- Это мне тоже понятно, - тихо сказал Хэл.
- Но если нам здорово повезет, мы взорвем и геостанцию, а затем, прежде чем поднимется тревога и за нами начнется погоня, сумеем прорваться обратно в горы. Если же нам повезет меньше, мы не сумеем прорваться в горы, а если все сложится совсем неудачно, то нас уничтожат прежде, чем мы попытаемся взорвать станцию.
- Разве вашему народу в этой части континента не нужна энергия для сельскохозяйственных и бытовых нужд?
- Нужна. - Она посмотрела ему прямо в глаза. - Но энергию этой станции используют и Иные на своей верфи для строительства космических кораблей, единственной в северном полушарии. Если мы взорвем станцию, им придется переориентировать все свои планы на использование верфи на Южном Континенте, но она меньше по размерам и ее системы коммуникаций и обеспечения хуже.
- А не слишком высокую цену вы платите только за то, чтобы вставлять им палки в колеса? - спросил Хэл.
- В нашем деле низких цен не бывает, - ответила Рух. Налетел первый легкий порыв ветерка, обдав их ночной прохладой. В сумерках лицо Рух было по-прежнему видно отчетливо, но оно казалось каким-то далеким, словно сгущающаяся темнота подчеркивала ее отстраненность не только от него, но и от всех остальных во Вселенной. Внезапно Хэла охватило сильное волнение, и он, повинуясь необъяснимому порыву, положил руки ей на плечи, наклонился вперед и пристально посмотрел в глаза. В течение секунды их лица разделяли всего несколько дюймов, а затем, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делает, он крепко обнял ее и поцеловал.
Хэл почувствовал ее растерянность и удивление, сменившееся через мгновение бурным ответным порывом, бросившим ее навстречу его объятиям. Но уже секунду спустя Рух уперлась ему в плечи ладонями и оттолкнула от себя с такой силой, которой он от нее не ожидал.
Он выпустил ее из своих объятий. Они стояли и смотрели друг на друга почти в полной темноте.
- Кто ты? - Голос Рух звучал глухо и еле слышно. Он с трудом разобрал ее слова.
- Ты знаешь, кто я, - ответил он. - Я все тебе рассказал.
- Нет. - Ее голос оставался таким же глухим. Она пристально смотрела на него. - В тебе есть что-то гораздо большее.
- Если так, то я об этом не знаю.
- Ты знаешь.
Она не отрывала от него взгляда еще секунду.
- Нет, наверное, ты действительно не знаешь, - проговорила она наконец и отступила от него на шаг. - Я никому не могу принадлежать. - Казалось, ее слова доносились откуда-то издалека. - Я Воин Господа.
Он не нашелся, что сказать в ответ.
- Ты не понимаешь? - спросила она после паузы. Он покачал головой.
- Я одна из Избранных. Как Иаков. Ты знаешь, что это означает?
- Один из моих воспитателей был Избранным, - медленно ответил он. - Я понимаю.
- Это означает, что меня избрал Бог. Я делаю то, что должна делать, а не то, что мне хочется. - Теперь уже ее лица почти совсем не было видно в сумерках. - Прости меня, Хэл.
- За что?
- За все, что я сделала, - ответила она.
- Ты не сделала ничего. - Его голос зазвучал более резко. - Это я.
- Наверное, - согласилась она. - Но и я тоже. Только, пока я отвечаю за отряд, я не могу быть другой.
- Да, - сказал Хэл.
Рух протянула руку и дотронулась до его плеча. Он почувствовал прикосновение пальцев, и ему показалось, что даже сквозь грубую ткань рукава рубашки он ощущает тепло ее руки.
- Пошли, - позвала она. - Нам еще надо поговорить с Иаковом, тебе и мне.
- Хорошо, - ответил Хэл. Рух повернулась, и они пошли обратно через лес.
В своей палатке посредине лагеря Иаков расстилал на полу спальный мешок, видимо, готовясь лечь спать. При их появлении у входа он перестал возиться с постелью, выпрямился и повернулся к ним. В свете лампочки, подвешенной к центральной опорной стойке палатки, его лицо, изрезанное глубокими морщинами, теперь выглядело гораздо более старым, чем казалось Хэлу до сих пор.
- Я выйду, - сказал он.
Он шагнул вперед, и они отступили в сторону, чтобы дать ему пройти. Из палатки наружу через отстегнутый и поднятый клапан входа проходило достаточно света, чтобы в ночной темноте можно было разглядеть лица друг друга.
- Иаков, - начала Рух. - Я говорила с Ховардом, и я думаю, он теперь понимает, против чего мы с тобой возражаем.
Иаков посмотрел на Хэла, но ничего не сказал. Помня свое обещание постараться понять его, Хэл подавил в себе инстинкт настороженности, сработавший при виде двух глубоких темных провалов на лице, скрывавших устремленные на него глаза.
- Учитывая, что он помог нам добыть значительное количество исправных конусных ружей, я обещала отдать ему в качестве награды одно из них.
Иаков кивнул.
- И еще я полностью посвятила его в наши планы на ближайшие несколько недель.
- Отрядом командуешь ты. - Иаков повернулся к ней, когда она заговорила о ружьях. Теперь его лицо, казавшееся в темноте белесым пятном, было снова обращено к Хэлу. - Ховард, я твой командир. Ты станешь мне подчиняться с этих пор?
- Да, - ответил Хэл.
Он чувствовал себя совершенно обессилевшим. Его собеседники, наверное, тоже. Они больше ничего не говорили. Он переводил взгляд с Рух на Дитя Господа. Все трое стояли на некотором расстоянии Друг от друга, в вершинах невидимого треугольника.
- Если это все, - сказал Хэл, - тогда я пойду в свою палатку. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответила Рух, не сдвинувшись с места.
- Все мы во власти Господа, - произнес, также не пошевелившись, Иаков.
Хэл повернулся и пошел прочь. Большого общего, костра в эту ночь не разжигали, так что, когда он повернулся спиной к палатке, его сразу же окутала тьма. Но, разбивая лагерь, в отряде всегда придерживались одной и той же планировки, и кроме того, пока он шагал в темноте, его глаза начали привыкать к ней, и вскоре неяркого лунного света стало уже достаточно, чтобы он смог найти дорогу к своей палатке. Добравшись до нее, он увидел, что внутри горит включенная на минимальную яркость лампочка, тусклый свет которой едва освещает изогнутую поверхность холодных стенок его ночного убежища.
Джейсон крепко спал. Хэл молча разделся, выключил лампочку и забрался в спальный мешок. Он лежал на спине, уставившись в темноту, пребывая в каком-то промежуточном состоянии между сном и бодрствованием. Перед его мысленным взором вновь вставали картины восхождения по отвесной скале, он опять видел перед собой милиционера из первой группы, которого одобрительно похлопывал по спине его товарищ, и слышал, как тот смеется в ответ. Он снова нажимал спуск игольного ружья и видел, как падали, один за другим, три человека. Он швырял конусные ружья, превращенные им в гранаты, туда, где притаились группы засады. Он следил за тем, как ружье в руках Иакова, развернувшись, нацеливалось в грудь милицейскому офицеру, и отталкивал его ствол в сторону…
Рух, ее лицо в неярком свете угасающего дня… Хэл крепко зажмурил глаза, стараясь заснуть, но на этот раз и разум и тело отказались ему повиноваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128