— Я не поняла, доктор. Все-таки что-нибудь не в порядке с моим ребенком, или как?
Лысеющий врач наклонился к ней, легонько потрепал по руке. Улыбнулся, желая ободрить, но в его глазах тоже были следы какой-то озабоченности:
— Ну конечно, и как вам тут понять. Это ваш первый ребенок; все ново и незнакомо. А тут приходит старый болван вроде меня и заставляет вас волноваться, хотя вроде бы и не о чем!
Сердце Дэвон забилось чаще; ага, он ее утешает, значит…
— Доктор, скажите, пожалуйста, что не так? Доктор Лэнгли издал долгий вздох и решительно кивнул:
— Все в порядке. Матка немножко сдвинута. Но пока это — не причина для тревоги. Все — таки я рекомендую, чтобы вы были поосторожнее, особенно не напрягались до родов.
Дэвон все еще не могла успокоиться.
— Вы уверены, что с ребенком все в порядке? Доктор Лэнгли снова одарил ее одобрительной улыбкой:
— Ребенок хороший. Но не утомляйтесь. — Он встал и защелкнул замок своего саквояжа.
— Будете следовать моим советам — и через пять, или, скажем, шесть месяцев подарите Хантеру прекрасного, здоровенького наследника.
— Доктор, это что, значит, мне нельзя идти сегодня на прием к полковнику Браггерту?
— Да нет, почему же? На несколько месяцев вам придется отказаться от танцев — пусть девушки этим занимаются, но посещать друзей — в этом я вреда не вижу. Да. Еще: надо избегать верховой езды и не поднимать тяжелого. И главное — не волноваться. Волнение — это плохо и для вас, и для вашего ребеночка. Дэвон облегченно вздохнула. Она боялась,
что доктор Лэнгли запретит ей выход к полковнику Браггерту. Тогда она останется партнершей Хантера только в постели — а этого ей мало. Она хочет доказать ему, что она ему нужна и в другом — и не только для того, чтобы выносить ему наследника. Но здоровьем ребенка она не стала бы рисковать ни при каких обстоятельствах — как бы она ни любила его отца.
Раздался стук в дверь, и вошел Хантер — даже не дожидаясь ответа. Почему это на лице у его жены такое странное выражение и почему она поспешно отвела глаза в сторону? Сердце у Хантера отчаянно забилось в тревоге. Он и так уже разрывался перед двумя взаимно исключающими чувствами: с одной стороны, ему ужасно хотелось снова заняться с Дэвон супружескими ласками, а с другой — он боялся, что это может повредить их ребенку. Он поспешно обратился к врачу:
— Ну как доктор, все хорошо?
— Все будет хорошо, если леди Баркли будет меня слушаться.
Хантер вопросительно выгнул бровь:
— Ну и что, миледи? В чем же надо слушаться доктора?
Дэвон опустила глаза. Ну как ему объяснить, что его страхи были необоснованы, но что врач все-таки дал ей кое-какие указания, чтобы исключить всякие случайности. Вдруг это лишь усилит его страхи? Но тут на помощь ей пришел сам доктор Лэнгли.
— Я как раз говорил леди Баркли, что пока ее беременность проходит нормально. Я просто хотел бы, чтобы она не нервничала, не уставала, не переутомлялась. Это просто на всякий случай. Не более того.
— Что это значит, доктор? — какой-то комок сжал внутренности Хантера. Неужели он имеет в виду, что он должен прекратить с ней супружеские сношения? Да ведь он так с ума сойдет! Быть рядом с ней и все время воздерживаться — это слишком ужасно…
Доктор Лэнгли понял направление мыслей Хантера — и улыбнулся. Эти молодые люди с красивыми женами — старая история… Да и не только молодые… Он подмигнул ему:
— Да ничего особенного не значит. Она может продолжать нормальную супружескую жизнь — бояться тут нечего.
Хантер облегченно вздохнул, подошел к жене и обнял ее за плечи:
— Я могу вас заверить, доктор Лэнгли, что позабочусь, чтобы она вас слушалась.
Доктор с гордостью и удовлетворением посмотрел на Дэвон.
— Я знал, что могу положиться на Хантера. Я сам помог ему появиться на свет, и с тех пор он меня никогда не разочаровывал. Он заботится о тех, кого любит, — доктор Лэнгли перевел взгляд на стоявшего перед ним высокого, темноволосого мужчину. — Я, может, и не согласен с твоими политическими взглядами, но это твое дело; ты человек взрослый, самостоятельный — вот и отец твой такой был… Конечно, у тебя более прочные связи с Англией, чем у большинства из нас, трудно идти против семейной традиции. Я врач — и поэтому я против этой войны, против того, что людей убивают; но я еще и виргинец — и буду поддерживать патриотов до последнего вздоха.
— Я понимаю ваши чувства, и ценю то, что вы понимаете мои. Многие из тех, кого я раньше считал друзьями, отнюдь не проявляют такого благородства души. Некоторые уже грозятся сжечь Баркли-Гроув, а меня вымазать дегтем и вывалять в перьях.
— Война — тяжелая штука. Я знаю случаи когда жена выступала против мужа, и сын против отца, — сказал доктор Лэнглц, печально покачав головой, и вновь глянул на Дэвон. — Так что слушайтесь меня, молодушка. И не стесняйтесь — приходите, если будут какие-то вопросы или будете себя хуже чувствовать.
— Спасибо, доктор. Я вас провожу, — ответила Дэвон, вставая.
— Глупости! Я посещал Баркли-Гроув, когда вас еще на свете не было, и думаю, сам найду дорогу, — он бросил взгляд в сторону спальной и улыбнулся. — Помню, вот в этой как раз комнате Хантер появился на свет, и я принимал роды.
На этом врач откланялся и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Хантер опустился на край кровати и посадил Дэвон к себе на руки. Сурово дотронулся пальцем до ее подбородка, глянул в ее зеленые глаза:
— Будешь слушаться доктора, а, Дэвон?
— Да уж конечно, — ответила она, не вполне понимая, куда он клонит.
— Рад слышать, — продолжал он с той задорной улыбкой, которая всегда заставляла ее пульс биться чаще. — И точно — это не повредит ни тебе, ни ребенку?
— Точно, — тихо шепнула она. Теперь его намерения были более чем очевидны. Он чувствовал, что ему уже не нужно сдерживать свою страсть, которая кипела в нем как расплавленная сталь. Он приблизил свои губы к ее — у нее перехватило дух.
Поцелуй его был опьяняющий. То, что началось вчера на полянке, как маленький огонек, сейчас превратилось в огромный пылающий костер. Дэвон обняла мужа за шею и прижалась к нему. Ее руки ласкали его кудрявую голову, она наслаждалась сладостью его языка и губ; ее чувственность проснулась, и вся она задрожала от возбуждения.
Вот они уже в постели, его руки мгновенно расправились с их одеждой, и они, обнаженные, лежат прямо поверх покрывала. Предвечернее солнце позолотило их тела. Приподнявшись на одном локте, Хантер принялся ласкать ее нежными прикосновениями рук к наиболее чувствительным местам тела. Мускулы играли под его загорелой кожей.
Дэвон напряглась, затрепетала, когда его теплые, длинные пальцы, пробираясь по ее округлившемуся животу, приблизились к темному треугольнику внизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74