Тихо. Только Чом в полудреме перебирает четки.
Ежик дотронулся до ее плеча:
– Бабушка, пожалуйста, напомните королю, что пароход скоро отчалит. Может, он забыл?
– Король ничего не забывает, Ноу. И если он считает, что тебе лучше не ехать в порт, значит, так тому и быть.
Ежик всхлипнул:
– Но мама же!.. – И подумал: «Сбегу – и все! Пусть потом наказывают как хотят!»
Тут в комнату вошла Тьита.
– Госпожа Чом, я принесла пирожные, ванильные и ореховые. Напекла побольше, чтобы и миссис Катрин хватило в дорогу. И вам с Ноу. Вот, его любимые.
– Спасибо, голубушка. Так что, Ноу, не хнычь, будем сейчас чай пить.
Нахохлившийся Ежик сидел в углу, не поднимая глаз.
Чом позвонила в колокольчик, и, пока она отдавала распоряжения горничной, Тьита успела шепнуть ему:
– Скажи, что тебе нужно в туалет, и выпрыгнешь оттуда в сад. Так нужно. Я буду ждать.
– К маме?
Тьита кивнула ему и направилась к двери:
– Госпожа Чом, я иду домой. Вам ничего не надо передать в Парускаван?
– Нет. Хотя… Если застанешь еще Катрин, передай, что пусть не волнуется за сына. Я присмотрю. Пусть уезжает со спокойной душой. И спасибо, Тьита. На вид твои пирожные просто восхитительны. Ноу, придвигайся к столику. Давай-ка отведаем…
Тьита вышла в коридор.
Ежик спустя минуту пробормотал:
– Бабушка, я сейчас… – и, многозначительно кивнув, скрылся в туалетной комнате. Там – в окошко.
Тьита уже подбегала к нему:
– Ноу, вот одежда. Быстренько переодевайся.
– А потом? – спросил он, протягивая руку к корзине.
– На пароход. Там мой сын тебя спрячет. В Шанхае передаст миссис Катрин. Только скорее!
– А Махидол? Я не попрощался с ним…
– Не мешкай. Ни секунды нет!
– Сейчас. Я только саблю дедушкину захвачу и «Остров сокровищ».
– Не успеем. Все пропадет! – шепнула вслед ему Тьита, но мальчик не слушал, рванулся обратно. Заскочил в свою комнату, сдернул со стены сабельку, подаренную Чулалонгкорном, книгу… И, выбегая, столкнулся в дверях с Махидолом. Тот обнял его, весело закружил по комнате:
– Попался? Ты чего такой взъерошенный?
– Оставь его, Махидол, – подошла к ним Чом. – Пейте чай, поторапливайтесь. Ноу, при встрече не забудь поблагодарить короля. Он позволил тебе проводить маму. Правда, под присмотром офицеров своей охраны. Ну хоть так… Махидол, ты почему не садишься?
– Некогда, добрая вы наша Чом. Привезу Ноу обратно, и будем чаевничать весь вечер.
– Ой! – Ежик скривился и прижал руки к животу: – Что-то заболело.
– Ноу, малыш, что с тобой? – засуетилась старушка.
– Ничего…
Ежик кинулся к туалету… к окошку…
Тьиты нигде не было. Ушла… Почему? Испугалась? Не дождалась…
Он постоял, не зная, что делать.
– Ноу, Ноу, ты куда запропастился? – звал его Махидол. Выглянул в сад, удивился: – Ты что тут делаешь?
– Я?.. Кузнечик, очень красивый, сидел на стекле и в кусты перелетел. Я хотел поймать…
– Ноу, я тебя не узнаю… Пароход уплывает!
– Очень красивый… – повторил мальчик и, приняв протянутую руку, залез обратно на подоконник…
Тьита, запыхавшись, вбежала в комнату Катрин.
– Госпожа, жалость какая: не успели. Все вроде хорошо складывалось, в сад он выбрался, но приспичило ему еще саблю и сокровища какие-то захватить. Вернулся. А тут – Махидол. За ним приехал. Да не один. Еще Вильсон и два здоровенных детины из охраны короля. Ну, думаю, плохи наши дела. А тут Махидол с Ноу заговорил. Значит, уже не отпустит от себя. И садовник, как назло, подошел, спрашивает: «Чего это ты, Тьита, здесь делаешь?» Заметил. Раскрылось бы. И до порта не добрались бы. Головы не сносить… Не сердитесь, госпожа! Я так старалась! Не получилось… А вазу верну! Сейчас прямо принесу.
– Не надо, – махнула рукой Катя, – пусть останется. За верность.
Тьита ушла, охая и благодаря.
– Все. Теперь уже все. – Катя, поникнув, замерла у окна.
– Ах, беда-то какая. Продумали, подготовились… – запричитала Намарона.
– Перестань. Значит, не судьба.
– Вы, верно, проклинаете меня!
– За что? Ты же от всей души хотела, как лучше. А знаешь, Намарона, может, даже хорошо, что ничего не получилось с похищением. – И, натолкнувшись на недоумевающий взгляд, пояснила: – Если бы речь шла лишь обо мне, я согласилась бы на любые лишения. Только бы Ежик был рядом. Я бы пошла сама в горничные, в посудомойки… Добралась бы с ним до России. Но что придется пережить ему? Ни денег, ни крыши над головой… Что я могу дать ему кроме любви? Но бог с ним, с богатым наследством, с лучшим европейским образованием. Хуже всего, что его пришлось бы лишить родины. Здесь все родное для Ежика. Не знаю, не знаю… – Катя сжала ладонями виски и качнула головой.
– Ну будет, будет… – гладила ее по плечам Намарона. – Успокойтесь. А и вправду, чего ж ему из дворца уезжать? Спокойно, сытно, все любят. Бог даст, все устроится. Подрастет – и свидитесь. Глядишь, самостоятельным станет скоро, наследство получит. И вас к себе выпишет. И будете в старости у сыночка жить.
– Спасибо тебе, Намарона, за слова добрые, – сквозь слезы улыбнулась Катя. – Наперед знаешь, что да как. Отчего ж тогда Ежика хотела для меня похитить?
– Недодумала. Впопыхах-то. На горячую голову…
У крыльца засигналил шофер. Пора.
К пристани все подъехали одновременно. Ежик, опасливо поглядывая на офицеров из стражи, шагнул к матери.
– Не робей, малыш, – подтолкнул его Махидол и придержал двинувшихся за мальчиком охранников: – Друзья, никуда он не денется. Пусть попрощаются спокойно. Под мою ответственность. Мать же уезжает!..
Они нехотя остановились и окликнули Ежика:
– Дальше десяти шагов удаляться не велено!
Он бросился Кате на шею:
– Мамочка, я виноват!.. Махидол… Но я сразу вернулся, а Тьита… Все из-за меня. – Ежик стукнул себя кулаком по лбу.
– Ну не надо, родной мой. – Катя прижала к груди темноволосую голову. – Расти скорее. Вырастешь – будешь сильным, умным, станешь поступать, как сам решишь, и я смогу к тебе приехать. Никто тогда не посмеет нас разлучить, – верила и не верила своим словам Катя. – Самое главное – ты меня не забывай. Не забудешь?
– Что ты!.. Я так люблю тебя, мамочка!
Махидол протянул Кате плоскую синюю коробку, обтянутую шелком:
– Посмотри. Не знаю, понравится ли?
Катя повернула позолоченный ключик и зажмурилась от блеска бриллиантов, вспыхнувших на солнце. Ожерелье, кольцо и подвески.
– Что это? Зачем?
– Сейчас объясню, Катрин. Считай украшения подарком от меня, мамы и Саовабхи. Вачиравуд не оглашал текст завещания. А тетя любила тебя, не могла не оставить ничего в наследство. Может быть, Вачиравуд присоединил и твою долю к капиталу Чула-Чакрабона?
– Будем надеяться, что он поступит как любящий дядя.
– Да хорошо бы, хоть в этом он остался порядочен. Время покажет. Но я не хочу, Катрин, чтобы ты думала плохо о всех обитателях дома Чакри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Ежик дотронулся до ее плеча:
– Бабушка, пожалуйста, напомните королю, что пароход скоро отчалит. Может, он забыл?
– Король ничего не забывает, Ноу. И если он считает, что тебе лучше не ехать в порт, значит, так тому и быть.
Ежик всхлипнул:
– Но мама же!.. – И подумал: «Сбегу – и все! Пусть потом наказывают как хотят!»
Тут в комнату вошла Тьита.
– Госпожа Чом, я принесла пирожные, ванильные и ореховые. Напекла побольше, чтобы и миссис Катрин хватило в дорогу. И вам с Ноу. Вот, его любимые.
– Спасибо, голубушка. Так что, Ноу, не хнычь, будем сейчас чай пить.
Нахохлившийся Ежик сидел в углу, не поднимая глаз.
Чом позвонила в колокольчик, и, пока она отдавала распоряжения горничной, Тьита успела шепнуть ему:
– Скажи, что тебе нужно в туалет, и выпрыгнешь оттуда в сад. Так нужно. Я буду ждать.
– К маме?
Тьита кивнула ему и направилась к двери:
– Госпожа Чом, я иду домой. Вам ничего не надо передать в Парускаван?
– Нет. Хотя… Если застанешь еще Катрин, передай, что пусть не волнуется за сына. Я присмотрю. Пусть уезжает со спокойной душой. И спасибо, Тьита. На вид твои пирожные просто восхитительны. Ноу, придвигайся к столику. Давай-ка отведаем…
Тьита вышла в коридор.
Ежик спустя минуту пробормотал:
– Бабушка, я сейчас… – и, многозначительно кивнув, скрылся в туалетной комнате. Там – в окошко.
Тьита уже подбегала к нему:
– Ноу, вот одежда. Быстренько переодевайся.
– А потом? – спросил он, протягивая руку к корзине.
– На пароход. Там мой сын тебя спрячет. В Шанхае передаст миссис Катрин. Только скорее!
– А Махидол? Я не попрощался с ним…
– Не мешкай. Ни секунды нет!
– Сейчас. Я только саблю дедушкину захвачу и «Остров сокровищ».
– Не успеем. Все пропадет! – шепнула вслед ему Тьита, но мальчик не слушал, рванулся обратно. Заскочил в свою комнату, сдернул со стены сабельку, подаренную Чулалонгкорном, книгу… И, выбегая, столкнулся в дверях с Махидолом. Тот обнял его, весело закружил по комнате:
– Попался? Ты чего такой взъерошенный?
– Оставь его, Махидол, – подошла к ним Чом. – Пейте чай, поторапливайтесь. Ноу, при встрече не забудь поблагодарить короля. Он позволил тебе проводить маму. Правда, под присмотром офицеров своей охраны. Ну хоть так… Махидол, ты почему не садишься?
– Некогда, добрая вы наша Чом. Привезу Ноу обратно, и будем чаевничать весь вечер.
– Ой! – Ежик скривился и прижал руки к животу: – Что-то заболело.
– Ноу, малыш, что с тобой? – засуетилась старушка.
– Ничего…
Ежик кинулся к туалету… к окошку…
Тьиты нигде не было. Ушла… Почему? Испугалась? Не дождалась…
Он постоял, не зная, что делать.
– Ноу, Ноу, ты куда запропастился? – звал его Махидол. Выглянул в сад, удивился: – Ты что тут делаешь?
– Я?.. Кузнечик, очень красивый, сидел на стекле и в кусты перелетел. Я хотел поймать…
– Ноу, я тебя не узнаю… Пароход уплывает!
– Очень красивый… – повторил мальчик и, приняв протянутую руку, залез обратно на подоконник…
Тьита, запыхавшись, вбежала в комнату Катрин.
– Госпожа, жалость какая: не успели. Все вроде хорошо складывалось, в сад он выбрался, но приспичило ему еще саблю и сокровища какие-то захватить. Вернулся. А тут – Махидол. За ним приехал. Да не один. Еще Вильсон и два здоровенных детины из охраны короля. Ну, думаю, плохи наши дела. А тут Махидол с Ноу заговорил. Значит, уже не отпустит от себя. И садовник, как назло, подошел, спрашивает: «Чего это ты, Тьита, здесь делаешь?» Заметил. Раскрылось бы. И до порта не добрались бы. Головы не сносить… Не сердитесь, госпожа! Я так старалась! Не получилось… А вазу верну! Сейчас прямо принесу.
– Не надо, – махнула рукой Катя, – пусть останется. За верность.
Тьита ушла, охая и благодаря.
– Все. Теперь уже все. – Катя, поникнув, замерла у окна.
– Ах, беда-то какая. Продумали, подготовились… – запричитала Намарона.
– Перестань. Значит, не судьба.
– Вы, верно, проклинаете меня!
– За что? Ты же от всей души хотела, как лучше. А знаешь, Намарона, может, даже хорошо, что ничего не получилось с похищением. – И, натолкнувшись на недоумевающий взгляд, пояснила: – Если бы речь шла лишь обо мне, я согласилась бы на любые лишения. Только бы Ежик был рядом. Я бы пошла сама в горничные, в посудомойки… Добралась бы с ним до России. Но что придется пережить ему? Ни денег, ни крыши над головой… Что я могу дать ему кроме любви? Но бог с ним, с богатым наследством, с лучшим европейским образованием. Хуже всего, что его пришлось бы лишить родины. Здесь все родное для Ежика. Не знаю, не знаю… – Катя сжала ладонями виски и качнула головой.
– Ну будет, будет… – гладила ее по плечам Намарона. – Успокойтесь. А и вправду, чего ж ему из дворца уезжать? Спокойно, сытно, все любят. Бог даст, все устроится. Подрастет – и свидитесь. Глядишь, самостоятельным станет скоро, наследство получит. И вас к себе выпишет. И будете в старости у сыночка жить.
– Спасибо тебе, Намарона, за слова добрые, – сквозь слезы улыбнулась Катя. – Наперед знаешь, что да как. Отчего ж тогда Ежика хотела для меня похитить?
– Недодумала. Впопыхах-то. На горячую голову…
У крыльца засигналил шофер. Пора.
К пристани все подъехали одновременно. Ежик, опасливо поглядывая на офицеров из стражи, шагнул к матери.
– Не робей, малыш, – подтолкнул его Махидол и придержал двинувшихся за мальчиком охранников: – Друзья, никуда он не денется. Пусть попрощаются спокойно. Под мою ответственность. Мать же уезжает!..
Они нехотя остановились и окликнули Ежика:
– Дальше десяти шагов удаляться не велено!
Он бросился Кате на шею:
– Мамочка, я виноват!.. Махидол… Но я сразу вернулся, а Тьита… Все из-за меня. – Ежик стукнул себя кулаком по лбу.
– Ну не надо, родной мой. – Катя прижала к груди темноволосую голову. – Расти скорее. Вырастешь – будешь сильным, умным, станешь поступать, как сам решишь, и я смогу к тебе приехать. Никто тогда не посмеет нас разлучить, – верила и не верила своим словам Катя. – Самое главное – ты меня не забывай. Не забудешь?
– Что ты!.. Я так люблю тебя, мамочка!
Махидол протянул Кате плоскую синюю коробку, обтянутую шелком:
– Посмотри. Не знаю, понравится ли?
Катя повернула позолоченный ключик и зажмурилась от блеска бриллиантов, вспыхнувших на солнце. Ожерелье, кольцо и подвески.
– Что это? Зачем?
– Сейчас объясню, Катрин. Считай украшения подарком от меня, мамы и Саовабхи. Вачиравуд не оглашал текст завещания. А тетя любила тебя, не могла не оставить ничего в наследство. Может быть, Вачиравуд присоединил и твою долю к капиталу Чула-Чакрабона?
– Будем надеяться, что он поступит как любящий дядя.
– Да хорошо бы, хоть в этом он остался порядочен. Время покажет. Но я не хочу, Катрин, чтобы ты думала плохо о всех обитателях дома Чакри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94