Однако, услышав зов Эдварда, он замолчал, поднял глаза и увидел Гаса. Нежно отодвинув Лавди в сторонку, он двинулся вперед, шурша подошвами башмаков по гравию, худой и долговязый, точно замотанная в твид жердь, и если у него были какие-либо возражения против несвоевременного визита незнакомца, то он ничем не обнаружил своего неудовольствия. Гас увидел только доброе выражение в его тусклых глазах и застенчивую улыбку искренней радости.
— Гас, это мой отец, Эдгар Кэри-Лыоис. Папчик, познакомься с Гасом Каллендером.
— Очень приятно.
Полковник протянул руку, Гас пожал ее.
— Гас, дорогой друг, — промолвил отец Эдварда, — как хорошо, что вы приехали, мы так рады вас видеть
На следующее утро, в десять часов, Эдвард Кэри-Льюис позвонил в бакалейную Уорренов в Порткеррисе и попросил к телефону Джудит.
— А кто ее спрашивает? — поинтересовался незнакомый женский голос с сильным корнуолльским выговором.
— Скажите просто, что это Эдвард.
— Минутку.
«Эй, где там Джудит? Ее к телефону!» — уже в отдалении зычно прокричала обладательница женского голоса; вероятно, она стояла внизу лестницы и обращалась к кому-нибудь на втором этаже. Он ждал. Взяли трубку.
— Алло! — проговорил слабый от страха голосок. — Эдвард, ты?
— Доброе утро.
— Говори!
— Все в порядке. Хорошие новости.
— Тетя Лавнния?..
— Вроде бы выкарабкалась. Нам сообщили из Дауэр-Хауса, что она проснулась сегодня утром, изумилась, увидев ночную сиделку, спросила у нее, что та, собственно, делает у ее постели, и потребовала чашку чая.
— Это же просто чудо!
— Папчик с мамой тут же помчались туда, а я подумал, что надо бы позвонить тебе.
— Ах, какое это, должно быть, для вас облегчение! Милая старушка!
— Скажи лучше: вредная. Перепугала всех до смерти. Заставила людей нестись сюда с разных концов. Вчера вечером вернулась мама, на вид совсем измученная. Афина и Руперт уже в пути, едут из Шотландии, и, как в случае с Гасом, мы не знаем, где они находятся, так что не можем позвонить и сказать им, чтобы поворачивали назад и возвращались в свой Окнафешл или где они там были. Из всего этого вышел просто сплошной цирк.
— Все это неважно. Главное, что тетя Лавиния идет на поправку.
— Когда ты приедешь?
— В воскресенье утром.
— Хорошо, тогда и встретимся. Если она будет в состоянии принимать посетителей, я возьму тебя в Дауэр-Хаус… Как ты?
— Уже хочу быть со всеми вами.
— Умерь свой пыл. У нас тут точно на Пикадилли-Сёркес. Но я по тебе скучаю. В доме без тебя пусто.
— О, Эдвард…
— Увидимся в воскресенье утром.
— Пока. Спасибо за звонок.
Руперт Райкрофт в свое первое утро разоспался. Когда он проснулся, открыл глаза и уставился все еще затуманенным взором в стену напротив, то оказался совершенно сбит с толку. Столько было езды за такой короткий промежуток времени, столько ночевок а незнакомых местах, что теперь, разглядывая медные столбики своей кровати, полосатые обои и наполовину раскрытые занавески с частым цветочным узором, он поначалу не мог сообразить, где же, черт возьми, он находится.
Но это длилось всего одно мгновение. Тут же нахлынули воспоминания. Корнуолл. Нанчерроу. Наконец он доставил Афину домой, протащился ради этого через всю страну, причем вел машину все время сам. Несколько раз Афина нерешительно порывалась сесть за руль, но Руперт предпочитал держать ситуацию под самоличным контролем, да и в машину свою он был слишком влюблен, чтобы доверить ее другому человеку, пусть даже Афине.
Он выпростал голую руку из-под одеяла и потянулся к наручным часам. Десять. Со стоном откинулся назад. Десять часов утра. Ужасно. Правда, полковник, провожая его ночью до спальни, сказал: «Завтрак в восемь-тридцать, но вам необходимо отоспаться. Так что выходите, как проснетесь», — и автоматический будильник в мозгу у Руперта сделал именно так, как ему было велено, — отключился. В обратной ситуации «будильник» действовал противоположным образом — просыпаешься в семь-тридцать утра, как бы ни был организм одурманен алкоголем на ночной вечеринке, поскольку знаешь, что обязан быть на утреннем построении.
Они приехали в половине первого ночи, и встречали их только родители Афины, остальные уже разошлись по спальням. Когда до дому оставался приблизительно час езды, Афина, большую часть пути пребывавшая в говорливом возбуждении, вдруг притихла, и Руперт понял, что она одновременно и ждет, и страшится приезда. Жаждет вновь оказаться в надежном лоне семьи и страшится вестей, которые ожидают ее там. Ее переживания были сугубо личными, и Руперт ничего не говорил и оставил ее в покое.
А кончилось все хорошо: старушка, которая была тяжело больна, благополучно преодолела кризис. Вышло так, что все подвиги оказались напрасны: и безумный марафонский заезд ради того, чтобы привезти Афину домой, и то, что он рыцарски пожертвовал из-за этого неделей охоты на тетеревов. Горькую пилюлю пришлось ему проглотить, но он упорно делал вид, что все в порядке.
Что же до Афины, то она, естественно, ликовала. Стояла в обнимку с матерью в высоком освещенном холле Нанчерроу, и их нежности, восклицания, оборванные фразы были настоящим взрывом эмоций.
— Не могу поверить…
— Проделали такой путь…
— …я так боялась, что она умрет…
— Ох, родненькая моя…
— …мы катили весь день…
— …так устала…
— …она вправду поправится?..
— Надеюсь. Столько езды! Может, нам не надо было сообщать тебе…
— … должна была приехать…
— …испортила себе весь отдых…
— …это пустяк… все теперь пустяки…
Руперт уже был знаком с Дианой Кэри-Льюис. Они встретились в домике на Кэдоган-Мьюз, когда он заехал за Афиной, чтобы везти ее в Шотландию. Ему тогда подумалось, что мать и дочь напоминают скорее сестер. Сегодня вечером, в момент их приезда в Нанчерроу, Диана уже была одета по-домашнему — в длинный, до полу, розовый шерстяной халат, но полковник все еще оставался при полном параде. Поверх голов двух исступленно счастливых, бессвязно лепечущих женщин гость встретился взглядом с хозяином дома, увидел преклонного возраста господина в бархатном смокинге, шелковом галстуке-бабочке и… успокоился — всe это так хорошо было ему знакомо. Ясное дело, полковник, как и его собственный отец, каждый день переодевается к ужину. Вот он двинулся навстречу Руперту, протянул ему руку.
— Эдгар Кэри-Льюис. Спасибо, что привезли нам Афину. Вот только, похоже, все ваши усилия пропали даром. — Полковник был так сконфужен и так ему сочувствовал, что Руперт загнал свою тайную досаду поглубже и изо всех сил старался разуверить старика.
— Не думайте так, сэр. Все хорошо, что хорошо кончается, это как раз тот случай.
— Очень великодушно с вашей стороны. И все-таки обидно, что пришлось пожертвовать охотой… — Затем в его поблекших глазах зажглась искра живого интереса, возможно, не совсем подобающего случаю, и он обезоружил Руперта вопросом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
— Гас, это мой отец, Эдгар Кэри-Лыоис. Папчик, познакомься с Гасом Каллендером.
— Очень приятно.
Полковник протянул руку, Гас пожал ее.
— Гас, дорогой друг, — промолвил отец Эдварда, — как хорошо, что вы приехали, мы так рады вас видеть
На следующее утро, в десять часов, Эдвард Кэри-Льюис позвонил в бакалейную Уорренов в Порткеррисе и попросил к телефону Джудит.
— А кто ее спрашивает? — поинтересовался незнакомый женский голос с сильным корнуолльским выговором.
— Скажите просто, что это Эдвард.
— Минутку.
«Эй, где там Джудит? Ее к телефону!» — уже в отдалении зычно прокричала обладательница женского голоса; вероятно, она стояла внизу лестницы и обращалась к кому-нибудь на втором этаже. Он ждал. Взяли трубку.
— Алло! — проговорил слабый от страха голосок. — Эдвард, ты?
— Доброе утро.
— Говори!
— Все в порядке. Хорошие новости.
— Тетя Лавнния?..
— Вроде бы выкарабкалась. Нам сообщили из Дауэр-Хауса, что она проснулась сегодня утром, изумилась, увидев ночную сиделку, спросила у нее, что та, собственно, делает у ее постели, и потребовала чашку чая.
— Это же просто чудо!
— Папчик с мамой тут же помчались туда, а я подумал, что надо бы позвонить тебе.
— Ах, какое это, должно быть, для вас облегчение! Милая старушка!
— Скажи лучше: вредная. Перепугала всех до смерти. Заставила людей нестись сюда с разных концов. Вчера вечером вернулась мама, на вид совсем измученная. Афина и Руперт уже в пути, едут из Шотландии, и, как в случае с Гасом, мы не знаем, где они находятся, так что не можем позвонить и сказать им, чтобы поворачивали назад и возвращались в свой Окнафешл или где они там были. Из всего этого вышел просто сплошной цирк.
— Все это неважно. Главное, что тетя Лавиния идет на поправку.
— Когда ты приедешь?
— В воскресенье утром.
— Хорошо, тогда и встретимся. Если она будет в состоянии принимать посетителей, я возьму тебя в Дауэр-Хаус… Как ты?
— Уже хочу быть со всеми вами.
— Умерь свой пыл. У нас тут точно на Пикадилли-Сёркес. Но я по тебе скучаю. В доме без тебя пусто.
— О, Эдвард…
— Увидимся в воскресенье утром.
— Пока. Спасибо за звонок.
Руперт Райкрофт в свое первое утро разоспался. Когда он проснулся, открыл глаза и уставился все еще затуманенным взором в стену напротив, то оказался совершенно сбит с толку. Столько было езды за такой короткий промежуток времени, столько ночевок а незнакомых местах, что теперь, разглядывая медные столбики своей кровати, полосатые обои и наполовину раскрытые занавески с частым цветочным узором, он поначалу не мог сообразить, где же, черт возьми, он находится.
Но это длилось всего одно мгновение. Тут же нахлынули воспоминания. Корнуолл. Нанчерроу. Наконец он доставил Афину домой, протащился ради этого через всю страну, причем вел машину все время сам. Несколько раз Афина нерешительно порывалась сесть за руль, но Руперт предпочитал держать ситуацию под самоличным контролем, да и в машину свою он был слишком влюблен, чтобы доверить ее другому человеку, пусть даже Афине.
Он выпростал голую руку из-под одеяла и потянулся к наручным часам. Десять. Со стоном откинулся назад. Десять часов утра. Ужасно. Правда, полковник, провожая его ночью до спальни, сказал: «Завтрак в восемь-тридцать, но вам необходимо отоспаться. Так что выходите, как проснетесь», — и автоматический будильник в мозгу у Руперта сделал именно так, как ему было велено, — отключился. В обратной ситуации «будильник» действовал противоположным образом — просыпаешься в семь-тридцать утра, как бы ни был организм одурманен алкоголем на ночной вечеринке, поскольку знаешь, что обязан быть на утреннем построении.
Они приехали в половине первого ночи, и встречали их только родители Афины, остальные уже разошлись по спальням. Когда до дому оставался приблизительно час езды, Афина, большую часть пути пребывавшая в говорливом возбуждении, вдруг притихла, и Руперт понял, что она одновременно и ждет, и страшится приезда. Жаждет вновь оказаться в надежном лоне семьи и страшится вестей, которые ожидают ее там. Ее переживания были сугубо личными, и Руперт ничего не говорил и оставил ее в покое.
А кончилось все хорошо: старушка, которая была тяжело больна, благополучно преодолела кризис. Вышло так, что все подвиги оказались напрасны: и безумный марафонский заезд ради того, чтобы привезти Афину домой, и то, что он рыцарски пожертвовал из-за этого неделей охоты на тетеревов. Горькую пилюлю пришлось ему проглотить, но он упорно делал вид, что все в порядке.
Что же до Афины, то она, естественно, ликовала. Стояла в обнимку с матерью в высоком освещенном холле Нанчерроу, и их нежности, восклицания, оборванные фразы были настоящим взрывом эмоций.
— Не могу поверить…
— Проделали такой путь…
— …я так боялась, что она умрет…
— Ох, родненькая моя…
— …мы катили весь день…
— …так устала…
— …она вправду поправится?..
— Надеюсь. Столько езды! Может, нам не надо было сообщать тебе…
— … должна была приехать…
— …испортила себе весь отдых…
— …это пустяк… все теперь пустяки…
Руперт уже был знаком с Дианой Кэри-Льюис. Они встретились в домике на Кэдоган-Мьюз, когда он заехал за Афиной, чтобы везти ее в Шотландию. Ему тогда подумалось, что мать и дочь напоминают скорее сестер. Сегодня вечером, в момент их приезда в Нанчерроу, Диана уже была одета по-домашнему — в длинный, до полу, розовый шерстяной халат, но полковник все еще оставался при полном параде. Поверх голов двух исступленно счастливых, бессвязно лепечущих женщин гость встретился взглядом с хозяином дома, увидел преклонного возраста господина в бархатном смокинге, шелковом галстуке-бабочке и… успокоился — всe это так хорошо было ему знакомо. Ясное дело, полковник, как и его собственный отец, каждый день переодевается к ужину. Вот он двинулся навстречу Руперту, протянул ему руку.
— Эдгар Кэри-Льюис. Спасибо, что привезли нам Афину. Вот только, похоже, все ваши усилия пропали даром. — Полковник был так сконфужен и так ему сочувствовал, что Руперт загнал свою тайную досаду поглубже и изо всех сил старался разуверить старика.
— Не думайте так, сэр. Все хорошо, что хорошо кончается, это как раз тот случай.
— Очень великодушно с вашей стороны. И все-таки обидно, что пришлось пожертвовать охотой… — Затем в его поблекших глазах зажглась искра живого интереса, возможно, не совсем подобающего случаю, и он обезоружил Руперта вопросом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154