В лучшем же – это означает, что ему до сих пор неизвестно, что я пытаюсь его найти. И в эту самую секунду я понимаю, что на мне нет бейсболки. Это – наихудший из всех возможных подарков. Бейсболку мне подарила Андзю. Начинаю вспоминать – в игровом центре она была еще у меня. Выхожу на улицу и прокладываю дорогу обратно сквозь потоки искателей развлечений.
«Зэке Омега и луна красной чумы» не нашли нового клиента, но бейсболка исчезла. Я обыскиваю взглядом ряды студентов, тузящих потомство «Уличного бойца», толпу детворы вокруг «2084»; кабинки с девчонками, цифрующими свои фото под лица знаменитостей; аллеи служащих, играющих в маджонг с видеостриптизершами. Странно. Эти люди, подобно моей матери, платят психоаналитикам и лежат в клиниках, чтобы вернуться к реальности,– и эти же люди, подобно мне, платят «Сони» и «Сега», чтобы вернуться в виртуальный мир. В типе с отвисшим подбородком, по тому, как он барабанит по клавишам, я узнаю смотрителя. Приходится кричать ему в ухо. Оно пахнет серой.
– Вам не отдавали кепку?
– Че?
– Я оставил здесь бейсболку, полчаса назад.
– Зачем?
– Забыл!
«Пожалуйста, подождите – совершается транзакция».
– Забыл, зачем оставил?
– Ладно, неважно.
Я вспоминаю о своем зрителе. «Наверху, в бильярдном зале» – так он сказал. Отыскиваю заднюю лестницу и поднимаюсь. Наверху – подводная тишина и подводный же полумрак. Три ряда столов, покрытых сукном цвета морской волны, по шесть в каждом ряду. Я вижу его в дальнем углу, он играет в одиночку, и на голове у него моя бейсболка. Его хвост продет в отверстие над ремешком застежки. Он загоняет шар в лузу, поднимает глаза и жестом приглашает меня подойти.
– Я знал, что ты вернешься. Поэтому и не стал тебя догонять. Хочешь отыграть?
– Я предпочел бы, чтобы ты просто снял ее и отдал.
– И в чем же здесь интерес?
– Никакого интереса. Но это моя кепка.
Оценивающий взгляд.
– Верно.– Он с поклоном преподносит ее мне.– Без обид. Сегодня я сам не свой.
– Ничего. Спасибо, что спас мою кепку.
– Он улыбается честной улыбкой:
– Пожалуйста.
– Мой шаг:
– Итак, э-э, насколько она теперь опаздывает?
– А когда «опоздать» переходит в «кинуть»?
– Не знаю. Часа через полтора?
– Тогда эта стерва меня форменным образом кинула. А мне пришлось заплатить за этот стол до десяти.– Он тычет кием.– Разыграем несколько рамок, если ты не занят.
– Я не занят. Но у меня нет ни гроша, чтобы поставить на кон.
– Сигарету за партию ты можешь себе позволить?
Я в какой-то мере польщен, что он принимает меня настолько всерьез, что предлагает сыграть с ним в пул. Все, чем я располагал по части компании, с тех пор как приехал в Токио, были Кошка, Таракан и Суга.
– Конечно.
Юдзу Даймон – студент последнего курса юридического факультета, уроженец Токио и лучший игрок в пул, какого я когда-либо встречал. Он в самом деле великолепен. На прошлой неделе я посмотрел «Игрока в бильярд». Даймон мог бы разделать героя Пола Ньюмена под орех. Из вежливости он позволяет мне выиграть пару партии, но к десяти часам выигрывает семь следующих подчистую, отточенным стилем, с разворотами на 1800 и ударами с наскока. Мы сдаем кии и садимся выкурить свои трофеи. Моя пластмассовая зажигалка сдохла: огонек пламени со щелчком вылетает из-под большого пальца Даймона. Красивая вещь.
– Платина,– говорит Даймон.
– Должно быть, стоит целое состояние.
– Мне ее подарили на двадцать лет. Тебе надо больше тренироваться.– Даймон кивает в сторону стола.– У тебя меткий глаз.
– Ты говоришь, как мой школьный учитель физкультуры.
– Брось. Послушай, Миякэ, я решил, что суббота обязана компенсировать мне этот облом. Что скажешь, если мы пойдем в бар и снимем девчонок?
– Э-э, спасибо. Я лучше пойду.
– Твоя подружка никогда не узнает об этом. Токио слишком велик.
– Да нет, дело совсем не в…
– Значит, женщина тебя сейчас не ждет?
– Не то чтобы на самом деле, нет, но…
– Не хочешь же ты сказать, что ты – голубой?
– Насколько я знаю, нет, но…
– Тогда ты дал обет воздержания? Ты член какой-нибудь религиозной секты?
Я показываю ему содержимое своего бумажника.
– Ну и что? Я предлагаю оплатить все расходы.
– Я не могу принимать от тебя подачки. Ты и так уже заплатил за стол.
– Ты не будешь принимать от меня подачки. Я же говорил тебе, что собираюсь стать адвокатом. Адвокаты никогда не тратят собственных денег. У моего отца есть счет на представительские расходы, на котором лежит четверть миллиона иен, которые нужно истратить, или бюджет его департамента будет подвергнут пересмотру. Так что, видишь, отказываясь, ты ставишь нашу семью в трудное положение.
Крупная сумма.
– И так каждый год?
Даймон видит, что я говорю серьезно, и разражается смехом:
– Каждый месяц, дурень!
– Принимать подачки от твоего отца еще хуже, чем от тебя.
– Слушай, Миякэ, я всего лишь предлагаю выпить пару кружек пива. Самое большее, пять. Я не пытаюсь купить твою душу. Брось. Когда у тебя день рожденья?
– Через месяц,– вру я.
– Тогда считай, что я заранее делаю тебе подарок.
Санта-Клаус работает за барной стойкой, красноносый Олененок Рудольф появляется из туалета с метлой в руках, а эльфы в колпаках обслуживают столики. Я наблюдаю, как под потолком танцуют снежинки, и покуриваю «Мальборо», зажженную Девой Марией. Юдзу Даймон барабанит пальцами по столу в такт психоделическим рождественским песнопениям.
– Это место называется «Бар веселого Рождества».
– Но сегодня девятое сентября.
– Здесь каждый вечер двадцать пятое декабря. Это то, что мы называем детской забавой.
– Возможно, я наивен, но ведь твою девушку могло просто что-нибудь задержать.
– Ты более чем наивен. В каком веке застряла эта твоя Якусима? Стерва кинула меня. Я знаю. Мы с ней договорились. Если бы она хотела прийти, она пришла бы. А теперь я одинок, как новорожденный младенец, и на нее мне наплевать. Наплевать. Но – только не оборачивайся сразу – кажется, прибыл наш утешительный приз. Вон там, в уголке между камином и елкой. Одна в кофейной коже, другая в вишневом бархате.
– Они выглядят как модели.
– Модели для чего?
– Такие на меня дважды не посмотрят. И разу не посмотрят.
– Я обещал оплатить твою выпивку, но не ублажать твое эго.
– Я это и имею в виду.
– Чушь.
– Посмотри, как я одет.
– Мы скажем, что ты роуди какой-нибудь группы.
– Я даже за роуди не сойду.
– Мы скажем, что ты роуди у «Металлики».
– Но ведь мы же с ними не знакомы.
Даймон закрывает лицо ладонями и хихикает:
– Ах, Миякэ, Миякэ. Для чего, ты думаешь, созданы бары? Ты думаешь, людям нравится платить астрономические цены за дрянные коктейли? Допивай свое пиво. Чтобы внедриться в расположение противника, понадобится виски. Никаких возражений!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
«Зэке Омега и луна красной чумы» не нашли нового клиента, но бейсболка исчезла. Я обыскиваю взглядом ряды студентов, тузящих потомство «Уличного бойца», толпу детворы вокруг «2084»; кабинки с девчонками, цифрующими свои фото под лица знаменитостей; аллеи служащих, играющих в маджонг с видеостриптизершами. Странно. Эти люди, подобно моей матери, платят психоаналитикам и лежат в клиниках, чтобы вернуться к реальности,– и эти же люди, подобно мне, платят «Сони» и «Сега», чтобы вернуться в виртуальный мир. В типе с отвисшим подбородком, по тому, как он барабанит по клавишам, я узнаю смотрителя. Приходится кричать ему в ухо. Оно пахнет серой.
– Вам не отдавали кепку?
– Че?
– Я оставил здесь бейсболку, полчаса назад.
– Зачем?
– Забыл!
«Пожалуйста, подождите – совершается транзакция».
– Забыл, зачем оставил?
– Ладно, неважно.
Я вспоминаю о своем зрителе. «Наверху, в бильярдном зале» – так он сказал. Отыскиваю заднюю лестницу и поднимаюсь. Наверху – подводная тишина и подводный же полумрак. Три ряда столов, покрытых сукном цвета морской волны, по шесть в каждом ряду. Я вижу его в дальнем углу, он играет в одиночку, и на голове у него моя бейсболка. Его хвост продет в отверстие над ремешком застежки. Он загоняет шар в лузу, поднимает глаза и жестом приглашает меня подойти.
– Я знал, что ты вернешься. Поэтому и не стал тебя догонять. Хочешь отыграть?
– Я предпочел бы, чтобы ты просто снял ее и отдал.
– И в чем же здесь интерес?
– Никакого интереса. Но это моя кепка.
Оценивающий взгляд.
– Верно.– Он с поклоном преподносит ее мне.– Без обид. Сегодня я сам не свой.
– Ничего. Спасибо, что спас мою кепку.
– Он улыбается честной улыбкой:
– Пожалуйста.
– Мой шаг:
– Итак, э-э, насколько она теперь опаздывает?
– А когда «опоздать» переходит в «кинуть»?
– Не знаю. Часа через полтора?
– Тогда эта стерва меня форменным образом кинула. А мне пришлось заплатить за этот стол до десяти.– Он тычет кием.– Разыграем несколько рамок, если ты не занят.
– Я не занят. Но у меня нет ни гроша, чтобы поставить на кон.
– Сигарету за партию ты можешь себе позволить?
Я в какой-то мере польщен, что он принимает меня настолько всерьез, что предлагает сыграть с ним в пул. Все, чем я располагал по части компании, с тех пор как приехал в Токио, были Кошка, Таракан и Суга.
– Конечно.
Юдзу Даймон – студент последнего курса юридического факультета, уроженец Токио и лучший игрок в пул, какого я когда-либо встречал. Он в самом деле великолепен. На прошлой неделе я посмотрел «Игрока в бильярд». Даймон мог бы разделать героя Пола Ньюмена под орех. Из вежливости он позволяет мне выиграть пару партии, но к десяти часам выигрывает семь следующих подчистую, отточенным стилем, с разворотами на 1800 и ударами с наскока. Мы сдаем кии и садимся выкурить свои трофеи. Моя пластмассовая зажигалка сдохла: огонек пламени со щелчком вылетает из-под большого пальца Даймона. Красивая вещь.
– Платина,– говорит Даймон.
– Должно быть, стоит целое состояние.
– Мне ее подарили на двадцать лет. Тебе надо больше тренироваться.– Даймон кивает в сторону стола.– У тебя меткий глаз.
– Ты говоришь, как мой школьный учитель физкультуры.
– Брось. Послушай, Миякэ, я решил, что суббота обязана компенсировать мне этот облом. Что скажешь, если мы пойдем в бар и снимем девчонок?
– Э-э, спасибо. Я лучше пойду.
– Твоя подружка никогда не узнает об этом. Токио слишком велик.
– Да нет, дело совсем не в…
– Значит, женщина тебя сейчас не ждет?
– Не то чтобы на самом деле, нет, но…
– Не хочешь же ты сказать, что ты – голубой?
– Насколько я знаю, нет, но…
– Тогда ты дал обет воздержания? Ты член какой-нибудь религиозной секты?
Я показываю ему содержимое своего бумажника.
– Ну и что? Я предлагаю оплатить все расходы.
– Я не могу принимать от тебя подачки. Ты и так уже заплатил за стол.
– Ты не будешь принимать от меня подачки. Я же говорил тебе, что собираюсь стать адвокатом. Адвокаты никогда не тратят собственных денег. У моего отца есть счет на представительские расходы, на котором лежит четверть миллиона иен, которые нужно истратить, или бюджет его департамента будет подвергнут пересмотру. Так что, видишь, отказываясь, ты ставишь нашу семью в трудное положение.
Крупная сумма.
– И так каждый год?
Даймон видит, что я говорю серьезно, и разражается смехом:
– Каждый месяц, дурень!
– Принимать подачки от твоего отца еще хуже, чем от тебя.
– Слушай, Миякэ, я всего лишь предлагаю выпить пару кружек пива. Самое большее, пять. Я не пытаюсь купить твою душу. Брось. Когда у тебя день рожденья?
– Через месяц,– вру я.
– Тогда считай, что я заранее делаю тебе подарок.
Санта-Клаус работает за барной стойкой, красноносый Олененок Рудольф появляется из туалета с метлой в руках, а эльфы в колпаках обслуживают столики. Я наблюдаю, как под потолком танцуют снежинки, и покуриваю «Мальборо», зажженную Девой Марией. Юдзу Даймон барабанит пальцами по столу в такт психоделическим рождественским песнопениям.
– Это место называется «Бар веселого Рождества».
– Но сегодня девятое сентября.
– Здесь каждый вечер двадцать пятое декабря. Это то, что мы называем детской забавой.
– Возможно, я наивен, но ведь твою девушку могло просто что-нибудь задержать.
– Ты более чем наивен. В каком веке застряла эта твоя Якусима? Стерва кинула меня. Я знаю. Мы с ней договорились. Если бы она хотела прийти, она пришла бы. А теперь я одинок, как новорожденный младенец, и на нее мне наплевать. Наплевать. Но – только не оборачивайся сразу – кажется, прибыл наш утешительный приз. Вон там, в уголке между камином и елкой. Одна в кофейной коже, другая в вишневом бархате.
– Они выглядят как модели.
– Модели для чего?
– Такие на меня дважды не посмотрят. И разу не посмотрят.
– Я обещал оплатить твою выпивку, но не ублажать твое эго.
– Я это и имею в виду.
– Чушь.
– Посмотри, как я одет.
– Мы скажем, что ты роуди какой-нибудь группы.
– Я даже за роуди не сойду.
– Мы скажем, что ты роуди у «Металлики».
– Но ведь мы же с ними не знакомы.
Даймон закрывает лицо ладонями и хихикает:
– Ах, Миякэ, Миякэ. Для чего, ты думаешь, созданы бары? Ты думаешь, людям нравится платить астрономические цены за дрянные коктейли? Допивай свое пиво. Чтобы внедриться в расположение противника, понадобится виски. Никаких возражений!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126