Все ее мечты провалились в тартарары. Итак, он собирается жениться на женщине, которую зовут Элсбет. Она медленно поднялась из-за стола. Вот и наступило то будущее, которого она так боялась. Она не сказала ни слова, повернулась и через лес ног и столов направилась к выходу. Быстрей, быстрей отсюда!
Хантер видел, как она шла — с высоко поднятой головой, — как тогда с бала у леди Хит. Он уже достаточно знал ее, чтобы понять, что это значило. Взглянул снова на Рурке.
— Ты, ублюдок! Ты за это дорого заплатишь!
— Меня уже прослабило от страха, — захохотал Рурке, вызывающе разглядывая Хан — тера.
— Не сомневайся: я сдержу свое слово, — бросил Хантер, уходя в ночь.
Рурке О'Коннор задумчиво поглядел ему вслед. Он сегодня какой-то другой.
Что-то непонятное. Вроде бы как подтаял со времени их прежней встречи. Раньше они бы уже наверняка сцепились, а теперь, надо же, — просто ушел и все… Впрочем, ему-то что до того? Как Хантер относился к нему, так и будет относиться. Рурке со вздохом отправился к столу, где его друзья продолжали надуваться ромом. Какое ему дело до этих чертовых родственников и того, как они к нему относятся? Он заколачивает неплохую деньгу, наслаждается жизнью, а это единственное, что имеет значение.
Хантер нашел Дэвон в уединенном месте на пляже. Песчинки сверкали как маленькие алмазики у ее ног, вся она, залитая лунным светом, выглядела как ледяная статуя. Невидящими глазами она всматривалась в темные, поблескивающие воды залива. Она обхватила себя руками, чтобы защититься от прохладного ночного бриза — и не в меньшей степени от того пронизывающего холода, который охватил ее, когда она выслушала диалог между Хантером и этим человеком по имени Рурке. Унижение, боль, гнев — эти чувства боролись в ней, но она продолжала молчать, когда Хантер остановился возле нее.
Он не прикоснулся к ней. Он был так близко что Дэвон могла чувствовать жар его тела. Повернувшись к волнам, он сказал, тихо и мягко:
— Я хотел это сказать тебе сегодня, раньше. Все это, между нами, будет по-другому, когда мы окажемся в Виргинии.
Где-то вдалеке ударил судовой колокол; звук его мрачно разнесся по воде. Для Дэвон это прозвучало похоронным звоном по всем ее надеждам и мечтам. От правды не скроешься. Она, эта проклятая правда, стянула ей горло, как петля палача — шею. Дышать нечем. То наслаждение, которое Хантер дал ей, ее ослепило. Она позволила своему воображению создать какой-то фантастический мир, которого на самом деле не существовало.
Да. Хантер Баркли просто имел ее. Использовал свою собственность для собственного наслаждения. И ей не на кого жаловаться — только на саму себя. Он не затащил ее в койку силком. Дэвон покраснела от стыда за себя.
Она отдалась ему по собственной воле, даже охотно. Как побитый щенок, она выпрашивала ласку у своего хозяина, без ума от счастья, от нежного прикосновения.
Глаза ее сверкали от невыплаканных слез. Она повернулась к Хантеру и окинула его долгим внимательным взглядом. Луна освещала его широкие брови, крутые скулы, прямой нос, не видно было только выражения глаз. Как ей хотелось протянуть руку и дотронуться до этой щеки, которую она так часто ласкала. Но она не сделала ни одного движения. Нет, она никогда не проявит больше слабости. Она уже обожглась, этот урок она не забудет. Ожог дошел до самого сердца, и вряд ли даже целительная рука времени умерит ее боль. Но Хантер никогда не узнает о том, что она чувствует. Она не будет ползать у его ног, выпрашивая кусочек его любви.
Сделав глубокий вдох, Дэвон выговорила голосом, спокойная холодность которого была полной противоположностью тому, что она ощущала:
— Я все понимаю. Вы никогда ничего мне не обещали и не применяли ко мне насилия. Но я хотела бы попросить вас о последней любезности.
— Все, что в моей власти, — ответил Хантер. Холодность Дэвон подействовала на него так, как будто кто-то всадил ему каблуком в живот.
— Оставьте меня здесь. Я больше не буду причинять вам хлопот и начну здесь новую жизнь.
Что-то сдавило Хантеру грудь, какое-то чувство, существование которого он не хотел признавать. Он покачал головой:
— Нет, Дэвон. Я не могу оставить вас здесь. Король определил, что вы моя рабыня на всю жизнь.
Гнев Дэвон вырвался наружу. Скорлупа хладнокровия лопнула. Ее зеленые глаза засверкали серебряными искорками.
— Неужели вы настолько холодны и бесчувственны, что вам безразличны чувства женщины, на которой вы собираетесь жениться? Оставьте меня здесь, Хантер. Вы достаточно поразвлекались со мной, хватит!
— Мы еще не в Виргинии, — отрезал он почти грубо. Все очарование прошлых дней, казалось, ушло в ночь. На щеке у него задергался мускул, глаза сузились. — Ты моя на всю жизнь, если я только не решу вернуть тебя в Англию, чтобы тебя там повесили. Что касается моих отношений с Элсбет, то это моя забота. Не забивай этим свою красивую головку.
— Вы ублюдок, Хантер Баркли, — процедила Дэвон сквозь сжатые зубы. Не успел Хантер сообразить, что она задумала, как она уже с размаху изо всех сил влепила ему пощечину. Он успел схватить ее за руку, прежде чем она успела ее убрать. Дернул ее к себе. Лицо его окаменело. Она не могла пошевелиться — так крепко он ее схватил.
— Я тебе сейчас покажу, какой я ублюдок, — выдохнул он и овладел ее губами в страстно-жестоком поцелуе. Его язык властно проник ей в рот. Его рука опустилась по ее спине вниз, остановившись на мягких выпуклостях ее бедер. Всей ладонью и широко растопыренными пальцами он прижал ее к себе.
Дэвон отчаянно извивалась, колотя его кулачками по спине, но тщетно: Хантер не собирался Отступать в этом начатом им сражении. Он раз и навсегда покажет этой дикой кошке, что он — ее завоеватель, господин, мужчина, который владеет ею как своей собственностью. Она принадлежит ему, и он ее никогда от себя не отпустит. Хантер еще глубже проник языком ей в рот. Нет, не отпустит!
Дэвон перестала сопротивляться. Его поцелуй проник в ее раненое сердце, пробудил воспоминания о том чувстве, с которым она так доблестно боролась с того момента, как она узнала об Элсбет. Все это вырвалось наружу, и от ее решимости держать Хантера подальше от себя не осталось и следа. Ее руки против воли поднялись, обхватили его за шею и, побуждаемое какой-то внутренней силой, тело ее обвилось вокруг его. Она вздохнула. Ну вот, и приехали. Губы ее дрожали, она ничего не могла поделать со своими чувствами.
Ход сражения, которое для Хантера было апофеозом насилия и победы, незаметно изменился. Поцелуй-наказание уступил место поцелую-ласке. Стремление господствовать, подавлять, причинить боль исчезло под воздействием сладкого тока желания, которое охватило все его тело: кровь его начинала закипать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74