Она продвинулась вперед. Но лишь на полшага. Не находился ответ на самый главный вопрос: как и когда Алексей Скуратов узнал о странном завещании. Ведь он не знал, не мог знать настоящей фамилии своего деда…
— Извините, а у вас случайно нет фотографии Алексея Георгиевича?
Бурмистрова шевельнулась, намереваясь встать, как вдруг засомневалась:
— А вы действительно его родственница?
— Я действительно его родственница, — как можно спокойнее произнесла Даша. — Причем на сегодняшний день чуть ли ни единственная.
Хозяйка все еще мялась.
— А документы у вас… — И так же внезапно, как секунду назад, вновь переменила настроение. — Впрочем, что я спрашиваю, у вас все на лице написано: похожи, вы. Да, вы знаете, у меня сохранились несколько фото. Любительские, правда, но очень хорошие.
Старушка встала и плывущей походкой подошла к полированному секретеру, самому крупному предмету мебели в комнате.
— У Леночки, доченьки его, на дне рождения фотографировались. Сейчас Леночка учителем работает. Деточки у нее. Двое.
— Мальчики? — почему-то спросила Даша.
— Мальчик и девочка. Хорошенькие, копия Алексей Георгиевич.
Даша невесело усмехнулась. Причудлива судьба людская. От Николая фон Вельбаха даже могилы не сохранилось, а черты его непостижимым образом копируются в потомках, даже не подозревающих о его существовании.
— Извините, а вы не знаете, был ли женат Алексей Георгиевич до того, как встретил Ларису Семеновну?
Старушка па секунду замешкалась возле серванта.
— Женат? Нет, нет…
— Почему вы так уверены?
— Надо знать Горгону. Она никогда бы не вышла замуж за женатого.
Бурмистровой наконец удалось добраться до коробки, в которой хранились снимки.
— Вот, держите.
Даша взяла фотографии и рука ее дрогнула. Незнакомый человек с неправдоподобно знакомым лицом. Лицом ее отца, лицом человека, не способного не то чтобы убить, а даже отшлепать собственную дочь за обмен новенького французского спиннинга на отечественный пластилин малинового цвета.
— В самом деле похож. На отца моего очень похож.
— А ваш батюшка… жив? — Голос старушки дрожал.
— Жив. — Даша подняла голову. — Почему вы спрашиваете?
— А… может вы как-нибудь придете ко мне в гости? — Говоря это, она вся сжалась.
Дашу обдало жаром пронзительной жалости.
— Вы любили Алексея Георгиевича?
По розовым, слишком розовым щекам текли слезы.
5
Даша шагала по раскисшей и уже опять подмерзающей улице злым размашистым шагом. Она не могла понять, что за чувства бушуют в ее груди. Здесь было все: жалость, обида, ненависть и невозможность поверить в то, что человек с лицом ее отца мог убивать так расчетливо и безжалостно.
«Стоп».
Она остановилась посередине коричневой жидкой лужи.
«А может, Скуратов все-таки ни при чем? А вдруг в Германии его кто-то опознал как Вельбаха, лицо показалось знакомым? И этот кто-то решил впоследствии сыграть рисковую игру?»
Сердце забилось сильно и часто-часто, как случается, когда вдруг оказываешься на пороге чего-то чрезвычайно важного.
«…Тогда становится объяснимым, почему все смерти стали подтверждением средневекового проклятия, проклятия, о котором Скуратов не мог ничего знать…»
— Девушка, вы тонете! — Два паренька с интересом рассматривали рыжеволосую особу, застрявшую по середине довольно глубокой лужи. — Хотите, мы вас спасем?
— В другой раз! — Даша выпрыгнула на тротуар.
…Да, но почему тогда убийства произошли только сейчас, одновременно с тем, как баронесса обратилась к ней за помощью? Может быть преступник изначально надеялся, что о наследстве никто и никогда не узнает, а после смерти баронессы Алексей Георгиевич спокойно явится и без особой мороки предъявит претензии на наследство, и только бог весть откуда принесенная Филиппом фотография Николая Андреевича смешала все карты?
Ерунда. Как только Алексей Скуратов появился бы в поле зрения адвокатов Марии Андреевны, те за пару дней вытащили бы на свет божий не только его братьев, но и племянников, племянниц и прочих кровных родственников.
Значит, либо о завещании стало известно недавно, либо… Либо неактивные действия преступники что-то спровоцировало. Но что? И почему убивали именно тех. с кем она договорилась о встрече? Вот вопрос вопросов… Уж во всяком случае не для того, чтобы узнать, кто они и где живут — это все остальные не знали, куда исчез Алексей Георгиевич, а сам-то он прекрасно знал, где проживают его родственники. Так зачем же надо было следить за ней? Зачем?
Даша с сотый раз возвращалась к началу этой истории. Она вспоминала все до малейшего слова, до поворота головы, интонации, но ничего сенсационного не приходило в голову.
«Явился адвокат, рассказал про дедушку. Рассказал, что есть шанс получить наследство, но был другой брак, в котором также могли родиться дети, а значит, могут появиться и иные наследники… Иные наследники».
И тут до нее дошло.
Ну конечно же! Потомок от первого брака действовал так же, как и она: для того чтобы обнаружить абсолютно ВСЕХ наследников, надо следить за потомками от ДРУГОГО брака. Про своих он знал все, но чтобы убедиться в отсутствии неожиданных конкурентов, он должен был следить за ней — к кому она поедет? И только после того, как окончательно убедился, что у нее самой никаких родственников, кроме отца, нет, начал планомерно истреблять своих. Раньше он этого сделать не мог — подозрение сразу бы пало на него, а так она ищет, она и убивает. Просто — до гениальности.
Внезапно мысль о гениальности предполагаемого преступника заставила ее помрачнеть. Как бы то ни было, но Скуратов не может не понимать, что тот, кто решил ему «помочь» получить столь жирный куш, не будет делать этого из чистого альтруизма, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: в конечном итоге наследство окажется в кармане именно этого человека. И если он хоть немного похож на ее отца, как утверждает Бурмистрова, то не может не видеть того, что происходит. Значит, он либо одобряет эти убийства, либо…
«Господи, неужели отец поступил бы так же?»
Только сейчас Даша почувствовала, как промокли и замерзли ее ноги.
«Интересно, а он изменял маме?»
В голову лезли какие-то нелепые, ненужные мысли.
«Похожие люди всегда ведуг себя одинаково… А вдруг он действительно убийца?» Было неясно, кого она имела в виду: Скуратова или собственного отца.
«Интересно, есть ли у отца алиби? Вдруг вся эта экспедиция с карантином только для отвода глаз…» Даша тут же чертыхнулась: «Что за глупость! Зачем ему алиби? Как из Африки можно незаметно прилететь в Европу?
…Но Полетаев уверяет, что это дело рук профессионала. Значит, самому не надо никуда ездить, а просто нанять профессионального убийцу. Опять глупость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— Извините, а у вас случайно нет фотографии Алексея Георгиевича?
Бурмистрова шевельнулась, намереваясь встать, как вдруг засомневалась:
— А вы действительно его родственница?
— Я действительно его родственница, — как можно спокойнее произнесла Даша. — Причем на сегодняшний день чуть ли ни единственная.
Хозяйка все еще мялась.
— А документы у вас… — И так же внезапно, как секунду назад, вновь переменила настроение. — Впрочем, что я спрашиваю, у вас все на лице написано: похожи, вы. Да, вы знаете, у меня сохранились несколько фото. Любительские, правда, но очень хорошие.
Старушка встала и плывущей походкой подошла к полированному секретеру, самому крупному предмету мебели в комнате.
— У Леночки, доченьки его, на дне рождения фотографировались. Сейчас Леночка учителем работает. Деточки у нее. Двое.
— Мальчики? — почему-то спросила Даша.
— Мальчик и девочка. Хорошенькие, копия Алексей Георгиевич.
Даша невесело усмехнулась. Причудлива судьба людская. От Николая фон Вельбаха даже могилы не сохранилось, а черты его непостижимым образом копируются в потомках, даже не подозревающих о его существовании.
— Извините, а вы не знаете, был ли женат Алексей Георгиевич до того, как встретил Ларису Семеновну?
Старушка па секунду замешкалась возле серванта.
— Женат? Нет, нет…
— Почему вы так уверены?
— Надо знать Горгону. Она никогда бы не вышла замуж за женатого.
Бурмистровой наконец удалось добраться до коробки, в которой хранились снимки.
— Вот, держите.
Даша взяла фотографии и рука ее дрогнула. Незнакомый человек с неправдоподобно знакомым лицом. Лицом ее отца, лицом человека, не способного не то чтобы убить, а даже отшлепать собственную дочь за обмен новенького французского спиннинга на отечественный пластилин малинового цвета.
— В самом деле похож. На отца моего очень похож.
— А ваш батюшка… жив? — Голос старушки дрожал.
— Жив. — Даша подняла голову. — Почему вы спрашиваете?
— А… может вы как-нибудь придете ко мне в гости? — Говоря это, она вся сжалась.
Дашу обдало жаром пронзительной жалости.
— Вы любили Алексея Георгиевича?
По розовым, слишком розовым щекам текли слезы.
5
Даша шагала по раскисшей и уже опять подмерзающей улице злым размашистым шагом. Она не могла понять, что за чувства бушуют в ее груди. Здесь было все: жалость, обида, ненависть и невозможность поверить в то, что человек с лицом ее отца мог убивать так расчетливо и безжалостно.
«Стоп».
Она остановилась посередине коричневой жидкой лужи.
«А может, Скуратов все-таки ни при чем? А вдруг в Германии его кто-то опознал как Вельбаха, лицо показалось знакомым? И этот кто-то решил впоследствии сыграть рисковую игру?»
Сердце забилось сильно и часто-часто, как случается, когда вдруг оказываешься на пороге чего-то чрезвычайно важного.
«…Тогда становится объяснимым, почему все смерти стали подтверждением средневекового проклятия, проклятия, о котором Скуратов не мог ничего знать…»
— Девушка, вы тонете! — Два паренька с интересом рассматривали рыжеволосую особу, застрявшую по середине довольно глубокой лужи. — Хотите, мы вас спасем?
— В другой раз! — Даша выпрыгнула на тротуар.
…Да, но почему тогда убийства произошли только сейчас, одновременно с тем, как баронесса обратилась к ней за помощью? Может быть преступник изначально надеялся, что о наследстве никто и никогда не узнает, а после смерти баронессы Алексей Георгиевич спокойно явится и без особой мороки предъявит претензии на наследство, и только бог весть откуда принесенная Филиппом фотография Николая Андреевича смешала все карты?
Ерунда. Как только Алексей Скуратов появился бы в поле зрения адвокатов Марии Андреевны, те за пару дней вытащили бы на свет божий не только его братьев, но и племянников, племянниц и прочих кровных родственников.
Значит, либо о завещании стало известно недавно, либо… Либо неактивные действия преступники что-то спровоцировало. Но что? И почему убивали именно тех. с кем она договорилась о встрече? Вот вопрос вопросов… Уж во всяком случае не для того, чтобы узнать, кто они и где живут — это все остальные не знали, куда исчез Алексей Георгиевич, а сам-то он прекрасно знал, где проживают его родственники. Так зачем же надо было следить за ней? Зачем?
Даша с сотый раз возвращалась к началу этой истории. Она вспоминала все до малейшего слова, до поворота головы, интонации, но ничего сенсационного не приходило в голову.
«Явился адвокат, рассказал про дедушку. Рассказал, что есть шанс получить наследство, но был другой брак, в котором также могли родиться дети, а значит, могут появиться и иные наследники… Иные наследники».
И тут до нее дошло.
Ну конечно же! Потомок от первого брака действовал так же, как и она: для того чтобы обнаружить абсолютно ВСЕХ наследников, надо следить за потомками от ДРУГОГО брака. Про своих он знал все, но чтобы убедиться в отсутствии неожиданных конкурентов, он должен был следить за ней — к кому она поедет? И только после того, как окончательно убедился, что у нее самой никаких родственников, кроме отца, нет, начал планомерно истреблять своих. Раньше он этого сделать не мог — подозрение сразу бы пало на него, а так она ищет, она и убивает. Просто — до гениальности.
Внезапно мысль о гениальности предполагаемого преступника заставила ее помрачнеть. Как бы то ни было, но Скуратов не может не понимать, что тот, кто решил ему «помочь» получить столь жирный куш, не будет делать этого из чистого альтруизма, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: в конечном итоге наследство окажется в кармане именно этого человека. И если он хоть немного похож на ее отца, как утверждает Бурмистрова, то не может не видеть того, что происходит. Значит, он либо одобряет эти убийства, либо…
«Господи, неужели отец поступил бы так же?»
Только сейчас Даша почувствовала, как промокли и замерзли ее ноги.
«Интересно, а он изменял маме?»
В голову лезли какие-то нелепые, ненужные мысли.
«Похожие люди всегда ведуг себя одинаково… А вдруг он действительно убийца?» Было неясно, кого она имела в виду: Скуратова или собственного отца.
«Интересно, есть ли у отца алиби? Вдруг вся эта экспедиция с карантином только для отвода глаз…» Даша тут же чертыхнулась: «Что за глупость! Зачем ему алиби? Как из Африки можно незаметно прилететь в Европу?
…Но Полетаев уверяет, что это дело рук профессионала. Значит, самому не надо никуда ездить, а просто нанять профессионального убийцу. Опять глупость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136