Это был поистине миг прозрения.
Изучив морфологию подсолнуха, сказал я, я понял, что его основные точки,
кривые и тени обладают безмолвностью в полном соответствии с глубокой
меланхолией самого Леонардо. Затем я подумал про себя, не слишком ли это
толкование механистично. Динамический покров подсолнуха не позволяет мне
увидеть в нем "Кружевницу". Я изучал этот вопрос, когда рассматривал
фотографию кочана цветной капусты. Я понял: морфология цветной капусты
идентична морфологии подсолнуха, поскольку и она состоит из правильных
логарифмических кривых - лепестков, но ее розетка обладает особой, почти
ядерной энергией. Напряжение распускающегося плода сходно с упрямым
менингитическим лбом, который я так страстно люблю в "Кружевнице". Я
приехал в Сорбонну на "роллс-ройсе", заполненном капустой, но в это время
был не сезон для полноценных больших ее головок. Надо подождать до марта.
Самая большая из найденных мной головок была сфотографирована под
определенным углом. Я дал слово чести: когда снимок будет готов, все увидят
в нем "кружевницу".
Совершенное безумие охватило зал. теперь уже следовало рассказать им
что-нибудь забавное. Я решил вспомнить историю о Чингиз-хане. Однажды
Чингиз-хан услышал соловьиное пение в райском уголке, где он хотел быть
похороненным. На следующий день он увидел во сне белого носорога-альбиноса
с красными глазами. Он счел этот сон дурным предзнаменованием и отказался
от завоевания Тибета. Не напоминает ли это детские впечатления, которые,
как вы помните, тоже начинались с пения соловья, предшествовавшего
появлению навязчивой идеи о "кружевнице", крошках сухого хлеба и рога
носорога? Изучая жизнь Чингиз-хана я получил приглашение выступить с
лекцией от Мишеля Чингиз-хана - постоянного генерального секретаря
Международного центра эстетических исследований. Для меня с моей репутацией
и врожденными империалистическими склонностями это оказалось естественным
совпадением.
Другая история. Спустя два дня я столкнулся с другим, более печальным
совпадением. Я обедал с Жаном Кокто и рассказывал ему о предмете нашего
разговора, как увидел, что он побледнел.
"Что смутило тебя в моих словах?"
И перед зачарованной аудиторией, которая пребывала в состоянии крайнего
возбуждения, я помахал в воздухе "предметом" - это был фитиль, которым
булочник Вермеера разжигал печь в своей пекарне. Вермеер, у которого не
было денег, чтобы заплатить булочнику, обычно давал ему в обмен на хлеб
картины или какие-то вещицы, и пекарь разжигал ими печь. Этот предмет из
Дельфта состоял из птички и рога, правда, не носорожьего, но видимо , более
или менее правильного логарифмического типа и принадлежавшего какому-то
другому животному. Это чрезвычайно редкая вещица, ибо о Вермеере, кроме
свидетельства об этой вещице,ничего неизвестно.
Публика, сидящая в зале, как только я упомянул имя Жана Кокто,
заволновалась, в связи с чем я должен был сказать, что преклоняюсь перед
членами Французской академии. Этого было довольно, чтобы вызвать
аплодисменты. Я преклоняюсь перед членами Французской академии особенно с
тех пор, как один из самых знаменитых членов академии Испании, философ
Эуженио Монтес сказал мне нечто такое, что мне очень понравилось, ибо я
всегда считал себя гением. Он сказал : "Дали ближе всех к божественному
Раймондо Лульо."
Шквал аплодисментов приветствовал эту цитату.
Я успокоил аудиторию и добавил: "Я думаю, что после моих сегодняшних
повествований они поняли, чтобы перейти от "кружевницы" к подсолнуху, от
подсолнуха к носорогу, от носорога к цветной капусте, действительно нужно
что-то иметь в голове."
1956
Май
Порт Льигат, 8 мая
Газеты и радио с большим подъемом сообщают , что сегодня годовщина
окончания войны в Европе. Проснувшись ровно в шесть утра, я воодушевился
мыслью о том, что, видимо, именно Дали выиграл эту воину. Это порадовало
меня. Я не был знаком с Адольфом лично , но теоретически мы могли
встретиться в приватном порядке в двух случаях. Накануне Нюрнбергского
конгресса, увидев в моем творчестве большевистскую и вагнерианскую
настроенность , мой уважаемый друг лорд Бернерс попросил подписать мою
книгу "Покорение иррационального" с тем, чтобы передать ее лично Гитлеру.
Взяв книгу из рук лорда, я пришел в легкое замешательство: я вспомнил
безграмотных крестьян, которые приходили в контору моего отца и в
представленных им документах вместо подписи ставили крест. И я, как бы
солидаризируясь с ними, в свою очередь, тоже поставил крест.
Я понимал, что совершил, видимо, нечто чрезвычайно важное (не совершив на
самом деле ничего), но мне не могло прийти в голову, что крест станет
знаком, который обозначит катастрофический провал Гитлера. Дали -
специалисту по крестам (величайшему из когда-либо существовавших) удалось
двумя легкими росчерками выразить - графически, повелительно, магически -
квинтэссенцию, пятую сущность тотального конфликта свастики, -
динамического, ницшеанского, искривленного гитлеровского креста.
Я изобразил стоический крест, самый стоический, самый веласкесовский и
самый антигитлеровский из всех, - испанский крест дионисийской ясности.
Адольф Гитлер, несомненно, был наделен антенной, наполненной астральной
силой и магией, и он, видимо, на протяжении долгого времени, до самого
смертного часа в берлинском бункере испытывал страх из-за моего
предсказания. Разумеется, Германия, несмотря на ее суперусилия, была
обречена на поражение, и именно Испания, не принимавшая участия в
конфликте, оставшаяся в стороне с ее дантовской судьбой и Божьей помощью
привела к победе, выиграла и все еще одерживает духовную победу в этой
самой воине. Вся разница между Испанией и Германией мазохиста Гитлера
заключается в том, что мы - испанцы и немцы - абсолютно противоположны друг
другу.
9 мая
Я невероятно везуч. Я глубоко постигаю математическое противоречие
Вселенной. За последние два года я завершил четырнадцать работ, одна
прекраснее другой. Мадонна и младенец Иисус озаряют все мои творения, при
этом я использую жесткие математические правила. Христос расщепляется на
888 частиц, растворяющихся в магической "девятке". Теперь я перестану
писать с терпеливой кропотливостью. Быстрее, быстрее! Я отдам всего себя, я
жажду победы! Ускорение уже дает свои результаты. Одним прекрасным
парижским утром я направился в Лувр, чтобы за час скопировать "Кружевницу"
Вермеера. Я хотел изобразить ее между четырьмя корками хлеба, как если бы
она родилась от связи хлебных молекул согласно принципу моего
четырехстороннего континуума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Изучив морфологию подсолнуха, сказал я, я понял, что его основные точки,
кривые и тени обладают безмолвностью в полном соответствии с глубокой
меланхолией самого Леонардо. Затем я подумал про себя, не слишком ли это
толкование механистично. Динамический покров подсолнуха не позволяет мне
увидеть в нем "Кружевницу". Я изучал этот вопрос, когда рассматривал
фотографию кочана цветной капусты. Я понял: морфология цветной капусты
идентична морфологии подсолнуха, поскольку и она состоит из правильных
логарифмических кривых - лепестков, но ее розетка обладает особой, почти
ядерной энергией. Напряжение распускающегося плода сходно с упрямым
менингитическим лбом, который я так страстно люблю в "Кружевнице". Я
приехал в Сорбонну на "роллс-ройсе", заполненном капустой, но в это время
был не сезон для полноценных больших ее головок. Надо подождать до марта.
Самая большая из найденных мной головок была сфотографирована под
определенным углом. Я дал слово чести: когда снимок будет готов, все увидят
в нем "кружевницу".
Совершенное безумие охватило зал. теперь уже следовало рассказать им
что-нибудь забавное. Я решил вспомнить историю о Чингиз-хане. Однажды
Чингиз-хан услышал соловьиное пение в райском уголке, где он хотел быть
похороненным. На следующий день он увидел во сне белого носорога-альбиноса
с красными глазами. Он счел этот сон дурным предзнаменованием и отказался
от завоевания Тибета. Не напоминает ли это детские впечатления, которые,
как вы помните, тоже начинались с пения соловья, предшествовавшего
появлению навязчивой идеи о "кружевнице", крошках сухого хлеба и рога
носорога? Изучая жизнь Чингиз-хана я получил приглашение выступить с
лекцией от Мишеля Чингиз-хана - постоянного генерального секретаря
Международного центра эстетических исследований. Для меня с моей репутацией
и врожденными империалистическими склонностями это оказалось естественным
совпадением.
Другая история. Спустя два дня я столкнулся с другим, более печальным
совпадением. Я обедал с Жаном Кокто и рассказывал ему о предмете нашего
разговора, как увидел, что он побледнел.
"Что смутило тебя в моих словах?"
И перед зачарованной аудиторией, которая пребывала в состоянии крайнего
возбуждения, я помахал в воздухе "предметом" - это был фитиль, которым
булочник Вермеера разжигал печь в своей пекарне. Вермеер, у которого не
было денег, чтобы заплатить булочнику, обычно давал ему в обмен на хлеб
картины или какие-то вещицы, и пекарь разжигал ими печь. Этот предмет из
Дельфта состоял из птички и рога, правда, не носорожьего, но видимо , более
или менее правильного логарифмического типа и принадлежавшего какому-то
другому животному. Это чрезвычайно редкая вещица, ибо о Вермеере, кроме
свидетельства об этой вещице,ничего неизвестно.
Публика, сидящая в зале, как только я упомянул имя Жана Кокто,
заволновалась, в связи с чем я должен был сказать, что преклоняюсь перед
членами Французской академии. Этого было довольно, чтобы вызвать
аплодисменты. Я преклоняюсь перед членами Французской академии особенно с
тех пор, как один из самых знаменитых членов академии Испании, философ
Эуженио Монтес сказал мне нечто такое, что мне очень понравилось, ибо я
всегда считал себя гением. Он сказал : "Дали ближе всех к божественному
Раймондо Лульо."
Шквал аплодисментов приветствовал эту цитату.
Я успокоил аудиторию и добавил: "Я думаю, что после моих сегодняшних
повествований они поняли, чтобы перейти от "кружевницы" к подсолнуху, от
подсолнуха к носорогу, от носорога к цветной капусте, действительно нужно
что-то иметь в голове."
1956
Май
Порт Льигат, 8 мая
Газеты и радио с большим подъемом сообщают , что сегодня годовщина
окончания войны в Европе. Проснувшись ровно в шесть утра, я воодушевился
мыслью о том, что, видимо, именно Дали выиграл эту воину. Это порадовало
меня. Я не был знаком с Адольфом лично , но теоретически мы могли
встретиться в приватном порядке в двух случаях. Накануне Нюрнбергского
конгресса, увидев в моем творчестве большевистскую и вагнерианскую
настроенность , мой уважаемый друг лорд Бернерс попросил подписать мою
книгу "Покорение иррационального" с тем, чтобы передать ее лично Гитлеру.
Взяв книгу из рук лорда, я пришел в легкое замешательство: я вспомнил
безграмотных крестьян, которые приходили в контору моего отца и в
представленных им документах вместо подписи ставили крест. И я, как бы
солидаризируясь с ними, в свою очередь, тоже поставил крест.
Я понимал, что совершил, видимо, нечто чрезвычайно важное (не совершив на
самом деле ничего), но мне не могло прийти в голову, что крест станет
знаком, который обозначит катастрофический провал Гитлера. Дали -
специалисту по крестам (величайшему из когда-либо существовавших) удалось
двумя легкими росчерками выразить - графически, повелительно, магически -
квинтэссенцию, пятую сущность тотального конфликта свастики, -
динамического, ницшеанского, искривленного гитлеровского креста.
Я изобразил стоический крест, самый стоический, самый веласкесовский и
самый антигитлеровский из всех, - испанский крест дионисийской ясности.
Адольф Гитлер, несомненно, был наделен антенной, наполненной астральной
силой и магией, и он, видимо, на протяжении долгого времени, до самого
смертного часа в берлинском бункере испытывал страх из-за моего
предсказания. Разумеется, Германия, несмотря на ее суперусилия, была
обречена на поражение, и именно Испания, не принимавшая участия в
конфликте, оставшаяся в стороне с ее дантовской судьбой и Божьей помощью
привела к победе, выиграла и все еще одерживает духовную победу в этой
самой воине. Вся разница между Испанией и Германией мазохиста Гитлера
заключается в том, что мы - испанцы и немцы - абсолютно противоположны друг
другу.
9 мая
Я невероятно везуч. Я глубоко постигаю математическое противоречие
Вселенной. За последние два года я завершил четырнадцать работ, одна
прекраснее другой. Мадонна и младенец Иисус озаряют все мои творения, при
этом я использую жесткие математические правила. Христос расщепляется на
888 частиц, растворяющихся в магической "девятке". Теперь я перестану
писать с терпеливой кропотливостью. Быстрее, быстрее! Я отдам всего себя, я
жажду победы! Ускорение уже дает свои результаты. Одним прекрасным
парижским утром я направился в Лувр, чтобы за час скопировать "Кружевницу"
Вермеера. Я хотел изобразить ее между четырьмя корками хлеба, как если бы
она родилась от связи хлебных молекул согласно принципу моего
четырехстороннего континуума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38