом ряде экстренных случаев без широких открытых полостных операций все равно не обойтись...
Таня Закревская стала было переводить слова Тимура Ивлева доктору Вольфу, как вдруг...
...около стойки бара послышался звон разбитого стекла, возня, хриплые выкрики...
Два старых человека – вечно пьяный англичанин Джеффри Бриджес и очень старый толстый лысый немец, жалко и неумело вцепившись друг в друга, злобно кричали каждый на своем языке...
– Вы бомбили Лондон, Плимут, Глазго!.. – брызгая слюной, орал багровый Джефф Бриджес. – Вы со своей вонючей аккуратностью методически разрушали наши города!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71