Даша готова была поставить свою жизнь на то, что женщиной, похитившей дело деда из архива, была именно Маневич. Неужели же она сумела в одиночку провернуть такое дело? Но как, в таком случае, она связана с Оксаной? Кем они друг другу приходятся?
— Хорошо. — Даша заправила рыжую прядь за ухо. — Если допустить, что ваша домработница имела ребенка от кого-нибудь другого, то…
Старый генеалог обречено вздохнул:
— Я уже говорил вам: Мария Сергеевна почти тридцать лет безотлучно находится при мне и…
— Может, он родила до того? — с сомнением переспросила Даша, обращаясь, скорее, к самой себе.
Миллер с ужасом посмотрел на сидящую перед ним женщину.
— В двенадцать лет?
— Ей было двенадцать? — Даша растерялась.
— Ну если ей сейчас сорок два, а со мной она, как я уже говорил, тридцать…
— Хм. — Даша задумалась. — Тогда, может быть, Оксана ее сестра?
— То мать, то сестра… Что вы выдумываете! Марья Сергеевна дальняя родственница моего старинного друга, осталась одна, а со мной как раз случилось несчастье, вот он и предложил мне взять девочку к себе.
— Друг? — Даша размышляла. — Тот самый, который прислал вам письмо о моем деде?
— Что? — Миллер непонимающе сморгнул. — Господи, нет, конечно! Они даже знакомы не были. Вы же не думаете, что к семидесяти годам у меня всего один друг.
— Но у него ваши тапочки! — в отчаяньи выкрикнула Даша.
Вздрогнув, Миллер втянул голову в плечи.
— У кого? Какие тапочки? О чем вы?
— У Богдана дома, в Киеве, точно такие же тапочки, как у вас.
— В Киеве? Такие же тапочки? — Старый генеалог вдруг хихикнул. — Послушайте, если бы вы не были такой искренней в своем ажиотаже, я бы вызвал милицию. Не могу поверить своим ушам: обвинить человека в полном списке смертных грехов лишь на основе каких-то там тапочек!
— Ни каких-то там, а войлочных с определенным узором.
— Вы знаете что это за узор?
Даша посмотрела на ноги хозяина квартиры.
— Узор? Не знаю… Что-то славянское.
— Украинское. Таких тапочек на Украине сотни.
— Но я никогда и ни у кого таких не видела.
— В Москве — да. Но на Украине, думаю, их продают в любом универмаге.
— А откуда они у вас?
Миллер уже открыл рот, чтобы ответить и вдруг замолчал.
— Что же вы молчите?
— Мне подарила их Марья Сергеевна… Подскочив на стуле, молодая женщина вскинула руку:
— А! Вот видите!
— Да, но… Нет, это просто совпадение.
— Подождите! — Даша ощутила в груди странное тепло. — А откуда она к вам приехала?
— Кто, Мария Сергеевна?
— Где она родилась? Откуда приехала к вам?
— Из-под Запорожья.
— Ну вот. Что и требовалось доказать! — Даша шлепнула ладонью по подлокотнику. — Жена Богдана, Оксана, тоже родилась в деревушке под Запорожьем.
Синие жилы побелели — с такой силой Миллер вцепился в стол.
— Как называлась эта деревня?
— Ключевая.
— А фамилия Оксаны — Гончарук?
— Вы имеете в виду девичью? Да.
— Это ее крестница. Марья Сергеевна с ее матерью учились в одной школе.
— Ну вот вам и пожалуйста.
Опустив седую голову на грудь, старый генеалог тихо пробормотал:
— Значит, она не вернется…
И тут только Даша все поняла. Почему в квартире так тихо. Почему Миллер полностью одет.
— Подождите… Так она бросила вас? Вы сейчас совсем один? Господи, как же вы живете? Вы когда последний раз ели?
Тяжелая слеза скатилась по изрезанной морщинами щеке. Миллер молчал.
От стыда и жалости у Даши заныло в груди. Она опустилась рядом с креслом-каталкой.
— Простите меня, Генрих Рейнгольдович! Простите, Бога ради. Это… У меня просто нет слов. Подождите, — она посмотрел на часы, — я сейчас позвоню одному человеку и потом приготовлю вам ужин.
— Не надо… — Миллер достал платок и вытер глаза. — Завтра заедет дочь моего приятеля…
Но Даша по телефону уже отдавала приказание притаившемуся в засаде французу.
— Филипп, все в порядке. Поднимайтесь… Поднимайтесь, я вам все сейчас объясню!
— Кто такой Филипп? — спросил старый генеалог — Ваш друг?
Даша кивнула.
— Почти родственник. Пасынок баронессы фон Вельбах. Именно с него и началось все это расследование. Сейчас я вас с ним познакомлю.
5
Кервель явно робел. Он не знал, что произошло в квартире между его рыжеволосой родственницей и человеком, которого еще полчаса назад она обвиняла в нескольких убийствах. Резкая перемена во взглядах темпераментного детектива настораживала его даже больше, чем сами обвинения.
— Добрый вечер… Ди-ди, у вас все в порядке?
— Проходите, Филипп. — Даша за рукав втащила его в комнату. — Знакомьтесь: месье Миллер — месье Кервель.
Мужчины издали кивнули друг другу. А Даша, усадив француза на диван, принялась рассказывать.
— Я ошиблась всего чуть-чуть. Преступление действительно задумывалось здесь, но Генрих Рейнгольдович был не в курсе. Это его домработница. Она, кстати, крестная Оксаны. Представляете, — Даша кивнула на инвалидное кресло генеалога: — эта мерзавка бросила его, а месье Миллер парализован. Страшная женщина. Просто чудовище.
Филипп испуганно охнул.
— Какой кошмар! Необходимо немедленно пригласить сиделку.
— Это я возьму на себя. — Даша ободряюще погладила Миллера по плечу. — Завтра же я все устрою: месье Кервель выпишет чек, а я договорюсь с врачами и с вашей дочерью. Полагаю, либо ей придется вернуться в Москву, либо вам переехать в Германию. — Заметив, что Миллер хочет что-то возразить, покачала головой: — Прошу вас, Генрих Рейнгольдович, не будем спорить. Мы только потеряем время, а у нас его и так мало. Лучше расскажите, каким образом Маневич узнала о завещании Вельбахов?
Старый генеалог постепенно успокаивался.
— Разумеется, от меня, — горько произнес он. Осознание пусть даже невольного соучастия в таком тяжком преступлении давалось ему нелегко. — Ведь Мария Сергеевна была для меня не просто домработницей, она являлась моей правой рукой, секретарем… Подготавливала материал, перепечатывала рукописи для издательства, регулярно присутствовала на лекциях. Она полностью владела темой.
— Значит, те письма, я имею в виду от Сухорукова, вашего приятеля, с письма которого все началось, она тоже читала?
— Ну разумеется.
— И вы ничего не заподозрили?
— Да что же я мог заподозрить! Мария Сергеевна много и часто интересовалась моей работой. Я не находил в этом ничего предосудительного. Напротив, был ей чрезвычайно благодарен.
— И от вас же она узнала, в каком именно архиве можно найти личные дела военнослужащих?
— Да, конечно.
Даша задумалась: на первый взгляд все казалось бы складно, но кое-что все-таки не сходилось. Если Миллер уверяет, что Маневич никогда не покидала его надолго и за границу не выезжала, то каким образом сумела познакомиться и договориться с Беловым? Как передала ему фотографию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— Хорошо. — Даша заправила рыжую прядь за ухо. — Если допустить, что ваша домработница имела ребенка от кого-нибудь другого, то…
Старый генеалог обречено вздохнул:
— Я уже говорил вам: Мария Сергеевна почти тридцать лет безотлучно находится при мне и…
— Может, он родила до того? — с сомнением переспросила Даша, обращаясь, скорее, к самой себе.
Миллер с ужасом посмотрел на сидящую перед ним женщину.
— В двенадцать лет?
— Ей было двенадцать? — Даша растерялась.
— Ну если ей сейчас сорок два, а со мной она, как я уже говорил, тридцать…
— Хм. — Даша задумалась. — Тогда, может быть, Оксана ее сестра?
— То мать, то сестра… Что вы выдумываете! Марья Сергеевна дальняя родственница моего старинного друга, осталась одна, а со мной как раз случилось несчастье, вот он и предложил мне взять девочку к себе.
— Друг? — Даша размышляла. — Тот самый, который прислал вам письмо о моем деде?
— Что? — Миллер непонимающе сморгнул. — Господи, нет, конечно! Они даже знакомы не были. Вы же не думаете, что к семидесяти годам у меня всего один друг.
— Но у него ваши тапочки! — в отчаяньи выкрикнула Даша.
Вздрогнув, Миллер втянул голову в плечи.
— У кого? Какие тапочки? О чем вы?
— У Богдана дома, в Киеве, точно такие же тапочки, как у вас.
— В Киеве? Такие же тапочки? — Старый генеалог вдруг хихикнул. — Послушайте, если бы вы не были такой искренней в своем ажиотаже, я бы вызвал милицию. Не могу поверить своим ушам: обвинить человека в полном списке смертных грехов лишь на основе каких-то там тапочек!
— Ни каких-то там, а войлочных с определенным узором.
— Вы знаете что это за узор?
Даша посмотрела на ноги хозяина квартиры.
— Узор? Не знаю… Что-то славянское.
— Украинское. Таких тапочек на Украине сотни.
— Но я никогда и ни у кого таких не видела.
— В Москве — да. Но на Украине, думаю, их продают в любом универмаге.
— А откуда они у вас?
Миллер уже открыл рот, чтобы ответить и вдруг замолчал.
— Что же вы молчите?
— Мне подарила их Марья Сергеевна… Подскочив на стуле, молодая женщина вскинула руку:
— А! Вот видите!
— Да, но… Нет, это просто совпадение.
— Подождите! — Даша ощутила в груди странное тепло. — А откуда она к вам приехала?
— Кто, Мария Сергеевна?
— Где она родилась? Откуда приехала к вам?
— Из-под Запорожья.
— Ну вот. Что и требовалось доказать! — Даша шлепнула ладонью по подлокотнику. — Жена Богдана, Оксана, тоже родилась в деревушке под Запорожьем.
Синие жилы побелели — с такой силой Миллер вцепился в стол.
— Как называлась эта деревня?
— Ключевая.
— А фамилия Оксаны — Гончарук?
— Вы имеете в виду девичью? Да.
— Это ее крестница. Марья Сергеевна с ее матерью учились в одной школе.
— Ну вот вам и пожалуйста.
Опустив седую голову на грудь, старый генеалог тихо пробормотал:
— Значит, она не вернется…
И тут только Даша все поняла. Почему в квартире так тихо. Почему Миллер полностью одет.
— Подождите… Так она бросила вас? Вы сейчас совсем один? Господи, как же вы живете? Вы когда последний раз ели?
Тяжелая слеза скатилась по изрезанной морщинами щеке. Миллер молчал.
От стыда и жалости у Даши заныло в груди. Она опустилась рядом с креслом-каталкой.
— Простите меня, Генрих Рейнгольдович! Простите, Бога ради. Это… У меня просто нет слов. Подождите, — она посмотрел на часы, — я сейчас позвоню одному человеку и потом приготовлю вам ужин.
— Не надо… — Миллер достал платок и вытер глаза. — Завтра заедет дочь моего приятеля…
Но Даша по телефону уже отдавала приказание притаившемуся в засаде французу.
— Филипп, все в порядке. Поднимайтесь… Поднимайтесь, я вам все сейчас объясню!
— Кто такой Филипп? — спросил старый генеалог — Ваш друг?
Даша кивнула.
— Почти родственник. Пасынок баронессы фон Вельбах. Именно с него и началось все это расследование. Сейчас я вас с ним познакомлю.
5
Кервель явно робел. Он не знал, что произошло в квартире между его рыжеволосой родственницей и человеком, которого еще полчаса назад она обвиняла в нескольких убийствах. Резкая перемена во взглядах темпераментного детектива настораживала его даже больше, чем сами обвинения.
— Добрый вечер… Ди-ди, у вас все в порядке?
— Проходите, Филипп. — Даша за рукав втащила его в комнату. — Знакомьтесь: месье Миллер — месье Кервель.
Мужчины издали кивнули друг другу. А Даша, усадив француза на диван, принялась рассказывать.
— Я ошиблась всего чуть-чуть. Преступление действительно задумывалось здесь, но Генрих Рейнгольдович был не в курсе. Это его домработница. Она, кстати, крестная Оксаны. Представляете, — Даша кивнула на инвалидное кресло генеалога: — эта мерзавка бросила его, а месье Миллер парализован. Страшная женщина. Просто чудовище.
Филипп испуганно охнул.
— Какой кошмар! Необходимо немедленно пригласить сиделку.
— Это я возьму на себя. — Даша ободряюще погладила Миллера по плечу. — Завтра же я все устрою: месье Кервель выпишет чек, а я договорюсь с врачами и с вашей дочерью. Полагаю, либо ей придется вернуться в Москву, либо вам переехать в Германию. — Заметив, что Миллер хочет что-то возразить, покачала головой: — Прошу вас, Генрих Рейнгольдович, не будем спорить. Мы только потеряем время, а у нас его и так мало. Лучше расскажите, каким образом Маневич узнала о завещании Вельбахов?
Старый генеалог постепенно успокаивался.
— Разумеется, от меня, — горько произнес он. Осознание пусть даже невольного соучастия в таком тяжком преступлении давалось ему нелегко. — Ведь Мария Сергеевна была для меня не просто домработницей, она являлась моей правой рукой, секретарем… Подготавливала материал, перепечатывала рукописи для издательства, регулярно присутствовала на лекциях. Она полностью владела темой.
— Значит, те письма, я имею в виду от Сухорукова, вашего приятеля, с письма которого все началось, она тоже читала?
— Ну разумеется.
— И вы ничего не заподозрили?
— Да что же я мог заподозрить! Мария Сергеевна много и часто интересовалась моей работой. Я не находил в этом ничего предосудительного. Напротив, был ей чрезвычайно благодарен.
— И от вас же она узнала, в каком именно архиве можно найти личные дела военнослужащих?
— Да, конечно.
Даша задумалась: на первый взгляд все казалось бы складно, но кое-что все-таки не сходилось. Если Миллер уверяет, что Маневич никогда не покидала его надолго и за границу не выезжала, то каким образом сумела познакомиться и договориться с Беловым? Как передала ему фотографию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136