– Пожалуйста, – сказал Маскалл.
– В давние времена, – начала Глимейл, – когда моря были горячими, и над землей висели плотные облака, и жизнь была богата превращениями, Свейлон пришел на этот остров, куда раньше не ступала нога человека, и начал играть свою музыку – первую музыку на Тормансе. По ночам, когда светила луна, люди обычно собирались на том берегу, что лежит позади нас, и слушали тихие сладкие напевы, доносившиеся из-за моря. Однажды ночью Создатель (которого ты называешь Кристалменом) проходил здесь вместе с Крэгом. Некоторое время они слушали музыку, и Создатель сказал: «Слышал ли ты более прекрасные звуки? Это мой мир и моя музыка». Крэг топнул ногой и засмеялся. «Чтобы я пришел в восторг, ты должен создать что-то получше. Пойдем туда и посмотрим на этого неумеху за работой». Создатель согласился, и они перешли на остров. Свейлон не мог их видеть. Создатель встал за его спиной и вдохнул мысли в его душу, и его музыка стала в десять раз чудеснее, и люди, слушавшие на берегу, обезумели от болезненного удовольствия. «Может ли существовать более величественная мелодия?» – спросил Создатель. Крэг усмехнулся и сказал: «Ты по природе сладострастен. Теперь дай я попробую». И тогда он стал позади Свейлона и быстро швырнул в его сознание уродливые диссонансы. И инструмент его дал такую трещину, что никогда с тех пор не играл верно. И впредь Свейлон мог извлекать лишь искаженную музыку; и все же она влекла людей больше, чем любая другая. Пока Свейлон был жив, многие переправлялись на остров, чтобы послушать удивительные звуки, но ни один не смог их выдержать; все погибли. После смерти Свейлона другой музыкант занял его место, и так факел передавался из рук в руки, и теперь его несет Эртрид.
– Интересная легенда, – заметил Маскалл. – Но кто такой Крэг?
– Говорят, что когда мир родился, с ним родился Крэг – дух, состоящий из частиц Маспела, которые Создатель не знал, как преобразовать. И с тех пор ничто в этом мире не шло так, как надо, потому что Крэг повсюду следует по стопам Создателя и разрушает все, что тот творит. К любви он добавляет смерть; к сексу – стыд; к разуму – безумие; к добродетели – жестокость; к красивой внешности – кровавые внутренности. Таковы поступки Крэга, поэтому те, кто любит этот мир, зовут его дьяволом. Они не понимают, Маскалл, что без него мир потерял бы свою красоту.
– Крэг и красота! – воскликнул он с циничной улыбкой.
– Именно так. Та самая красота, в поисках которой мы сейчас путешествуем. Та красота, ради которой я отвергла мужа, детей и счастье… Неужели ты считал, что красота приятна?
– Конечно.
– Та приятная красота – это безжизненная смесь Создателя. Чтобы увидеть красоту в ее ужасной чистоте, нужно оторвать от нее удовольствие.
– Ты говоришь, что я ищу красоту, Глимейл? У меня и мысли такой не было.
Она не ответила на это замечание. Подождав несколько минут, не заговорит ли она снова, он опять повернулся к ней спиной. Они молчали до самого прибытия на остров.
К тому времени, как они приблизились к его берегам, воздух стал прохладным и сырым. Бранчспелл почти касался моря. Остров оказался длиной около трех-четырех миль. Сначала шла широкая полоса песка, потом низкие темные скалы, а за ними множество невысоких холмов, полностью лишенных растительности. Течение подходило к берегу ярдов на сто, а затем круто поворачивало и шло вдоль суши.
Глимейл спрыгнула в воду и поплыла к берегу, Маскалл последовал ее примеру, а покинутый плот быстро скрылся из вида, уносимый течением. Вскоре их ноги коснулись дна, и они смогли идти оставшуюся часть пути. К тому времени, как они вышли на сушу, солнце село.
Глимейл направилась прямо к холмам; и Маскалл, бросив один взгляд на низкие неясные очертания Умфлешского леса, последовал за ней. Вскоре они взобрались на скалы. Далее подъем был пологим и легким; идти по сухой коричневой почве было нетрудно.
Немного в стороне, слева от них, светилось что-то белое.
– Нет необходимости подходить туда, – сказала женщина. – Это не что иное, как один из тех скелетов, о которых говорил Полкраб. И смотри – вон там еще один!
– Убедительно! – заметил Маскалл, улыбаясь.
– Нет ничего смешного в том, чтобы умереть во имя красоты, – сказала Глимейл, хмуря брови.
И когда вдоль всего их пути он увидел бесчисленные человеческие кости, ослепительно-белые и грязно-желтые, разбросанные повсюду, будто он шел по обнажившемуся кладбищу среди холмов, он согласился с ней и впал в уныние.
Было еще светло, когда они достигли наивысшей точки и перед ними открылась другая сторона острова. Море на севере ничем не отличалось от того, которое они пересекли, но его яркие краски быстро исчезали в сумерках.
– Вон Маттерплей, – сказала женщина, указывая пальцем на какую-то невысокую полоску суши на горизонте, до которой, как показалось Маскаллу, было еще дальше, чем до Умфлеша.
«Интересно, как добирался Дигран», – подумал Маскалл.
Неподалеку, в углублении, окруженном небольшими холмами, они увидели маленькое круглое озеро, не больше полумили в диаметре. В его воде отражались краски закатного неба.
– Это, должно быть, Айронтик, – заметила Глимейл.
– Что это?
– Я слышала, что это инструмент, на котором играет Эртрид.
– Мы приближаемся к цели, – ответил он. – Пошли посмотрим.
Приблизившись, они увидели на противоположной стороне человека, лежащего в позе спящего.
– Кто это, если не он сам? – сказал Маскалл. – Пройдем по воде, она нас выдержит; сэкономим время.
Теперь он взял на себя руководство и, быстро шагая, начал спускаться по склону, граничащему с этим берегом озера. Глимейл с достоинством следовала за ним, как завороженная, не сводя глаз с лежащего человека. Дойдя до воды, Маскалл попробовал ее ногой, чтобы убедиться, выдержит ли она его вес. Вода выглядела немного необычно, что заставляло его сомневаться. Поверхность воды была спокойной, темной, отлично отражающей, походившей на зеркало жидкого металла; убедившись, что вода его выдержит и ничего не случилось, он поставил на поверхность вторую ногу. Мгновенно всем телом он ощутил мощный удар, как от сильного электрического тока, и беспомощно рухнул обратно на берег.
Придя в себя, он отряхнулся от грязи и направился в обход озера. Глимейл пошла за ним, и они вместе описали полукруг. Подойдя к человеку, Маскалл ткнул его ногой. Тот проснулся и, моргая, уставился на них.
Его бледное, нерешительное, безучастное лицо выразило неудовольствие. На подбородке и голове торчали жидкие пучки черных волос. На лбу у него вместо третьего глаза находился абсолютно круглый орган с замысловатыми завитками, похожий на ухо. От человека неприятно пахло. На вид ему было не очень много лет.
– Просыпайся, приятель, – резко сказал Маскалл, – и скажи, не ты ли Эртрид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76