Не отрывая глаз от объяснения, Чантурия спросил:
– Скольких налетчиков вы опознали?
– Скольких… скольких? Ни одного. В моем объяснении не написано, что я кого-то опознал. Разве не так?
Чантурия поднял на него глаза:
– Вот ваше объяснение. Узнаете? Вот ваша подпись внизу. Это ваша подпись?
Лев Бок утвердительно кивнул и добавил:
– Но я же говорил милиционеру, что не знаю никого из налетчиков.
– Мы сейчас не обсуждаем, что вы там говорили в милиции. Я спрашиваю: скольких из них вы опознали?
– Но они же натянули на лица капюшоны…
– И все же если вы кого-то хорошо знаете, то он не скроется и под капюшоном.
– А с какой стати кто-то из моих знакомых станет нападать на кафе?
– На этот вопрос я не могу ответить. Я хочу знать пока одно: скольких налетчиков вы знаете, а вы на мой вопрос не отвечаете.
– Я же вам сказал: никого из них не знаю.
– Нет, вы не сказали. Это ваше официальное показание?
– Так я написал в объяснении, я же помню.
– Да, но теперь-то это ваше официальное показание?
– Да, конечно же.
– Очень хорошо. Пойдем дальше. Я думаю, если вы перестанете уклоняться от моих вопросов, то дело пойдет гораздо быстрее, гражданин Бок.
Паузы в выстукивании Боком барабанной дроби сократились с двух секунд до одной.
– Но уверяю вас, я вовсе не уклонялся от вопросов! Я просто…
Чантурия резко оборвал его:
Какой банде вы платите за покровительство?
Руки администратора наконец-то успокоились.
– Не понимаю, о чем речь? Пальцы снова забарабанили.
– Вы же образованный человек, гражданин Бок. Безусловно, вам понятен русский язык. Кому вы платите за охрану от нападений, подобных произошедшему?
– Охранять граждан государства входит в обязанности органов безопасности, – твердо и с пафосом заявил Бок.
Чантурия лишь рассмеялся. Он много лет вырабатывал в себе умение придавать смеху презрительный оттенок и очень любил смеяться таким образом.
– Конечно, вы правы. И мой долг, и долг Комитета безопасности заключается, в частности, в том, чтобы стоять на страже безопасности государства. А если вы не договорились с уголовными элементами о цене, то урегулировать это разногласие должна милиция. Но если в вашем сговоре лежит тайный умысел, угрожающий государству, тогда мы вряд ли останемся безучастными. Боюсь, что вам все же придется рассказать о ваших договоренностях, хотите вы этого или нет. Итак, кому же вы все-таки платите за покровительство?
Бок опустил голову. Через минуту он произнес, наклонившись к крышке стола:
– Его зовут Туз.
– Туз? Это кличка. А настоящее имя?
– Мне неизвестно.
– Он кто по-национальности? Грузин?
На лице Льва Бока явственно отразился неподдельный испуг, голос у него стал каким-то писклявым:
– Нет-нет! Он русский! Русский!
– В его шайке есть грузины?
– Я таких не знаю.
– На кого он работает?
– Этого я тоже не знаю.
– Ну ладно. Как по-вашему, на кого бы он мог работать? Вы же не станете платить мзду за охрану кому попало, кто работает сам на себя. Что, не так?
Руки Льва Бока теперь выбивали дробь непрерывно, а лицо стало совсем белым:
– Ну пожалуйста! Вы же должны понимать. Меня же могут убить, если я скажу хоть слово из того, что знаю.
Чантурия пристально глядел на Бока.
– Мы знаем, кто эти бандиты, гражданин Бок, – сказал он и даже не посмотрел, какой эффект произвели его слова. – Нам известно, из кого состоят их группировки. Мы обязаны контролировать их. Итак, повторяю: на кого работает Туз?
– Не знаю, – как попугай ответил Бок. – Если вы знаете все их группировки, тогда знаете и на кого они работают, а мне это неизвестно. Я не узнал никого из тех, кто напал на кафе. Я говорю вам об этом совершенно искренне.
Больше он не сказал ни слова.
Чантурия сидел с чашкой чая в руке, тупо уставившись в свои записи.
– Тут есть кто-то такой, кого они боятся больше, чем нас, – сказал он Орлову.
И такая ситуация грозила перерасти в проблему. Может, не сегодня и не завтра, может, даже и не в связи с ведущимся расследованием. Но перерастет довольно быстро.
– 6 –
Четверг, 19 января 1989 года,
3 часа дня,
Лубянка
Максим Николаевич Градский явился на допрос на следующий день после назначенного в повестке.
Он пришел в синем костюме советского пошива, серой рубашке с синим полистироловым галстуком и серых ботинках из кожезаменителя. Ботинки (как подумал Чантурия, выбранные специально, чтобы не переиграть роль) изготовлены в Чехословакии, но не из добротного чешского материала. Если не считать модной дорогой прически, которую вообще-то трудно не заметить, Максим Николаевич выглядел как добропорядочный советский трудяга из маловажной конторы.
– Какой хороший костюм, – заметил Чантурия, чтобы посмотреть, как Макс Градский будет реагировать на его слова. Костюм его вовсе не интересовал.
Градский настороженно посмотрел в одну сторону, потом в другую, как будто хотел разглядеть неожиданную засаду. Он был похож на человека, занявшего круговую оборону и готового дать отпор нападению с любой стороны. Кроме того, он, казалось, решил показать, что недоволен вызовом на допрос.
– Вы меня вызвали по поводу моего костюма? – с подковыркой спросил он.
– Ну конечно же, нет. Это только так, безобидное замечание. Итак: ваш отец первый заместитель министра общего машиностроения?
– Да. Я что, нахожусь здесь, чтобы отвечать на вопросы насчет моего отца? Или насчет машиностроения?
– Надеюсь, вы не испытываете неудобства от приглашения к нам?
Градский пришел на Лубянку после того, как КГБ связался с его отцом. Первый заместитель министра общего машиностроения прожил достаточно долгую жизнь при Советской власти, чтобы не понимать, чем чревато перебегать дорогу КГБ. Ну, а что касается его сына… Сыновья – это же другое поколение, совсем другой мир.
– Да нет. Конечно, особых удобств от пребывания у вас не испытываю. Но у меня что, есть выбор: оставаться здесь или уйти?
Сначала Чантурия не сказал ни слова, он выжидал. Макс Градский тоже выжидал, даже когда молчание слишком затянулось. Чантурия понял, что у Градского есть опыт, он знает, как вести себя на допросах. Он знает, что если что-то признать, это может стать непоправимой ошибкой. Неопытные люди всегда в конце концов что-то признают.
– Конечно же, у вас есть выбор, – ответил Чантурия. – Но вы прекрасно знаете, что можете понести ответственность за отказ помочь следствию. Вы знаете, что это следствие ведется в связи с убийством?
– Нет, мне это неизвестно. Я знал только, что кто-то пострадал. Мне очень жаль, что этот человек погиб. Кто же он?
– Иностранец, который был в кафе. Может, вы расскажете мне об этом инциденте?
– Что бы вы хотели знать? Чантурия придвинул бланк протокола.
– Начнем с вашего имени и фамилии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97