— Диана подумала и добавила со смешком; — Или даже с Пасхой… А сейчас, милые мои, я должна снова приниматься за работу. Чем это я занималась? — Она с недоумением остановила взгляд на гирляндах. — А… должно быть, украшала комнаты. Столько дел! Почему бы вам не подняться наверх И не найти Мэри? — Она поплыла в направлении большой гостиной, — …Распакуйте свои вещи, устройтесь у себя в комнатах. Увидимся за обедом.
Придя в свою «розовую» спальню, Джудит огляделась, убедилась, что все ее вещи остались на своих местах, высунулась на пару секунд из открытого окна в пронизывающий уличный холод, потом скинула школьную форму и надела приличную удобную одежду взрослой девушки. После этого можно было приниматься за разборку багажа; встав на колени перед открытым чемоданом, она уже выудила оттуда щетку для волос, как вдруг услышала, что ее зовет Афина.
— Я тут! — откликнулась она и, прервав свои поиски, повернулась лицом к открытой двери.
Послышались легкие частые шажки, и в следующий миг на пороге появилась Афина.
— Решила заглянуть по пути — поздороваться, поздравить с праздником и все такое прочее, — Она вошла в комнату, томно опустилась на кровать Джудит, улыбнулась. — Только что видела Лавди и узнала, что ты тоже здесь. Как жизнь?
— Хорошо, — Джудит села, подогнув под себя нога.
Афину Джудит знала хуже, чем остальных членов семейства Кэри-Льюисов, поэтому при первых встречах с ней несколько терялась и робела. И это несмотря на то, что Афина была с ней приветлива и мила, точно старшая сестра. Но она была настолько прекрасна и утонченна, что одним своим присутствием повергала в шок. Да и в Нанчерроу бывала не часто. Оттанцевав свой первый лондонский светский сезон и побывав в Швейцарии, откуда она вернулась уже совершенно взрослой девушкой, Афина большую часть времени проводила в Лондоне, занимая материнский домик на Кэдоган-Мьюз, и жила в свое удовольствие, как истинная сибаритка. У нее даже не было никакого постоянного занятия (предлогом служило то, что работа мешала бы импровизированным встречам и визитам, столь ею любимым), а если упрекали за это, Афина лишь чарующе улыбалась и бормотала что-то о благотворительном бале, который она помогала организовать, или о выставке, призванной привлечь внимание общества к какому-нибудь художнику или скульптору, чьими творениями она восхищалась.
Вихрь ее светской жизни не затихал ни на миг. Мужчины вились вокруг нее, точно пчелы вокруг горшочка с медом, и, приезжая в Нанчерроу, она подолгу висела на телефоне, успокаивая своих страждущих обожателей: обещала связаться, лишь только вернется в Лондон, или же придумывала на ходу какую-нибудь небылицу, призванную объяснить, почему она в данный момент «никак не может». По признанию полковника, старшая дочь столько раз шокировала его своим поведением, что просто чудо, как он до сих пор не сыграл в ящик.
Но Джудит относилась к Афине с пониманием. Феноменальная красавица, та несла на себе бремя огромной ответственности. Длинные белокурые волосы, безупречная кожа и огромные синие глаза, окаймленные черными ресницами. Высокая, ростом с мать, и такая же стройная и длинноногая, она красила губы и ногти в ярко-красный цвет, а одевалась всегда с иголочки и по последнему крику моды. На сей раз она была одета просто, как и полагается в деревне: брюки мужского покроя, шелковая рубашка и верблюжьей шерсти жакет с подложенными плечами и сверкающей алмазной брошкой на отвороте. Джудит видела эту брошь впервые, и нетрудно было догадаться, что это один из последних подарков от какого-нибудь поклонника: Афина постоянно получала подарки, не только на Рождество и день рождения. Ей дарили не только цветы и книги, но драгоценности и брелоки для ее золотого браслета, и дорогие боа из соболя и норки. Сидя теперь на кровати, она наполнила комнату романтическим ароматом своих духов, и Джудит представила себе, как очередной мужчина, с ума сходящий от страсти, всучил ей огромный хрустальный флакон, который она небрежным движением поставила на свой туалетный столик, где уже выстроилась дюжина подобных.
При всем при том, Афина отличалась добротой и сердечностью, великодушно одалживала вещи из своего гардероба, давала советы по уходу за волосами и ничуть не страдала тщеславием или самовлюбленностью. Она без слов давала понять, что считает мужчин довольно скучными существами, и всегда бывала рада сбежать от их ухаживаний, чтобы побыть немного — но не слишком долго — со своей семьей.
Афина заняла удобную позу, явно собираясь поболтать.
— Я в восторге от твоего свитера. Где ты его купила?
— В Плимуте, прошлым Рождеством.
— А, ну да. Тебя ведь с нами тогда не было, верно? Мы по тебе скучали. Как школа? Тебя еще не тошнит от нее? Когда мне было семнадцать, я чуть не сошла с ума от скуки. И все эти отвратительные правила. Но ты потерпи еще немножко, скоро все это кончится и ты упорхнешь в Сингапур — только тебя и видели. Эдвард как-то признался, что не осознавал, насколько отупляющая атмосфера царит в Харроу, пока не отучился и не вырвался на свободу. Думаю, в Кембридже для него открылся новый мир.
— Он… ты виделась с ним недавно?
— Да, он приезжал в Лондон и провел со мной вечер, прежде чем отправиться в Арозу. Мы чудесно провели время, лакомились бифштексами, пили шампанское и рассказывали друг другу свежие новости. Знаешь, чем он вздумал заняться? Ты не поверишь. Вступил в университетский клуб авиаторов, учится летать на самолете. Ведь это так опасно… Он такой смелый, правда? Настоящий герой!
— Да, действительно, — согласилась Джудит. Сама мысль об авиаполетах вселяла в нее ужас.
— Он просто влюбился в это дело. Говорит, это самая удивительная вещь на свете. Чайкой парить в вышине и окидывать взглядом крошечные поля внизу.
— Как ты думаешь, он приедет на Рождество?
— Непременно. Рано или поздно. Что ты наденешь в праздник? Что-нибудь новенькое?
— Вообще-то, да, есть кое-что. Новое — это смотря как посмотреть, но я еще ни разу не надевала.
— Тогда, значит, новое. Расскажи.
— Сшито из сари. Мама прислала мне на день рождения сари, а твоя мама подкинула идею, мы отнесли сари к ее портнихе, и она сделала из него платье.
Приятно было разговаривать с Афиной о нарядах, да еще в таком деловом тоне, по-взрослому. Лавди никогда не обсуждала туалеты: тряпки наводили на нее скуку, и ей было безразлично, как она выглядит. Афина же немедленно заинтересовалась.
— Судя по твоим словам, это что-то необыкновенное. Можно мне посмотреть? Это платье здесь?
— Да, в шкафу.
— Ах, покажи, прошу тебя!
Джудит встала и подошла к гардеробу, открыла его и потянулась к мягким, подбитым плечикам, на которых висело, завернутое в тонкую черную бумагу, драгоценное платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154