Воспоминание и навевало легкую грусть, и вместе с тем вызывало отрадное чувство. Его отец, старый доктор Уэллс, в Первую мировую войну был офицером медицинской службы на фронте, и он рассказывал, хотя и не вдаваясь в подробности, об ужасах, которые ему довелось испытать. Поэтому Джереми отдавал себе отчет в том, что в ближайшие месяцы и годы службы корабельным врачом на борту одного из судов Его Величества ему придется выработать иммунитет к одиночеству, физическому изнеможению, дискомфорту и подлинному ужасу. Тогда, возможно, как раз воспоминания о лучших днях помогут ему не сломаться, не потерять рассудок, сохранить душевное равновесие.
Такова и эта минута. Пойманный, точно мушка в янтаре, миг, который превратится в одно из таких драгоценных воспоминаний.
Он стоял у дверей комнаты Джудит довольно долго и уже собрался было заговорить, но в этот момент музыка Баха подошла к своему величественному финалу. Отзвучали последние аккорды, и пустая тишина заполнилась воркованием голубей, разгуливающих во внутреннем дворе за окном.
— Джудит…
Она подняла глаза, увидела его и несколько секунд молчала, бледнея от дурных предчувствий. Наконец проговорила:
— Диана больна.
И это был не вопрос, а утверждение. Как будто не он, а она была врачом.
— Вовсе нет, — немедленно успокоил ои, — просто переутомилась.
— А-а… — Она выпустила из руки авторучку и откинулась на спинку стула. — Слава Богу!.. Мэри сказала, что она в постели, но ничего не говорила о том, что тебя вызвали.
— Мэри ничего не знает. Я с ней еще не виделся. Никого еще не видел, кроме миссис Неттлбед. Вроде бы все отправились в церковь. А меня вовсе не вызывали, я сам пришел. Диана правда здорова, не волнуйся.
— Может, мне зайти к ней на минутку?
— Не надо ее тревожить. Думаю, она хочет поспать. Ты сможешь заглянуть к ней попозже. — Он смущенно замолчал. — Я тебе не помешал?
— Нет, нисколько. Я всего лишь пыталась написать маме, но что-то ничего не выходит. Заходи. Иди сюда и присаживайся. Я не видела тебя не знаю сколько месяцев.
Он зашел в комнату, перешагнул через чемоданы и опустился в креслице, до смешного узкое для его широкой крепкой спины.
— Когда ты вернулась?
— Часа полтора назад. Сначала думала распаковаться, а потом решила сесть за письмо к родителям. Я так давно не писала. Столько всего произошло.
— Довольна отдыхом в Порткеррисе?
— Да. Там всегда здорово. Шумно и весело, ну просто цирк. А у тебя выходной?
— Нет. Не совсем.
Она ждала, что он что-то добавит, потом, так и не дождавшись, улыбнулась.
— Знаешь, Джереми, ты удивительный человек. Ты абсолютно не меняешься. Выглядишь точно так же, как в тот день, когда я впервые увидела тебя в поезде, возвращаясь из Плимута.
— Не знаю, право, как мне это понимать. Я всегда знал, что мне далеко до совершенства…
Она засмеялась.
— Просто хотела сделать тебе комплимент.
— Я в отпуске, — признался он наконец.
— Уверена, ты его заслужил.
— Точнее сказать — в отгуле, теперь я служака, человек подневольный. Я вступил в ДРВМС. Во вторник обязан быть в Девонпорте, а до тех пор Диана пригласила меня побыть в Нанчерроу.
— Джереми!..
— Неожиданность для тебя, верно? Но мысль об этом не давала мне покоя все лето, и теперь мне уже кажется, что чем скорее грянет гром, тем лучше: раньше начнется — раньше кончится. И я бы хотел быть в первых рядах с самого начала.
— Что сказал твой отец?
— Я все с ним обсудил, и, к счастью, он согласился со мной. И это очень великодушно с его стороны, так как ему придется в одиночку управляться с солидной нагрузкой.
— Ты уйдешь в море?
— Надеюсь.
— Мы будем по тебе скучать.
— Ты можешь писать мне письма. Давай будем переписываться.
— Хорошо.
— Значит, договорились. Ладно… — Он не без труда вылез из креслица. — Мне надо найти Мэри и расквартироваться. Остальные вернутся из церкви с минуты на минуту, и я не прочь немножко привести себя в порядок перед обедом.
Но Джудит еще не сообщила ему свои новости:
— Ты знаешь, что у меня теперь есть машина?
— Машина?! — Известие произвело на него впечатление. — Своя собственная?
— Ага, — просияла она, его удивление доставило ей удовольствие. — Новенькая. Чудный маленький «моррис». Надо обязательно показать тебе…
— Возьмешь меня прокатиться? Как вы избалованы, милая девушка! Я получил машину только в двадцать один год, да и стоила она всего лишь пять фунтов, а выглядела как очень старая швейная машинка, к которой приделали колеса.
— Она хоть ездила?
— Не то слово — летала. По крайней мере тридцать миль в час выдавала. — Он замолк и прислушался, стоя на пороге. Снизу ясно послышались голоса, шаги, хлопанье дверей и радостное гавканье Тигра. — Похоже, компания вернулась. Мне надо идти. Увидимся чуть позже…
Они вернулись домой и наполнили нижний этаж веселой суетой — члены семьи и двое молодых людей, с которыми ей еще предстояло познакомиться. И Эдвард был там, внизу, вместе с остальными. Ее сердце забилось от еле сдерживаемого волнения, и она решила, что письмо в Сингапур подождет. Отложила листы бумаги и поспешно разобрала часть вещей. Сменила туфли, помыла руки, подкрасила губы и после минутного колебания опрыснула себя духами. Вот и все. Сейчас не время слишком усердствовать. Она расчесывала волосы, стоя перед зеркалом, когда услышала голос Лавди.
— Джудит!
— Я здесь.
— Чем ты занимаешься? Мы уже все дома. Почему ты не спускаешься нас встречать?.. Ого, ты выглядишь потрясающе! Ну, и как все прошло? Веселье продолжалось? Когда ты приехала? Ты видела маму? Бедняжка, она малость прихворнула…
— Нет, я еще не виделась с ней, по-моему, она спит. Джереми сказал, всего лишь небольшое переутомление.
— Джереми?! Он здесь?
— Он приехал незадолго до меня. Останется на несколько дней. Сейчас они с Мэри, должно быть, думают, где его разместить. А что касается потрясающего вида, то кто бы говорил! Где ты взяла этот изумительный жакет?
— Это из вещей Афины. Шедевр Скьяпарелли. Афина дала мне поносить. Правда, прелесть? Ах, Джудит, я должна быстренько рассказать тебе о Гace до того, как ты его увидишь. Это самый удивительный человек из всех, кого я встречала в жизни, мы уже столько времени провели вместе, и я, кажется, нисколько ему не наскучила…
Делясь этой увлекательной информацией, Лавди даже не старалась скрыть свою очевидную влюбленность, и ее лицо, ясно отражая все, что было у нее на сердце, светилось каким-то внутренним счастьем. Она и всегда была прехорошенькая, но сейчас выглядела просто сказочно. Казалось, подружка наконец-то бросила бравировать своим мальчишеским ухарством и решила вдруг повзрослеть. Она излучала какое-то сияние, подделать, имитировать которое невозможно. Влюбленность, решила про себя Джудит, к лицу Лавди не меньше, чем этот алый жакетик, который она одолжила у старшей сестры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154