Она вытянула руку и вцепилась в мускулистое плечо своего стража: как бы не упасть!
— Ну, давай, давай, сука! Что мне тут целый день с тобой лясы точить? У меня работа, — заорал он, подталкивая ее к ступенькам эшафота.
Она пошла как сомнамбула. Зачем они пригласили столько гостей в Макинси-Холл? А вот какая-то фигура в капюшоне, скрывавшем лицо. Она улыбнулась ему. Конечно, бабушка решила устроить бал-карнавал! Она задумчиво закрыла глаза, пытаясь вспомнить, какой же костюм она выбрала для себя.
Так она стояла, слегка покачиваясь, как деревце на ветру, а палач тем временем уже накинул ей петлю на шею.
— Как это ее уже отправили в Тайберн? Ее должны были казнить не раньше двух! — Хантер свирепо глядел на тюремщика, едва сдерживаясь, чтобы не пустить в ход кулаки. — Господи, какая неразбериха!
— Ну, какая разница — часом раньше, часом позже? — тюремщик непонимающе пожал плечами. — Мне место надо было побыстрее освободить.
— Разница-то есть, — Хантер угрожающе потряс какой-то бумагой у него перед глазами. — Дурак! Молись, чтобы я успел вовремя, а то всю жизнь будешь оплакивать свою спешку. — Тот не успел еще и слова сказать, а Хантер уже выскочил из кабинета Тюремщик, не обращая особого внимания на угрозу, поднял бумагу и начал читать Выражение лица сразу изменилось, едва он увидел подпись. Зрачки расширились, он судорожно сглотнул. Сам король подписал прошение о помиловании! Смертная казнь заменялась пожизненной ссылкой в Виргинию, приговоренная передавалась в распоряжение некоего Хантера Баркли. Вот это да! Тюремщик вытер капельки холодного пота, выступившего на лбу и верхней губе. Ему не остаться здесь начальником, если девчонку повесят…
Хантер прыгнул в седло и пустил коня с места в карьер. Прохожие шарахались в сторону, чтобы не попасть под копыта черного жеребца. Не обращая внимания на ругательства, он несся вперед, подковы высекали искры из булыжной мостовой. Как нож в сливочное масло он врезался в толпу, окружавшую Тайберн.
Сердце Хантера замерло, когда он увидел маленькую фигурку, слегка покачивавшуюся под тяжестью пеньковой веревки на шее. До нее было еще так далеко! Вот сейчас палач выбьет скамейку у нее из-под ног, и все будет кончено! Он чуть не вскрикнул от этой мысли.
— С дороги! — Хантер вытащил саблю из ножен и пришпорил жеребца. Раздались крики несчастных, оказавшихся слишком близко от его копыт. Крики эти привлекли внимание палача, и он помедлил. Хантер налетел на него до того, как тот еще мог разобраться в его намерениях. Секунда — и разрубленная саблей веревка падает к ногам Дэвон. Палач и стражники врассыпную бросились прочь Хантер развернул жеребца, подхватил Дэвон, посадил ее перед собой на седло и снова послал жеребца в галоп.
Крики '"Стой, во имя короля!", "Держите их!'' сопровождали Хантера, когда он гнал жеребца в сторону порта. Там его ждал корабль, экипаж был наготове. Мордекай поднимет якорь сразу же, как только они окажутся на борту.
Хантер бросил взгляд на Дэвон. Она мирно спала, прижавшись к его груди. Одной рукой она подперла щеку, густые ресницы скрывали ее таинственные зеленые глаза. Она выглядела совсем ребенком. Хантер покачал головой. Ее как будто ничто не трогает в этом мире! Как она могла уснуть в такой момент? Он оглянулся: преследователи отстали. Все вроде хорошо — кроме того, что все планы, которые он связывал со своим пребыванием в Лондоне, рухнули.
Хорошо еще, что он закончил все свои дела до начала суда. Теперь колонистам обеспечен непрерывный приток денег и оружия. Он хотел остаться еще на недельку, чтобы хоть немного, впервые за много лет отдохнуть и развлечься.
Он горько усмехнулся. Видимо, всю жизнь он будет устраивать судьбы других. Его родители умерли, когда ему было шестнадцать лет, и с тех пор каждый раз, когда он хотел выкроить время для себя, кто-нибудь оказывался в беде и надо было оказывать ему помощь. Да и вообще времени-то почти не оставалось: на его плечах был присмотр за сестрой, Сесилией, и за имением — Баркли Гроув. А тут еще умер отец Элсбет, и пришлось еще заниматься делами ее поместья — Уитмэн Плейс.
Хантер не жаловался на судьбу. Отец воспитал в нем чувство ответственности. С пяти лет он начал посвящать сына в дела управления имением, и ко времени смерти родителей Хантер знал все о плантации и остальных предприятиях Баркли в Америке. Но детства у Хантера почти что и не было…
Хантер снова взглянул на Дэвон. Вот и еще одна обуза! В лице появилось какое-то ожесточение. «Эти женщины! — подумал он почти в отчаянии. — Сколько с ними хлопот… Одна Сесилия стоит дюжины… Одна выходка за другой — терпения не хватает на эту шестнадцатилетнюю строптивицу!» Конечно, он ее разбаловал. Она была совсем ребенком, когда родители умерли, и он старался всячески ей угождать, чтобы она не ощущала потери.
Мысли Хантера перешли на других женщин в его жизни. Элсбет… В отличие от его сестры, она никогда и ничего не требовала. Но в результате Хантер считал себя еще более обязанным по отношению к ней. Еще когда они были детьми, все окружающие рассматривали их как пару, как будущих мужа и жену. Он тоже так считал. Пора устраивать свою жизнь, пора заводить семью и наследников. Жениться на Элсбет вполне разумно и с точки зрения деловых интересов. Объединив Баркли Гроув и Уитмэн Плейс, он станет крупнейшим плантатором Виргинии. Когда колонии завоюют независимость и возобновится торговля, он сделает огромные прибыли на табаке.
Он снова взглянул на покрытое грязью и пылью лицо Дэвон. По крайней мере, по отношению к ней он уже сделал достаточно. Хватит. Доберутся они до Баркли Гроув, и она начнет работать на плантации, как и остальные ссыльные. Так и кончатся их странные отношения. Она не выдала его тайну, он за это спас ее от смерти. Теперь он больше ничего ей не должен.
Лицо Хантера просветлело. Он улыбнулся и нежно провел рукой по щеке Дэвон. А ведь приятная обуза, ничего не скажешь! Длительное путешествие может оказаться очень и очень приятным, если она согласится отблагодарить за то, что он ее выручил. Улыбка стала шире. Наверняка согласится — особенно если узнает, что у него в руках все ее бумаги и сама жизнь.
Хантер почувствовал что-то вроде угрызений совести, но отогнал всякие мысли о том, что он замыслил недостойное дело. Дэвон Макинси — это его собственность, он вправе делать с ней, что хочет. А она наоборот не может ничего от него требовать или на что-нибудь рассчитывать.
Его охватила волна возбуждения. Он свободен — свободен чувствовать, свободен жить. Бессознательно он покрепче прижал Дэвон к себе. Он ей не принадлежит, а вот она — да, она — его!
Глава 7
Луч солнечного света, пробившись через иллюминатор, коснулся лица Дэвон, проник сквозь густые ресницы, закрытые веки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Ну, давай, давай, сука! Что мне тут целый день с тобой лясы точить? У меня работа, — заорал он, подталкивая ее к ступенькам эшафота.
Она пошла как сомнамбула. Зачем они пригласили столько гостей в Макинси-Холл? А вот какая-то фигура в капюшоне, скрывавшем лицо. Она улыбнулась ему. Конечно, бабушка решила устроить бал-карнавал! Она задумчиво закрыла глаза, пытаясь вспомнить, какой же костюм она выбрала для себя.
Так она стояла, слегка покачиваясь, как деревце на ветру, а палач тем временем уже накинул ей петлю на шею.
— Как это ее уже отправили в Тайберн? Ее должны были казнить не раньше двух! — Хантер свирепо глядел на тюремщика, едва сдерживаясь, чтобы не пустить в ход кулаки. — Господи, какая неразбериха!
— Ну, какая разница — часом раньше, часом позже? — тюремщик непонимающе пожал плечами. — Мне место надо было побыстрее освободить.
— Разница-то есть, — Хантер угрожающе потряс какой-то бумагой у него перед глазами. — Дурак! Молись, чтобы я успел вовремя, а то всю жизнь будешь оплакивать свою спешку. — Тот не успел еще и слова сказать, а Хантер уже выскочил из кабинета Тюремщик, не обращая особого внимания на угрозу, поднял бумагу и начал читать Выражение лица сразу изменилось, едва он увидел подпись. Зрачки расширились, он судорожно сглотнул. Сам король подписал прошение о помиловании! Смертная казнь заменялась пожизненной ссылкой в Виргинию, приговоренная передавалась в распоряжение некоего Хантера Баркли. Вот это да! Тюремщик вытер капельки холодного пота, выступившего на лбу и верхней губе. Ему не остаться здесь начальником, если девчонку повесят…
Хантер прыгнул в седло и пустил коня с места в карьер. Прохожие шарахались в сторону, чтобы не попасть под копыта черного жеребца. Не обращая внимания на ругательства, он несся вперед, подковы высекали искры из булыжной мостовой. Как нож в сливочное масло он врезался в толпу, окружавшую Тайберн.
Сердце Хантера замерло, когда он увидел маленькую фигурку, слегка покачивавшуюся под тяжестью пеньковой веревки на шее. До нее было еще так далеко! Вот сейчас палач выбьет скамейку у нее из-под ног, и все будет кончено! Он чуть не вскрикнул от этой мысли.
— С дороги! — Хантер вытащил саблю из ножен и пришпорил жеребца. Раздались крики несчастных, оказавшихся слишком близко от его копыт. Крики эти привлекли внимание палача, и он помедлил. Хантер налетел на него до того, как тот еще мог разобраться в его намерениях. Секунда — и разрубленная саблей веревка падает к ногам Дэвон. Палач и стражники врассыпную бросились прочь Хантер развернул жеребца, подхватил Дэвон, посадил ее перед собой на седло и снова послал жеребца в галоп.
Крики '"Стой, во имя короля!", "Держите их!'' сопровождали Хантера, когда он гнал жеребца в сторону порта. Там его ждал корабль, экипаж был наготове. Мордекай поднимет якорь сразу же, как только они окажутся на борту.
Хантер бросил взгляд на Дэвон. Она мирно спала, прижавшись к его груди. Одной рукой она подперла щеку, густые ресницы скрывали ее таинственные зеленые глаза. Она выглядела совсем ребенком. Хантер покачал головой. Ее как будто ничто не трогает в этом мире! Как она могла уснуть в такой момент? Он оглянулся: преследователи отстали. Все вроде хорошо — кроме того, что все планы, которые он связывал со своим пребыванием в Лондоне, рухнули.
Хорошо еще, что он закончил все свои дела до начала суда. Теперь колонистам обеспечен непрерывный приток денег и оружия. Он хотел остаться еще на недельку, чтобы хоть немного, впервые за много лет отдохнуть и развлечься.
Он горько усмехнулся. Видимо, всю жизнь он будет устраивать судьбы других. Его родители умерли, когда ему было шестнадцать лет, и с тех пор каждый раз, когда он хотел выкроить время для себя, кто-нибудь оказывался в беде и надо было оказывать ему помощь. Да и вообще времени-то почти не оставалось: на его плечах был присмотр за сестрой, Сесилией, и за имением — Баркли Гроув. А тут еще умер отец Элсбет, и пришлось еще заниматься делами ее поместья — Уитмэн Плейс.
Хантер не жаловался на судьбу. Отец воспитал в нем чувство ответственности. С пяти лет он начал посвящать сына в дела управления имением, и ко времени смерти родителей Хантер знал все о плантации и остальных предприятиях Баркли в Америке. Но детства у Хантера почти что и не было…
Хантер снова взглянул на Дэвон. Вот и еще одна обуза! В лице появилось какое-то ожесточение. «Эти женщины! — подумал он почти в отчаянии. — Сколько с ними хлопот… Одна Сесилия стоит дюжины… Одна выходка за другой — терпения не хватает на эту шестнадцатилетнюю строптивицу!» Конечно, он ее разбаловал. Она была совсем ребенком, когда родители умерли, и он старался всячески ей угождать, чтобы она не ощущала потери.
Мысли Хантера перешли на других женщин в его жизни. Элсбет… В отличие от его сестры, она никогда и ничего не требовала. Но в результате Хантер считал себя еще более обязанным по отношению к ней. Еще когда они были детьми, все окружающие рассматривали их как пару, как будущих мужа и жену. Он тоже так считал. Пора устраивать свою жизнь, пора заводить семью и наследников. Жениться на Элсбет вполне разумно и с точки зрения деловых интересов. Объединив Баркли Гроув и Уитмэн Плейс, он станет крупнейшим плантатором Виргинии. Когда колонии завоюют независимость и возобновится торговля, он сделает огромные прибыли на табаке.
Он снова взглянул на покрытое грязью и пылью лицо Дэвон. По крайней мере, по отношению к ней он уже сделал достаточно. Хватит. Доберутся они до Баркли Гроув, и она начнет работать на плантации, как и остальные ссыльные. Так и кончатся их странные отношения. Она не выдала его тайну, он за это спас ее от смерти. Теперь он больше ничего ей не должен.
Лицо Хантера просветлело. Он улыбнулся и нежно провел рукой по щеке Дэвон. А ведь приятная обуза, ничего не скажешь! Длительное путешествие может оказаться очень и очень приятным, если она согласится отблагодарить за то, что он ее выручил. Улыбка стала шире. Наверняка согласится — особенно если узнает, что у него в руках все ее бумаги и сама жизнь.
Хантер почувствовал что-то вроде угрызений совести, но отогнал всякие мысли о том, что он замыслил недостойное дело. Дэвон Макинси — это его собственность, он вправе делать с ней, что хочет. А она наоборот не может ничего от него требовать или на что-нибудь рассчитывать.
Его охватила волна возбуждения. Он свободен — свободен чувствовать, свободен жить. Бессознательно он покрепче прижал Дэвон к себе. Он ей не принадлежит, а вот она — да, она — его!
Глава 7
Луч солнечного света, пробившись через иллюминатор, коснулся лица Дэвон, проник сквозь густые ресницы, закрытые веки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74