— поднял рюмку Волков.
— За вас! — присоединился Гурский.
— Спасибо, — Ирина чокнулась с каждым по очереди.
После ужина было решено, что время уже позднее и Гурскому разумнее остаться ночевать, благо есть где: комната, в которой располагалась во время своих приездов Ирина, пустовала; сама хозяйка дома спала на родительской постели; Петру, «как он есть недремно находящийся при исполнении служебного долга», постелили на диване в гостиной.
Все (а в особенности Гурский) согласились с тем, что утро вечера мудренее, и, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись спать.
Глава 46
Рано утром, выйдя из спальни в наброшенном поверх ночной рубашки длинном халате, Ирина прошла мимо-спящего на диване Волкова и увидела свет настольной лампы в кабинете отца. Заглянула туда. Возле книжных полок стоял Адашев-Гурский и листал какой-то толстый словарь.
— Что это вы так рано? — сонно удивилась она. — Доброе утро.
— Доброе утро, — обернулся Гурский. — Да у меня с этими часовыми поясами — девять часов туда, девять сюда… Я там день, с ночью путал, а теперь вот здесь. Ира, а вас еще какие-нибудь словари есть?
— А что вы ищете?
— Слово одно привязалось и, знаете, как бывает, сидит как заноза. И главное, кажется, вот-вот, сейчас вспомню, крутится где-то здесь, а никак… — Гурский поставил словарь на место, подошел к письменному столу.
— Посмотрите по полкам, здесь у отца все вперемешку. Поищите.
— А он что, религиозен был? — Александр взял со стола Библию небольшого формата, обратив внимание на торчащие из нее закладки.
— Да нет, я бы не сказала. Но в последние годы он ее часто читал. И подолгу. Больше Ветхий Завет, разумеется. А еще мы с ним на ней гадали. Глупо, конечно, но забавно.
— Это как?
— Ну… он раскрывал наугад, а я загадывала строку. А потом наоборот. А потом мы вместе толковать пытались. Такая вот игра. Ему нравилось. Пойдемте кофе пить?
— Пошли.
На кухне Ирина поставила на огонь большую блестящую кофеварку «эспрессо». Гурский закурил сигарету.
Вошел хмурый спросонья Волков.
— Ириша, мне без сахара.
— Чего это ты? — Александр сделал удивленное лицо. — Никак заснул на посту? Будем наказывать.
— А вам? — спросила Ирина.
— А мне и с сахаром, и с молоком, если можно.
— Всю ночь сидел, — Петр помассировал пальцами виски. — Ничего не выходит.
— Дискету вскрыть? Угу, — кивнул Волков, отхлебывая кофе. Я эти числа и суммировал, и перемножал, и через запятую загонял, и одним числом шестизначным, и так их крутил, и эдак — ничего. Сморгнет, гад, и опять: «Введите пароль». Я уж под утро ненавидеть его стал, думал — грохну.
— Плеваться в него не пробовал?
— Поумничай давай… Не переживай, человек сильнее механизма. Расколем.
— Ну вот и давай. Кофе допьем…
— И бутерброды ешьте, — Ирина придвинула им тарелку. — Курите ни свет ни заря.
— Я не буду, спасибо, — отказался Гурский.
— А я тогда все съем, — Волков взял два бутерброда, сложил их вместе (на манер сэндвича) и стал жевать, уставившись в пространство невидящим взглядом. Адашев сходил в кабинет, вернулся с найденной в трубке запиской и опять сел к столу.
— Ира, а там больше кофе не осталось?
— Есть.
— Вот спасибо, — он размешал сахар и, прихлебывая из керамической кружки, задумался, глядя на измятый клочок бумаги.
— А ведь неправда ваша, Петр Сергеич…
— В смысле? — вернулся откуда-то издалека в окружающую реальность Волков.
— Сдается мне, купились вы на простоту. На лапидарность, тэс-скать…
Волков вскинул глаза на Ирину, та непроизвольно фыркнула и отвернулась.
— Я бы попросил при даме слов дурацких не произносить, — Петр потянулся за сигаретой.
— Ладно, пошли, — встал из-за стола Гурский.
В кабинете он взял с письменного стола Библию и стал ее листать. Петр сел к компьютеру.
— Ира, — не отрываясь от страниц, Александр примостился на краешке стола, — как, вы говорите, вы с отцом гадали?
— Он открывал наугад… я строку называла.
— Не строку вы называли, а порядковый номер строки.
— Ах вот оно что… — догадалась Ирина.
— Сейчас посмотрим. Вот, пожалуйста… Четвертая Книга Моисеева — Числа. Теперь дальше — что у нас там — десять, тридцать три, двадцать два. Что такое десять?
— Только не страница.
— Конечно. Глава. Глава десятая. Дальше — тридцать три? Строка не получается, нет ее на этой странице.
— Стих?
— Стих получается. Вот он, стих тридцать третий. Ну, а двадцать два?
— Слово, — буркнул Волков.
— Ве-ерно… — Гурский взглянул на Петра и перевел взгляд на Ирину. — А вы говорите: кроме как шашкой махать, он ни на что и не годен.
— Заткнись, — беззлобно огрызнулся Волков. — Давай сюда.
— Вы бы, Ира, и сами догадались, если бы вам эта записка безо всякой нервотрепки в руки попала. И если бы вы знали, что она от отца, — сказал Александр, протягивая Волкову раскрытую Библию. — Я уверен. Подумали бы немножко и догадались.
Петр всмотрелся в страницу и защелкал клавишами.
Экран монитора опять моргнул, сглотнув впечатанное слово, и вернул свое: «Введите пароль».
— Недолюбливает он тебя что-то, — покосился на Волкова Адашев-Гурский. — Ты в детстве кошек не мучил?
— Ну вот ведь двадцать второе слово: «усмотреть». Что опять не так?
Да все так вроде. Может, знаков многовато? Может, не целиком слово, а только то, что на этой строке?
— «Усмот», что ли?
— Почему нет?
— Ну, давай, — Петр опять пробежал пальцами по клавиатуре, и опять экран вернул: «Введите пароль».
— Я убью его…
— Не надо. Смотри, здесь строка заканчивается знаком переноса — видишь черточку? Как раз шестой знак.
— Ну давай, только уж больно мудрено.
— А чего ты хотел? Не случайно же его заперли. Ты вон с подсказкой никак не можешь, а если бы без подсказки?
Петр впечатал пять букв, которые, являясь обрывком слова, ровным счетом ничего сами по себе не означали, и, добавив к ним горизонтальную черточку, знак переноса, нажал на клавишу ввода.
Экран съел текст и высветил фразу: «А теперь еще раз».
— О, гад…
— Наоборот, умница он, — Адашев чуть развернул к себе монитор. — Вдруг ты, ворюга, случайно абракадабру набрал, а повторить не сможешь, он же ее спрятал.
Волков повторил пароль и нетерпеливо ткнул в последнюю клавишу.
— Оп-паньки! — Александр приник к экрану. — Вот оно.
— Так. И что мы имеем? — взглянул сначала на Гурского, а затем на Ирину Волков.
Они опять сидели вокруг кухонного стола и пытались понять, что именно нашли.
За последние два с лишним часа, проведенных у компьютера, они просмотрели всю информацию, содержащуюся на дискете, и информация эта их озадачила.
Перед их глазами, напоминая каталог очень большого аукциона или даже, скорее, небольшого музея, прошли десятки живописных полотен, гравюр, икон, какие-то инкунабулы, старинные ордена, драгоценности, отдельные камни без оправы и целые коллекции украшений, явно очень древних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— За вас! — присоединился Гурский.
— Спасибо, — Ирина чокнулась с каждым по очереди.
После ужина было решено, что время уже позднее и Гурскому разумнее остаться ночевать, благо есть где: комната, в которой располагалась во время своих приездов Ирина, пустовала; сама хозяйка дома спала на родительской постели; Петру, «как он есть недремно находящийся при исполнении служебного долга», постелили на диване в гостиной.
Все (а в особенности Гурский) согласились с тем, что утро вечера мудренее, и, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись спать.
Глава 46
Рано утром, выйдя из спальни в наброшенном поверх ночной рубашки длинном халате, Ирина прошла мимо-спящего на диване Волкова и увидела свет настольной лампы в кабинете отца. Заглянула туда. Возле книжных полок стоял Адашев-Гурский и листал какой-то толстый словарь.
— Что это вы так рано? — сонно удивилась она. — Доброе утро.
— Доброе утро, — обернулся Гурский. — Да у меня с этими часовыми поясами — девять часов туда, девять сюда… Я там день, с ночью путал, а теперь вот здесь. Ира, а вас еще какие-нибудь словари есть?
— А что вы ищете?
— Слово одно привязалось и, знаете, как бывает, сидит как заноза. И главное, кажется, вот-вот, сейчас вспомню, крутится где-то здесь, а никак… — Гурский поставил словарь на место, подошел к письменному столу.
— Посмотрите по полкам, здесь у отца все вперемешку. Поищите.
— А он что, религиозен был? — Александр взял со стола Библию небольшого формата, обратив внимание на торчащие из нее закладки.
— Да нет, я бы не сказала. Но в последние годы он ее часто читал. И подолгу. Больше Ветхий Завет, разумеется. А еще мы с ним на ней гадали. Глупо, конечно, но забавно.
— Это как?
— Ну… он раскрывал наугад, а я загадывала строку. А потом наоборот. А потом мы вместе толковать пытались. Такая вот игра. Ему нравилось. Пойдемте кофе пить?
— Пошли.
На кухне Ирина поставила на огонь большую блестящую кофеварку «эспрессо». Гурский закурил сигарету.
Вошел хмурый спросонья Волков.
— Ириша, мне без сахара.
— Чего это ты? — Александр сделал удивленное лицо. — Никак заснул на посту? Будем наказывать.
— А вам? — спросила Ирина.
— А мне и с сахаром, и с молоком, если можно.
— Всю ночь сидел, — Петр помассировал пальцами виски. — Ничего не выходит.
— Дискету вскрыть? Угу, — кивнул Волков, отхлебывая кофе. Я эти числа и суммировал, и перемножал, и через запятую загонял, и одним числом шестизначным, и так их крутил, и эдак — ничего. Сморгнет, гад, и опять: «Введите пароль». Я уж под утро ненавидеть его стал, думал — грохну.
— Плеваться в него не пробовал?
— Поумничай давай… Не переживай, человек сильнее механизма. Расколем.
— Ну вот и давай. Кофе допьем…
— И бутерброды ешьте, — Ирина придвинула им тарелку. — Курите ни свет ни заря.
— Я не буду, спасибо, — отказался Гурский.
— А я тогда все съем, — Волков взял два бутерброда, сложил их вместе (на манер сэндвича) и стал жевать, уставившись в пространство невидящим взглядом. Адашев сходил в кабинет, вернулся с найденной в трубке запиской и опять сел к столу.
— Ира, а там больше кофе не осталось?
— Есть.
— Вот спасибо, — он размешал сахар и, прихлебывая из керамической кружки, задумался, глядя на измятый клочок бумаги.
— А ведь неправда ваша, Петр Сергеич…
— В смысле? — вернулся откуда-то издалека в окружающую реальность Волков.
— Сдается мне, купились вы на простоту. На лапидарность, тэс-скать…
Волков вскинул глаза на Ирину, та непроизвольно фыркнула и отвернулась.
— Я бы попросил при даме слов дурацких не произносить, — Петр потянулся за сигаретой.
— Ладно, пошли, — встал из-за стола Гурский.
В кабинете он взял с письменного стола Библию и стал ее листать. Петр сел к компьютеру.
— Ира, — не отрываясь от страниц, Александр примостился на краешке стола, — как, вы говорите, вы с отцом гадали?
— Он открывал наугад… я строку называла.
— Не строку вы называли, а порядковый номер строки.
— Ах вот оно что… — догадалась Ирина.
— Сейчас посмотрим. Вот, пожалуйста… Четвертая Книга Моисеева — Числа. Теперь дальше — что у нас там — десять, тридцать три, двадцать два. Что такое десять?
— Только не страница.
— Конечно. Глава. Глава десятая. Дальше — тридцать три? Строка не получается, нет ее на этой странице.
— Стих?
— Стих получается. Вот он, стих тридцать третий. Ну, а двадцать два?
— Слово, — буркнул Волков.
— Ве-ерно… — Гурский взглянул на Петра и перевел взгляд на Ирину. — А вы говорите: кроме как шашкой махать, он ни на что и не годен.
— Заткнись, — беззлобно огрызнулся Волков. — Давай сюда.
— Вы бы, Ира, и сами догадались, если бы вам эта записка безо всякой нервотрепки в руки попала. И если бы вы знали, что она от отца, — сказал Александр, протягивая Волкову раскрытую Библию. — Я уверен. Подумали бы немножко и догадались.
Петр всмотрелся в страницу и защелкал клавишами.
Экран монитора опять моргнул, сглотнув впечатанное слово, и вернул свое: «Введите пароль».
— Недолюбливает он тебя что-то, — покосился на Волкова Адашев-Гурский. — Ты в детстве кошек не мучил?
— Ну вот ведь двадцать второе слово: «усмотреть». Что опять не так?
Да все так вроде. Может, знаков многовато? Может, не целиком слово, а только то, что на этой строке?
— «Усмот», что ли?
— Почему нет?
— Ну, давай, — Петр опять пробежал пальцами по клавиатуре, и опять экран вернул: «Введите пароль».
— Я убью его…
— Не надо. Смотри, здесь строка заканчивается знаком переноса — видишь черточку? Как раз шестой знак.
— Ну давай, только уж больно мудрено.
— А чего ты хотел? Не случайно же его заперли. Ты вон с подсказкой никак не можешь, а если бы без подсказки?
Петр впечатал пять букв, которые, являясь обрывком слова, ровным счетом ничего сами по себе не означали, и, добавив к ним горизонтальную черточку, знак переноса, нажал на клавишу ввода.
Экран съел текст и высветил фразу: «А теперь еще раз».
— О, гад…
— Наоборот, умница он, — Адашев чуть развернул к себе монитор. — Вдруг ты, ворюга, случайно абракадабру набрал, а повторить не сможешь, он же ее спрятал.
Волков повторил пароль и нетерпеливо ткнул в последнюю клавишу.
— Оп-паньки! — Александр приник к экрану. — Вот оно.
— Так. И что мы имеем? — взглянул сначала на Гурского, а затем на Ирину Волков.
Они опять сидели вокруг кухонного стола и пытались понять, что именно нашли.
За последние два с лишним часа, проведенных у компьютера, они просмотрели всю информацию, содержащуюся на дискете, и информация эта их озадачила.
Перед их глазами, напоминая каталог очень большого аукциона или даже, скорее, небольшого музея, прошли десятки живописных полотен, гравюр, икон, какие-то инкунабулы, старинные ордена, драгоценности, отдельные камни без оправы и целые коллекции украшений, явно очень древних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69