Да и к тому же подробностей не знаю. Знаю только, что его арестовали. Он сознался, что долгое время находился в теплых отношениях с одним из главарей мафии. Они встречались, по-видимому, при содействии дочери приемной матери Соколова, которая, судя по всему, сама была честной женщиной. Вскоре после Великой Отечественной войны, когда в Москве было мало мужчин, она повстречала симпатичного грузина и стала его любовницей.
– Тамаза Броладзе? – предположил Мартин.
– Да, его.
– А маленький Тамаз их сын?
– Нет, – ответил Чантурия. – Матерью маленького Тамаза была грузинка, жена большого Тамаза. Грузины, Бенджамин, на русских бабах не женятся. О, извините меня, – спохватился он, глядя на Алину, которая покраснела от смущения. – Я не имел в виду ничего такого…
И он в замешательстве замолк. Мартин взял Алину за руку.
– Ну, а дальше?
– Броладзе создал мафиозную группировку по незаконным перевозкам. Когда влияние партии ослабло, мафия стала процветать и крепнуть, а Соколов, верный русским традициям, переметнулся на более сильную сторону. Он стал верным сообщником старого Тамаза и оставался им до последнего. Будем надеяться, что он был единственным таким из наших.
– А вы думаете, что есть и другие? Чантурия лишь пожал плечами:
– Если они есть, то жизнь будет несладкой. Но она и без них становится, судя по всему, несладкой. И не только для меня. Что вы с Алей намерены делать? – спросил он, обращаясь сразу к обоим.
– Русские бабы, похоже, не выходят замуж за американцев, – ответил Мартин, а Алина опять покраснела.
– Я не имею в виду конкретную личность. Но что все-таки вы замышляете в отношении ее?
– Тебя интересуют планы ЦРУ? Я вовсе не намерен позволить им как-то использовать ее.
– Нет, я не о том. Она не представляет для них никакого интереса. Я имею в виду совсем другое – ваши личные планы.
– Через две недели у меня начинаются репетиции новой пьесы, – ответила Алина.
Чантурия понимающе кивнул головой.
– Я знаю, что вскоре ты, Бенджамин, уедешь отсюда. Срок твоей командировки заканчивается.
– А разве я говорил тебе об этом?
– У нас свои источники информации. Мартин пожал плечами и ответил:
– Да, ты прав, заканчивается. Через месяц я уезжаю. Но думать об этом не хочется.
– Надеюсь, что мое предложение не покажется вам неуместным. Может, ты вскоре вернешься и уговоришь Алю взять отпуск и провести его за границей?
– За границей? Зачем это?
– У некоторых влиятельных лиц есть веские причины недолюбливать вас обоих. Старый Тамаз, к примеру, не такой человек, с которым вам стоило бы встречаться на узкой дорожке. У него есть еще возможность сделать все, что он захочет.
– Ты имеешь в виду, что твой Комитет не сможет обеспечить нашу безопасность?
– Комитет больше не всемогущ в этой стране. Многие еще не верят в это, но я-то знаю. Я расспрашивал Льва Бока.
– Кто такой этот Лев Бок?
– Администратор кафе, где все это начиналось. Есть люди, Бенджамин, которых Лев Бок боится больше, чем моего Комитета.
– Ты имеешь в виду, что мафия наложила лапу и на Комитет?
– Нет. Я имею в виду, что Комитет проигрывает мафии. Комитет и все остальное, на страже чего он стоит. Никто лапу на него не накладывал – пока, по крайней мере. Если повезет, может, народ наложит, как это и было когда-то. Но сегодня Комитет не может обеспечить Але безопасность. Комитет, вернее часть его, может даже представлять для Алины наибольшую опасность. Да, Соколова арестовали, но у старого Тамаза могут оказаться и другие свои люди в КГБ, и, конечно же, у него длинные руки.
– Странный совет человека, который собирается войти в логово льва! Если ты считаешь, что старый Тамаз не любит Алю и меня, то что же он думает на твой счет? Если он столь силен, как ты только что сказал, где же у тебя шансы остаться в живых?
Чантурия лишь пожал плечами:
– Я думаю найти эти шансы в Тбилиси, который плоть и кровь моя.
– Как ты можешь говорить об этом? Ты же не знаешь даже, останется ли Грузия в составе Союза!
– Да, не знаю. Но я все размышляю: а не лучше ли мне служить в Тбилисском управлении, чем кому-то еще, кто более покладист? Дела в Грузии складываются неважно, но мафия не собирается приводить их в порядок. Да и Комитет, боюсь, тоже не собирается. Но кому-то ведь надо начинать это делать.
– Я не во всем уверен, Серго, но думаю, что наверняка будет лучше, если в Тбилисском управлении станешь служить ты, а не кто-нибудь еще. Может, ты сумеешь задать старому Тамазу такую головомойку, что у него не хватит времени заняться нами.
– Времени у него хватает, – ответил Серго и глянул на Алину.
– Я поговорю с Беном об этом, – ответила она. Мартин счастливо улыбнулся:
– Мы поговорим об этом, майор… Чантурия шутливо оглянулся назад:
– Майор? Какой майор? А-а, ты имеешь в виду меня! Я еще не привык к этому высокому чину.
– Привыкай, Серго! А я потолкую с Алей, – и он пожал своей левой рукой руку Чантурия.
– Бенджамин! Каким же образом ты повредил руку? – спросил Чантурия.
– Я же объяснил – поскользнулся и упал в ванне. Серго взглянул на Алину.
– Я могу подтвердить, что он упал в ванной, – сказала она.
– Нет, это не женщина! – воскликнул Чантурия. – Это настоящее сокровище. Береги ее, Бенджамин!
– 57 –
Среда, 14 июня 1989 года,
4 часа дня,
Посольство Соединенных Штатов
– Плохо в нашей профессии то, что нас никогда не похвалят за хорошую работу, – сказал Бирман, прочитав и отложив газету. – Всегда только ругают.
– Такая работа, – ответил ему Таглиа. – У вас может никогда больше не появится шанс стать Героем Советского Союза. А если и появится, то ваш послужной список это не украсит. А ведь Мартин проделал за вас всю работу. Да к тому же еще спокойно воспринимал все те штучки, которые вы откалывали. Нельзя ожидать, что и КГБ зайдет столь же далеко и публично признает, что американцы сохранили свою целомудренность, что и было на самом деле, особенно когда один из их собственных офицеров оказался мерзавцем.
– КГБ только хихикает себе потихонечку, узнав, кто я такой. А тут еще их докладная записка, которую они переслали нам, – сказал Бирман и взял листки бумаги с напечатанным текстом. – Оказывается, Броладзе и не знал, кого убивал. За каких идиотов они принимают нас?
– Думаю, за самых обычных идиотов, – подал реплику Мартин. Он знал, что Бирман нипочем не признает, что резидента ЦРУ убили без всякой особой цели.
Бирман, с раздражением бросив на стол записку КГБ, угрюмо ответил ему:
– Полагаю, что теперь, когда жар затух, ваша гостья уберется отсюда?
– Серго вовсе не считает, что жар утих.
– Серго. Похоже, вы стали близкими друзьями.
– У меня были друзья и похуже.
– Вы просидели в этой стране слишком долго, Мартин. Ну что же, я не могу рекомендовать Старине позволить ей находиться здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Тамаза Броладзе? – предположил Мартин.
– Да, его.
– А маленький Тамаз их сын?
– Нет, – ответил Чантурия. – Матерью маленького Тамаза была грузинка, жена большого Тамаза. Грузины, Бенджамин, на русских бабах не женятся. О, извините меня, – спохватился он, глядя на Алину, которая покраснела от смущения. – Я не имел в виду ничего такого…
И он в замешательстве замолк. Мартин взял Алину за руку.
– Ну, а дальше?
– Броладзе создал мафиозную группировку по незаконным перевозкам. Когда влияние партии ослабло, мафия стала процветать и крепнуть, а Соколов, верный русским традициям, переметнулся на более сильную сторону. Он стал верным сообщником старого Тамаза и оставался им до последнего. Будем надеяться, что он был единственным таким из наших.
– А вы думаете, что есть и другие? Чантурия лишь пожал плечами:
– Если они есть, то жизнь будет несладкой. Но она и без них становится, судя по всему, несладкой. И не только для меня. Что вы с Алей намерены делать? – спросил он, обращаясь сразу к обоим.
– Русские бабы, похоже, не выходят замуж за американцев, – ответил Мартин, а Алина опять покраснела.
– Я не имею в виду конкретную личность. Но что все-таки вы замышляете в отношении ее?
– Тебя интересуют планы ЦРУ? Я вовсе не намерен позволить им как-то использовать ее.
– Нет, я не о том. Она не представляет для них никакого интереса. Я имею в виду совсем другое – ваши личные планы.
– Через две недели у меня начинаются репетиции новой пьесы, – ответила Алина.
Чантурия понимающе кивнул головой.
– Я знаю, что вскоре ты, Бенджамин, уедешь отсюда. Срок твоей командировки заканчивается.
– А разве я говорил тебе об этом?
– У нас свои источники информации. Мартин пожал плечами и ответил:
– Да, ты прав, заканчивается. Через месяц я уезжаю. Но думать об этом не хочется.
– Надеюсь, что мое предложение не покажется вам неуместным. Может, ты вскоре вернешься и уговоришь Алю взять отпуск и провести его за границей?
– За границей? Зачем это?
– У некоторых влиятельных лиц есть веские причины недолюбливать вас обоих. Старый Тамаз, к примеру, не такой человек, с которым вам стоило бы встречаться на узкой дорожке. У него есть еще возможность сделать все, что он захочет.
– Ты имеешь в виду, что твой Комитет не сможет обеспечить нашу безопасность?
– Комитет больше не всемогущ в этой стране. Многие еще не верят в это, но я-то знаю. Я расспрашивал Льва Бока.
– Кто такой этот Лев Бок?
– Администратор кафе, где все это начиналось. Есть люди, Бенджамин, которых Лев Бок боится больше, чем моего Комитета.
– Ты имеешь в виду, что мафия наложила лапу и на Комитет?
– Нет. Я имею в виду, что Комитет проигрывает мафии. Комитет и все остальное, на страже чего он стоит. Никто лапу на него не накладывал – пока, по крайней мере. Если повезет, может, народ наложит, как это и было когда-то. Но сегодня Комитет не может обеспечить Але безопасность. Комитет, вернее часть его, может даже представлять для Алины наибольшую опасность. Да, Соколова арестовали, но у старого Тамаза могут оказаться и другие свои люди в КГБ, и, конечно же, у него длинные руки.
– Странный совет человека, который собирается войти в логово льва! Если ты считаешь, что старый Тамаз не любит Алю и меня, то что же он думает на твой счет? Если он столь силен, как ты только что сказал, где же у тебя шансы остаться в живых?
Чантурия лишь пожал плечами:
– Я думаю найти эти шансы в Тбилиси, который плоть и кровь моя.
– Как ты можешь говорить об этом? Ты же не знаешь даже, останется ли Грузия в составе Союза!
– Да, не знаю. Но я все размышляю: а не лучше ли мне служить в Тбилисском управлении, чем кому-то еще, кто более покладист? Дела в Грузии складываются неважно, но мафия не собирается приводить их в порядок. Да и Комитет, боюсь, тоже не собирается. Но кому-то ведь надо начинать это делать.
– Я не во всем уверен, Серго, но думаю, что наверняка будет лучше, если в Тбилисском управлении станешь служить ты, а не кто-нибудь еще. Может, ты сумеешь задать старому Тамазу такую головомойку, что у него не хватит времени заняться нами.
– Времени у него хватает, – ответил Серго и глянул на Алину.
– Я поговорю с Беном об этом, – ответила она. Мартин счастливо улыбнулся:
– Мы поговорим об этом, майор… Чантурия шутливо оглянулся назад:
– Майор? Какой майор? А-а, ты имеешь в виду меня! Я еще не привык к этому высокому чину.
– Привыкай, Серго! А я потолкую с Алей, – и он пожал своей левой рукой руку Чантурия.
– Бенджамин! Каким же образом ты повредил руку? – спросил Чантурия.
– Я же объяснил – поскользнулся и упал в ванне. Серго взглянул на Алину.
– Я могу подтвердить, что он упал в ванной, – сказала она.
– Нет, это не женщина! – воскликнул Чантурия. – Это настоящее сокровище. Береги ее, Бенджамин!
– 57 –
Среда, 14 июня 1989 года,
4 часа дня,
Посольство Соединенных Штатов
– Плохо в нашей профессии то, что нас никогда не похвалят за хорошую работу, – сказал Бирман, прочитав и отложив газету. – Всегда только ругают.
– Такая работа, – ответил ему Таглиа. – У вас может никогда больше не появится шанс стать Героем Советского Союза. А если и появится, то ваш послужной список это не украсит. А ведь Мартин проделал за вас всю работу. Да к тому же еще спокойно воспринимал все те штучки, которые вы откалывали. Нельзя ожидать, что и КГБ зайдет столь же далеко и публично признает, что американцы сохранили свою целомудренность, что и было на самом деле, особенно когда один из их собственных офицеров оказался мерзавцем.
– КГБ только хихикает себе потихонечку, узнав, кто я такой. А тут еще их докладная записка, которую они переслали нам, – сказал Бирман и взял листки бумаги с напечатанным текстом. – Оказывается, Броладзе и не знал, кого убивал. За каких идиотов они принимают нас?
– Думаю, за самых обычных идиотов, – подал реплику Мартин. Он знал, что Бирман нипочем не признает, что резидента ЦРУ убили без всякой особой цели.
Бирман, с раздражением бросив на стол записку КГБ, угрюмо ответил ему:
– Полагаю, что теперь, когда жар затух, ваша гостья уберется отсюда?
– Серго вовсе не считает, что жар утих.
– Серго. Похоже, вы стали близкими друзьями.
– У меня были друзья и похуже.
– Вы просидели в этой стране слишком долго, Мартин. Ну что же, я не могу рекомендовать Старине позволить ей находиться здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97