Слабый луч света запрыгал в темноте, затем старик слегка прикрыл фонарик ладонью и направил луч вдоль уставленных бутылками полок, по одной из которых уже шагал Азраил, задевая хвостом шикарные этикетки дорогих напитков.
Добравшись до кассы, старик склонился над замком, вставляя металлическую шпильку. Его худое, изборожденное морщи нами лицо было напряжено.
Не прошло и нескольких минут, как аппарат был открыт и взломщик принялся вытаскивать оттуда стопки банкнот. Опустошив неглубокий ящичек с выручкой, он приподнял его, чтобы достать припрятанные под ним крупные купюры, при этом вся мелочь разлетелась по полу. Вокруг было так тихо, что можно было различить падение каждой монетки.
— Зачем же владельцы магазинов так поступают? — прошептала Дульси. — Зачем они оставляют деньги в кассе?
— Да потому что у нас в городе никогда раньше таких проблем не было. Тебе не кажется, что этот старик знал, какой легкой добычей станет Молена-Пойнт? Хотя он явно нездешний, иначе я бы его запомнил.
Они наблюдали, как грабитель рассовывает по карманам деньги, в то время как Азраил с ухмылкой продолжает бродить туда-сюда по полкам, проводя мордой то по одной бутылке, то по другой.
— Хорош тарахтеть! — рявкнул старик. — От тебя звук, как от разболтанного подвесного мотора. И перестань оставлять повсюду свою шерсть.
— Я и не оставляю. Ты когда-нибудь видел, чтобы я линял?
— А то нет! Все, что у меня есть, покрыто твоей черной шерстью.
Азраил наклонился и заглянул человеку через плечо.
— Возьми вон те десятки — их обычно отследить не удается.
— Да кто тут вообще что-нибудь будет отслеживать? Никто в этом городишке номера купюр не переписывает. А ты рассуждаешь как матерый спец по банкам.
— Откуда ты знаешь, что они этого не делают?
— Не будь таким параноиком.
— Сам ты параноик — вон, от моего мурлыканья подпрыгиваешь да ворчишь насчет моей шерсти.
Старик поправил слегка сбившиеся тонкие перчатки и закрыл кассовый аппарат, после чего парочка выскользнула на улицу.
— Не забудь запереть дверь, — прошипел кот.
— Покомандуй тут мне еще!
— Не умничай, старина, а то в следующий раз отправишься на дело один.
Внезапно оба замерли — в нескольких десятках метров неторопливая патрульная машина вывернула из-за угла на улицу. Пока луч полицейского фонарика привычно и неторопливо скользил по фронтонам магазинов, грабители растворились в темном переулке, словно их и не было.
Машина, не притормозив, проехала мимо. В тот же миг парочка появилась вновь и направилась к Морскому проспекту. Едва они скрылись, Джо и Дульси бросились следом, то и дело прячась под стоящими автомобилями. Джо собирался идти за ними до конца, чтобы посмотреть, где они обосновались. Дульси эта идея пришлась не по вкусу, но и оставаться одной ей не хотелось.
Пройдя четыре квартала, взломщики повернули в сторону «Рыбацкой хижины». У входа старик помедлил:
— Тебе трески или креветок?
— Креветок. Вернее, того, что эти американские мужланы выдают за креветки. Слабое подобие того, что мы ели дома.
— Ты не дома, так что не скули. — Старик исчез внутри, а кот отвернулся к бровке тротуара, чтобы обнюхать сообщения, оставленные четвероногими обитателями городка. Если он и учуял Джо и Дульси сквозь запахи других кошек и собак, а также пропитавший все вокруг аромат рыбы и машинного масла, то виду не подал. Вскоре вернулся и его напарник, помахивая бумажным пакетом, который весь был покрыт масляными пятнами.
— Нет креветок. Придется тебе обойтись рыбой и чипсами.
— Ты что, не мог взять крабов?
— И не собирался. Все, отчаливаем, пока эти блюстители порядка не вернулись.
И они удалились, продолжая оживленно препираться, — два подонка, человек и кот, — шагая развязно и самоуверенно, словно забулдыги из дешевого бара.
Глава 6
За окнами Вильмы все утопало в густом тумане, в его пене исчезли деревья и соседние дома, а узловатые ветви большого дуба, который возвышался у нее в саду перед домом, поблекли и едва были видны, словно само дерево исчезло и остался лишь его призрак.
Стоя у окна и попивая утренний кофе, Вильма размышляла о том, что именно этот прибрежный туман в не меньшей степе ни, чем солнечные и благоуханные дни Молена-Пойнт, и привел ее после выхода на пенсию в те места, где прошло ее детство. Она всегда любила этот туман, любила его таинственность и нередко бродила по затянутым туманом окрестностям, словно маленькая девочка, воображающая, что попала в какой-то неведомый волшебный мир.
Этим утром на рассвете она долго гуляла по берегу, прислушиваясь к шуршанию и уханью скрытого белой пеленой прибоя, а затем вернулась домой — выпить горячего кофе и приготовить завтрак на всю компанию.
Позади нее на ковре лежала удачно брошенная воскресная газета, а у камина на крошечном диванчике вольготно устроился Клайд, штудируя спортивные страницы. По другую сторону очага Бернина Сэйдж, раскинувшись в цветастом шезлонге, сосредоточенно изучала экономический раздел. Какое-то время никто не говорил ни слова. Клайд был привычно рассеян, а в молчании Бернины сквозили холод и эгоизм.
В обычных обстоятельствах Вильма не стала бы приглашать Бернину на завтрак да и вообще за стол, но этим утром у нее не было иного выхода. Бернина заявилась к ней накануне поздно вечером, Вильма только-только вернулась с открытия выставки. Вдрызг разругавшаяся со своим нынешним сожителем, Бернина нуждалась в ночлеге и, похоже, была уверена, что Вильма просто обязана предоставить ей кров. Ей даже не пришло в голову поинтересоваться, гостит ли кто-нибудь в данный момент в доме и не будет ли ее присутствие неудобным или обременительным.
— И зачем я только съехалась с этим идиотом, с этим придурком самовлюбленным! И как назло, все мотели битком набиты, ни одного свободного места — я обзвонилась уже! Чертовы праздники!
Разместив Бернину, Вильма оставила на кухонном столе записку для Чарли, надеясь, что та ее заметит: «Извини. Бернина переночует в комнате для гостей вместе с тобой. Она поцапалась со своим сожителем».
Чарли записку видела, это точно. Когда Вильма в пять утра вышла на кухню, смятый в тугой шарик листок валялся в мусорном ведре.
К позднему завтраку Бернина принарядилась, надев не джинсы, как все остальные, а домашний костюм из розового бархата с золотым пояском, золотистые сандалеты из кожи ящерицы и золотые серьги. Ее медно-рыжие волосы были подхвачены изысканной витой заколкой, украшенной золотыми же цепочками. «Все это выглядит не совсем уместно в этом доме и в этой компании», — подумала Вильма, пряча улыбку. Сама она сочла достаточным надеть свежую рубашку и джинсы. Естественно, Клайд по своему обыкновению облачился в старые потрепанные джинсы с обрезанными штанинами, линялую фиолетовую тенниску с громадной неровной дырой на кармане и покрытые масляными пятнами сандалии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78