Подтверждением сказанному могут служить каннибальские эксцессы времен французской революции. Поставив перед собой задачу оправдания сексуальных потребностей перед судом божеским и человеческим, анонимный автор "Терезы" избрал средний путь, равно удаленный и от христианского ригоризма, и от радикального аморализма маркиза де Сада. Нельзя сказать, чтобы безымянный писатель успешно справился со столь трудным делом, ибо в философском отношении он довольствуется жалкой эклектической похлебкой, а в области практической морали постоянно впадает в своеобразное ханжество, совсем не свойственное ни наставникам Пор-Рояля, ни "божественному маркизу". В итоге автор отдает предпочтение занятному варианту умеренного гедонизма, который, не входя в противоречие с ценностными установками французского общества середины XVIII века, тем не менее подрывает устои любого нравственно организованного социального образования.
Пропагандируемые в романе философские воззрения вкратце можно охарактеризовать как гремучую смесь пантеизма, деизма и морального релятивизма, причем в философской терминологии царит невообразимая путаница. Чего стоят, например, такие вот заявления: "Почему бы раз и навсегда не признать, что природа — это фантом. Все есть Бог. Физическое зло, вредящее одним, служит для счастья других. С точки зрения Всевышнего, в мире нет ничего плохого. Все относительно. То, что в обществе считается злом, завтра может предстать в образе добра. Законы общества установлены людьми, но исходят они от Бога. Дав миру толчок, Создатель определил принципы, на которых возникли первые законы на которых держится все сущее" . Подобную абракадабру отказывается понимать не только изощренный разум философа, но и элементарный рассудок любого здравомыслящего человека.
По сравнению с чисто спекулятивными рассуждениями практические советы, которыми потчует читателей автор романа "Тереза-философ", представляют собой гораздо больший интерес. В теории автор придерживается крайнего морального релятивизма, видоизменяющегося в зависимости от условий места и времени: "Каждый, сообразуясь со своими воззрениями, волен поступать, как ему заблагорассудится.., если только... поведение не противоречит известным нравственным нормам" . Упоминание об "известных нравственных нормах" никого не должно вводить в заблуждение, поскольку пропагандируемые в романе правила поведения в действительности объясняются по большей части страхом перед беременностью или королевской полицией. Кстати сказать, означенная этическая концепция оказала влияние и на сюжет романа "Тереза-философ", композиционно разделяющийся на четыре неравные части: историю отца Диррага и маде- муазель Эрадис, рассказ о пребывании Терезы в обществе аббата Т... и мадам С..., историю Буа-Лорье и заключительный эпизод со счастливым любовником Терезы, причем каждая из частей знаменует собой определенную ступень нравственного развития героини.
Рассказывая о занятиях, которым предавались отец Дирраг в компании с мадемуазель Эрадис, автор показывает, как невинная Тереза знакомится с истинной природой сексуальных отношений. Между прочим, в довольно вяло написанном вступлении автор не забывает упомянуть о фатальных ошибках традиционного воспитания, следуя которому наставники наглухо запирают перед неофитами врата в святилище Эроса.
Разумеется, незрелый ум неопытной девушки не способен справиться с потоком эмоций, нахлынувшим на нее после того, как ей без помех удалось рассмотреть сцену лишения невинности развратным священником его недалекой воспитанницы. Впрочем, вскоре на подмогу неопытности приходит разум.
Встреча с аббатом Т... и мадам С... вносит в жизнь Терезы немаловажные изменения, ибо после продолжительных бесед с этими людьми девушка начинает осознавать смысл человеческой жизни, кроме того, Терезе удается самостоятельно справиться и с некоторыми проблемами физиологического характера. Рассуждения аббата Т..., безусловно, образуют концептуальное ядро всего произведения, так как в них находит выражение этическая программа, разделяемая автором романа. Что касается истории Буа-Лорье, то рассказ старой сводни (настоящая вставная новелла, живая, хотя и несколько вульгарная) служит иллюстративным материалом, наглядно подтверждающим истинность воззрений аббата Т... Счастливая развязка (Тереза становится постоянной сожительницей одного богатого дворянина), по всей видимости, должна была свидетельствовать о том, что благоразумное поведение приносит соблазнительные плоды.
Поскольку эпизод с аббатом Т... и мадам С... оказался для Терезы поистине судьбоносным, на нем следует остановиться несколько подробнее. Что же представляют собой эти замечательные люди? Мадам С..., богатая и знатная вдова, "не расставалась с книгами, спорила о вещах отвлеченных и даже трансцендентальных и вела жизнь совершенно безупречную" .
Таким образом, мадам С... можно было бы сравнить с маркизой дю Шатлэ, и сравнение это выгладит оправданным почти во всех отношениях, кроме одного. Маркиза дю Шатлэ, как известно, помимо интеллектуальных радостей не чуралась наслаждений Киприды, что в конце концов привело любовницу господина Вольтера к печальному концу: в 1749 году она умерла от родильной горячки. Зато мадам С..., искренне опасаясь подобной смерти, сумела сделать радости Амура для себя совершенно безопасными. Каким образом? В соответствующей части романа содержатся все скабрезные подробности любовных ухищрений этой просвещенной женщины.
Аббат Т... — достойный напарник мадам С... — в романе выступает в роли ментора, не скупящегося на душеспасительные советы. Автор подчеркивает глубокую философскую эрудицию этого духовного наставника, который, к примеру, заявляет: "Все мои выводы — плод двадцатилетних раздумий, бессонных ночей. И все это время я искренне стремился отличить правду от лжи". Непонятным остается, зачем аббат столь отважно вступал в схватку с Морфеем, ведь ему достаточно было взять с книжной полки томик Дидро и прочесть хотя бы такие слова: "1. Всегда и всюду ополчаются против страстей; на них возлагают ответственность за все горести человека, забывая, что они же — источник всех его удовольствий. Они являются элементом человеческой природы, о которой нельзя сказать ни слишком много хорошего, ни слишком много плохого. Но я не могу не испытывать досады, видя, что их всегда рассматривают именно с другой стороны, точно боятся оскорбить разум, произнеся хотя бы одно слово в пользу его соперниц, атиежду тем только страсти, и только великие страсти, могут поднять душу до великих дел. Без них конец всему возвышенному как в нравственности, так и в творчестве;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Пропагандируемые в романе философские воззрения вкратце можно охарактеризовать как гремучую смесь пантеизма, деизма и морального релятивизма, причем в философской терминологии царит невообразимая путаница. Чего стоят, например, такие вот заявления: "Почему бы раз и навсегда не признать, что природа — это фантом. Все есть Бог. Физическое зло, вредящее одним, служит для счастья других. С точки зрения Всевышнего, в мире нет ничего плохого. Все относительно. То, что в обществе считается злом, завтра может предстать в образе добра. Законы общества установлены людьми, но исходят они от Бога. Дав миру толчок, Создатель определил принципы, на которых возникли первые законы на которых держится все сущее" . Подобную абракадабру отказывается понимать не только изощренный разум философа, но и элементарный рассудок любого здравомыслящего человека.
По сравнению с чисто спекулятивными рассуждениями практические советы, которыми потчует читателей автор романа "Тереза-философ", представляют собой гораздо больший интерес. В теории автор придерживается крайнего морального релятивизма, видоизменяющегося в зависимости от условий места и времени: "Каждый, сообразуясь со своими воззрениями, волен поступать, как ему заблагорассудится.., если только... поведение не противоречит известным нравственным нормам" . Упоминание об "известных нравственных нормах" никого не должно вводить в заблуждение, поскольку пропагандируемые в романе правила поведения в действительности объясняются по большей части страхом перед беременностью или королевской полицией. Кстати сказать, означенная этическая концепция оказала влияние и на сюжет романа "Тереза-философ", композиционно разделяющийся на четыре неравные части: историю отца Диррага и маде- муазель Эрадис, рассказ о пребывании Терезы в обществе аббата Т... и мадам С..., историю Буа-Лорье и заключительный эпизод со счастливым любовником Терезы, причем каждая из частей знаменует собой определенную ступень нравственного развития героини.
Рассказывая о занятиях, которым предавались отец Дирраг в компании с мадемуазель Эрадис, автор показывает, как невинная Тереза знакомится с истинной природой сексуальных отношений. Между прочим, в довольно вяло написанном вступлении автор не забывает упомянуть о фатальных ошибках традиционного воспитания, следуя которому наставники наглухо запирают перед неофитами врата в святилище Эроса.
Разумеется, незрелый ум неопытной девушки не способен справиться с потоком эмоций, нахлынувшим на нее после того, как ей без помех удалось рассмотреть сцену лишения невинности развратным священником его недалекой воспитанницы. Впрочем, вскоре на подмогу неопытности приходит разум.
Встреча с аббатом Т... и мадам С... вносит в жизнь Терезы немаловажные изменения, ибо после продолжительных бесед с этими людьми девушка начинает осознавать смысл человеческой жизни, кроме того, Терезе удается самостоятельно справиться и с некоторыми проблемами физиологического характера. Рассуждения аббата Т..., безусловно, образуют концептуальное ядро всего произведения, так как в них находит выражение этическая программа, разделяемая автором романа. Что касается истории Буа-Лорье, то рассказ старой сводни (настоящая вставная новелла, живая, хотя и несколько вульгарная) служит иллюстративным материалом, наглядно подтверждающим истинность воззрений аббата Т... Счастливая развязка (Тереза становится постоянной сожительницей одного богатого дворянина), по всей видимости, должна была свидетельствовать о том, что благоразумное поведение приносит соблазнительные плоды.
Поскольку эпизод с аббатом Т... и мадам С... оказался для Терезы поистине судьбоносным, на нем следует остановиться несколько подробнее. Что же представляют собой эти замечательные люди? Мадам С..., богатая и знатная вдова, "не расставалась с книгами, спорила о вещах отвлеченных и даже трансцендентальных и вела жизнь совершенно безупречную" .
Таким образом, мадам С... можно было бы сравнить с маркизой дю Шатлэ, и сравнение это выгладит оправданным почти во всех отношениях, кроме одного. Маркиза дю Шатлэ, как известно, помимо интеллектуальных радостей не чуралась наслаждений Киприды, что в конце концов привело любовницу господина Вольтера к печальному концу: в 1749 году она умерла от родильной горячки. Зато мадам С..., искренне опасаясь подобной смерти, сумела сделать радости Амура для себя совершенно безопасными. Каким образом? В соответствующей части романа содержатся все скабрезные подробности любовных ухищрений этой просвещенной женщины.
Аббат Т... — достойный напарник мадам С... — в романе выступает в роли ментора, не скупящегося на душеспасительные советы. Автор подчеркивает глубокую философскую эрудицию этого духовного наставника, который, к примеру, заявляет: "Все мои выводы — плод двадцатилетних раздумий, бессонных ночей. И все это время я искренне стремился отличить правду от лжи". Непонятным остается, зачем аббат столь отважно вступал в схватку с Морфеем, ведь ему достаточно было взять с книжной полки томик Дидро и прочесть хотя бы такие слова: "1. Всегда и всюду ополчаются против страстей; на них возлагают ответственность за все горести человека, забывая, что они же — источник всех его удовольствий. Они являются элементом человеческой природы, о которой нельзя сказать ни слишком много хорошего, ни слишком много плохого. Но я не могу не испытывать досады, видя, что их всегда рассматривают именно с другой стороны, точно боятся оскорбить разум, произнеся хотя бы одно слово в пользу его соперниц, атиежду тем только страсти, и только великие страсти, могут поднять душу до великих дел. Без них конец всему возвышенному как в нравственности, так и в творчестве;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58