Я бросилась на шею Буа-Лорье, искренне поблагодарила за все, и, признаюсь, уверенность, с которой она говорила, убедила меня в том, что все сложится самым счастливым образом.
О, как глупы бывают неопытные и не в меру самолюбивые девушки! Уроки аббата Т... открыли мне глаза на ту роль, которая нам предназначена на этом свете применительно к Богу и законам людей, но я совсем не знала общества. По крайней мере, его изнанки.
Я верила всему, что мне говорили. Я не умела критически взглянуть на то, что однажды увидела. Буа-Лорье казалась мне, по крайней мере, не хуже мадам С... и аббата Т... Только об отце Дирраге я не могла вспоминать спокойно. Бедное невинное создание! Неужели это на самом деле была я?
Финансист Б. явился к мадам Буа-Лорье в тот же день в пять часов. За первые три четверти часа обо мне не было сказано ни слова. Потом хозяйка решила перейти к делу. Она знала, чего хотела. Хитрости ей не занимать, и она решила пригласить меня в комнату для беседы только через два часа после прихода уважаемого человека. Войдя в комнату, я сделала глубокий реверанс, а Б. даже не счел нужным встать. Тем не менее он усадил меня рядом с собой и стал меня рассматривать, поглаживая свой огромный живот. Вид у него был задумчивый и даже немного рассеянный. Таковы многие люди, занимающие в обществе подобное положение. Но несмотря на внешнюю незаинтересованность, он проявил неожиданную прыть. Сделав комплимент по поводи моих ножек, он вдруг грубо схватил меня за бедро, да так больно, что я вскрикнула.
— Моя племянница рассказывала о вас, — сказал он, не обратив внимания на мою реакцию. — Черт возьми, у вас красивые глаза, прекрасные зубы, а какие крепкие ляжки! О, из вас должно что-нибудь получиться! Начиная с завтрашнего дня компанию за обедом будет составлять вам мой хороший друг... У него столько золота, что им, пожалуй, можно было бы завалить всю эту комнату. Уверен, он будет от вас без ума! Это настоящий бонвиван, вам не придется с ним скучать. Ну, детки, прощайте, — сказал он, вставая и застегивая жилет. — Поцелуйте меня в обе щеки. И та и другая... Вот так... я же вам как отец. Обедать будем завтра у меня.
Финансист закрыл за собой дверь, а мадам Буа-Лорье стала уверять меня, что я очень понравилась солидному господину.
— Это человек без церемоний, добрейшая душа и надежный друг. Я позабочусь обо всем. Я тоже ваш друг, и вы должны неукоснительно выполнять все мои советы. Главное, не строить из себя недотрогу, не раздражать этих мужчин, и я ручаюсь за успех.
Мы поужинали вместе, и ей ловко удалось вытащить из меня все, что ей было нужно. Я сообщила ей многие свои сокровенные мысли, а также те нравственные принципы, которых я до сих пор неизменно придерживалась.
Чем больше я говорила, тем больше мне хотелось сказать. И незаметно я перешла границы сдержанности, диктуемые приличием. Соседку, честно говоря, поразило известие о том, что я не принадлежала еще ни одному мужчине.
Но ей без труда удалось установить, что я не так невинна, как могло показаться сначала. Что я кое-что видела и кое в чем принимала участие. Я еще не закончила своего рассказа, а Буа-Лорье с нежной лаской в голосе предложила мне разделить с нею ложе на сегодняшнюю ночь. Но я решила не изменять своей привычке и уйти к себе, размышляя наедине о тех благоприятных изменениях в жизни, что ждали меня впереди.
Парижане — народ живой и нежный. На следующее утро (я еще не успела встать) услужливая соседка пришла с предложением завить мне волосы, помочь одеться; но траур, который я носила по матушке, помешал мне принять ее предложения, и я осталась в своем ночном чепчике. На этот раз Буа-Лорье была более настойчивой, наговорила мне кучу глупостей и ощупала глазами и руками все мои прелести, подавая рубашку, которую она сама захотела погладить.
— Но что, если, — вдруг заявила он, — ты, плутовка, надеваешь рубашку, а сама не подмылась? Где твое биде?
— Как, — продолжала она, — у тебя нет биде? Никому не говори, что у тебя нет этой вещи, совершенно необходимой любой приличной девушке, не меньше, чем чистая рубашка. На сегодня я готова одолжить тебе свое, но завтра, не откладывая, надо эту вещь приобрести.
Биде Буа-Лорье было принесено, я была усажена на него, и, как я ни сопротивлялась, эта услужливая женщина, безумно хохоча, самым тщательным образом вымыла мне то, что она называла милашкой. На эту процедуру она не пожалела лавандовой воды. Если бы я могла предположить, какое испытание она готовит моему интимному месту и в чем причины столь тщательного омовения!
В полдень мы подъехали в дому Б.; он нас ждал вместе с Р., своим коллегой и другом. Р. был человек под сорок лет, недурной наружности, великолепно одетый, любящий прихвастнуть. Его пальцы были унизаны дорогими перстнями, табакерка усыпана алмазами. Ему очень хотелось походить на важную особу. Тем не менее он соизволил подойти ко мне и, взяв меня за руки, воскликнул, пристально глядя в
глаза:
— А она, черт возьми, прехорошенькая! Клянусь честью, она очаровательна, и я не прочь сделать ее своей женушкой.
— Сударь, вы оказываете мне честь, — пролепетала я, — и если...
— Нет, нет, — возразил он, — ни о чем не беспокойтесь: я все устрою так, что вы будете довольны.
Подали обед, и мы сели за стол. Буа-Лорье вела неутомимый разговор, пересыпанный жаргонными словечками, что придавало сказанному пряность и остроту. Скоро речи се мне надоели, я почувствовала себя не в своей тарелке. Мне было неловко, и я даже стала жалеть, что приехала сюда. Моя неловкость не могла остаться незамеченной для Р. Он внимательно глядел на меня, и в его взгляде, таившем укор, я, казалось, прочла: "Думайте и поступайте, как мы. Именно такие люди чувствуют себя свободно в обществе. Не робейте, я помогу вам". Его молчаливая помощь не могла на меня не подействовать. Я стала осваиваться. К тому же несколько бокалов шампанского сгладили все острые углы, и я повеселела. Р. стал более настойчив, а я не считала нужным не принимать его ухаживания. Мой кавалер держал себя все более непринужденно, я ощущала на себе его ловкие руки, но не мешала ему из страха обидеть. Судя по реакции финансиста и Буа-Лорье, такое поведение за столом не считалось предосудительным. Когда же Б. незаметно перекочевал с племянницей на диван и там занялся ее прелестями основательно, я решила тем более не вмешиваться в ход событий и предоставить все воле Божьей. Р. тоже не терял времени, успев быстро изучить мои анатомические особенности. С каждой минутой он становился все увереннее и развязнее, и можно было не сомневаться в том, что скоро он перейдет к более серьезным действиям. Вскоре он предложил мне занять кушетку.
— С радостью, месье, — простодушно ответила я, — я думаю, там нам будет удобнее, а то, я боюсь, вы устанете, ведь вам должно быть так неудобно у меня на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58