Иннокентий Пеструхин вздрогнул — то ли от моей последней фразы, то ли от неожиданно резкого стука в окошко. Киоскер протянул руку, чтобы открыть, но оно и так уже распахнулось внутрь от мощного удара. Удивительно, что стекло еще уцелело, не разбилось вдребезги.
— Эй, Пестрый! — пророкотала круглая рожа, явившаяся в окошечке. Хотя сюда к нам просунулась только голова и частично шея, места в киоске сильно поубавилось. На мощной шее висела золотая цепь толщиной в.полпальца.
Иннокентий Пеструхин сразу сжался.
— Эй, Пестрый! — повторила рожа с цепью, не обращая на меня никакого внимания. — Ты зачем Владьку спровадил? Я ж тебя по-хорошему предупреждал: каждое утро ты мне оставляешь «Спорт-экспресс»!
— Сегодня «Экспресс» не завозили, — прошелестел Иннокентий. — Я бы оставил, Муки, мне не жалко…
— Завозили или нет — мне по барабану, — оборвал круглорожий Муки. — Щас пойдешь на вашу базу и в зубах притащишь мне газету.
— Я не могу, — тихо, но твердо сказал Пеструхин. — Вы же знаете, мне нельзя бросать киоск до обеда. После смены я могу сходить, а вот во время…
— Тогда я тебя удавлю, — спокойно пообещала рожа в окошечке. Я догадывался, что этот Муки несколько преувеличивает свою угрозу, однако хамский тон меня сильно выводил из себя. Кроме того, я не выношу, когда посторонние без уважительных причин прерывают мой разговор.
— Господин Муки, — вяло произнес я. — Пожалуйста, закройте окошко с той стороны. У нас с Иннокентием важная беседа, а из вашего рта так воняет…
— Что-о?! — взревела круглая рожа и инстинктивно рванулась ко мне, начисто забыв, что туловище все равно не пролезет.
Этого-то я и добивался. Через мгновение незваный гость уже полузадушенно захрипел, тщетно пытаясь освободить горло от своей собственной цепочки, которую я быстро закрутил правой рукой.
Чуть помедлив, я свободной левой рукой вытолкнул хрипящую рожу из окошка — с таким расчетом, чтобы ее обладатель обязательно не удержался на ногах. У московских нью-рашен уже прошла мода на такие цепки: слишком уж оказалось удобно ими душить хозяев. Однако до патриархального Воронежа, я смотрю, это веяние еще не добралось.
Послышался звук тяжелого падения. Я мигом откинул щеколду на двери киоска, выскочил наружу и наклонился над упавшим багровым Муки. Тот со страхом глянул мне в глаза, полагая, что сейчас я его буду добивать. Он бы, круглорожий Муки, наверняка не удержался еще от парочки ударов по поверженному противнику.
Я замахнулся и… ласково потрепал незваного гостя по щеке.
— Вставайте, господин Муки, тоном заботливого камердинера проговорил я. — Я рад, что мы обо всем договорились. Вы больше никогда не обижаете моего брата, а я, так и быть, забуду, как вы пытались напасть на старшего офмцера федеральной службы безопасности. —С этими словами я продемонстрировал лежащему Муки тыльную сторону своего замечательного удостоверения спецкора газеты «Мясной гигант».
— Но я не знал, что Пестрый — ваш бра-ат… — испуганно забормотал Муки, которому связываться с фискалами улыбалось еще меньше, чем просто получать взбучку. Он медленно попытался встать, в чем я ему тут же помог. Пусть, конечно, идет восвояси. Киоск, рядом с которым валяется полузадушенный хмырь, невольно вызывает подозрение у проходящих мимо.
— Вот теперь — знайте, — наставительно сказал я. — И кстати, что за вульгарное «Пестрый»? Моего брата зовут Иннокентий. Усекли, господин Муки?
— Усек, — поспешно ответил Муки и уже намылился отковылять — от греха подальше, а заодно и от неприятностей.
— Да, вот еще что, — как можно вежливее проговорил я ему вслед. — Не употребляйте больше слово «удавлю», даже в шутку. Видите, как это больно…
Когда я вернулся в киоск, киоскер Пеструхин принялся рассматривать меня не то с благодарным удивлением, не то с уважительной опаской. Как выяснилось, он из окошка слышал всю мою беседу с этим Муки.
— Выходит, вы — федеральный агент? — спросил он, завершив осмотр моей носатой физиономии.
— В той же степени, что и ваш брат, — разъяснил я. — Просто есть на свете люди, до которых доходят только простые ответы. Правда для них чересчур сложна, приходится для пользы дела привирать.
— Но мне-то вы скажете правду? — полюбопытствовал Пеструхин. — Или тоже… для пользы дела, как ему?..
«Умный парень этот Пеструхин, — подумал я. — Все схватывает на лету. Жаль только, пишет плоховатые стихи. Но это как болезнь: прицепляется в детстве, и до пенсии тянет рифмовать „любовь — кровь — бровь — вновь“. Плюс морковь».
— Вам, Иннокентий, я скажу чистую правду, — торжественно пообещал я. — Уже говорю. Зовут меня Яков Семенович Штерн. Я на самом деле приехал из Москвы, чтобы поговорить о вашем романе. О «Ночных монстрах Манхэттена»… — По лицу Пеструхина я заметил, что он мне собирается возражать. — Только не надо кормить меня сказками, — продолжил я, — будто бы вы — лишь скромный переводчик с английского. Мы ведь условись говорить друг другу правду, верно? А истина в тoм, игемон, что вы послали в издательство «Тетрис» свой собственный роман, выдав за американский…
— …И что в этом плохого?! выпалил вновь по-Розовевший Пеструхин. — Это ведь не обман! Я ничего ни у кого не украл. Черта с два в вашем «Тетрисе» напечатали бы Кешу из Воронежа. А Паркера — запросто!
— Многоуважаемый Кеша из Воронежа, — мягко начал я. — Из моих слов вы явно сделали неверные выводы. Во-первых, мне лично все равно, как вы будете называться — Пеструхин или Раймонд Паркер. Во-вторых, я не из «Тетриса». Я — частный детектив. Хотя, не скрою, я имел на днях беседу с одним из учредителей «Тетриса», с неким господином Искандеровым…
— …который поручил вам разыскать меня, — нетерпеливо закончил мою фразу Пеструхин.
— …который сам сейчас скрывается, — проговорил я. Мои подозрения еще не оформились в нечто конкретное, однако я уже не блуждал в густом непроглядном тумане.
— Почему это — скрывается? — недоверчиво спросил Пеструхин. — Вы намекаете на то, что «Тетрис» обанкротился?
Я сделал паузу, собираясь с мыслями. Сейчас многое будет зависеть от того, как ответит Иннокентий на мой вопрос. И захочет ли он вообще на него отвечать.
— «Тетрис» не обанкротился, — сказал я. — Все намного сложнее. Видите ли, Кеша, в Москве сейчас происходят очень странные вещи. Боюсь, они как-то связаны с вашим романом. Понимаете?
— Не-ет… — отозвался Пеструхин растерянно. Чувствовалось, что он и впрямь пока ничего не понимает.
— Хорошо, — вздохнул я. — Давайте конкретнее. Давайте о монстрах. Вы их придумали или вы о них знали?
Пеструхин подскочил на месте и чуть не опрокинул пачку газет, на которой сидел.
— Вы ведь не хотите сказать… — прошептал он задушенным голосом.
Казалось, золотая цепочка господина Муки обвила именно его горло и все сжималась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116