Она постояла, наблюдая гиганта за работой Щетку было почти не видно в его руке — такая большая у него ладонь. Однако движения не только быстрые, умелые, но и почти нежные — странно для мужчины такого вида.
Нежный гигант, подумала Дэвон, когда Мордекай поднял голову и увидел ее. Он остановился. Морщины, окружавшие его блекло — серые глаза, стали глубже: он улыбнулся.
— Что это вас занесло на конюшню, мисс? Дэвон медленно обошла вокруг жеребца,
похлопав его по крупу. Погладила его крутую шею и взглянула Мордекаю прямо в глаза.
— В Вас столько талантов, Мордекай. Вы как дома и на море, и на суше. Большинство предпочитают или одно, или другое, но вам, по-моему, и там, и там нравится.
Мордекай хмыкнул, повел мозолистой рукой по крупу коня, стер пот с лица.
— С детства я жил в деревне и вполне смог бы прожить остаток моей жизни не на нашей ферме — если бы меня не забрали в английский флот.
— Значит, на море вы попали не по своей воле? Мордекай покачал головой, сухо улыбнулся.
— Да нет, конечно. В душе я фермер, но, чтобы выжить, всему обучишься.
Дэвон посерьезнела.
— Нам всем приходится многое делать, чтобы выжить.
Понимая, что Дэвон подошла к нему не ради интереса к его прошлому, Мордекай кивнул Положил щетку на место, взял жеребца за узду. Вы что-то хотите мне сказать, мисс?
Дэвон отошла в сторону, пропуская жеребца, и затем прошла вслед за Мордекаем.
— Хочу попросить вас об одолжении? Мордекай поставил жеребца в стойло и повернулся к Дэвон:
— Каком?
Дэвон нервно сцепила пальцы и с трудом проглотила комок в горле.
— Я… я… пришла попросить… не поможете ли вы мне исчезнуть отсюда?
Мордекай выгнул кустистую бровь.
— Да уж, одолженьице!
Теперь ей уже нечего терять, и Дэвон взмолилась:
— Ну, пожалуйста! Вы единственный, кто мне может помочь. Мне нужно уехать.
Мордекай сделал глубокий вздох:
— Мисс, Хантер Баркли — мой лучший друг, а вы хотите, чтобы я помог бежать его невольнице.
Господи, глаза прямо лопаются от боли! Дэвон сплюнула.
— Я думала, вы поймете, о чем речь. Вы здесь единственный, кто понимает, что я чувствую.
Мордекай снова покачал головой — на этот раз печально.
— Понимаю, после той жизни, которую вы вели в Лондоне, быть здесь в положении простой работницы — это тяжело. Но и не так уж плохо. Хантер — не жестокий хозяин.
Дэвон сжала кулачки, лицо покраснело от ярости.
— Не притворяйтесь, что не понимаете, о чем я говорю. Я видела, как вы смотрели на Эслбет Уитмен, и понимаю ваши чувства — вот и у меня такие же чувства к Хантеру. Как раз ради вашей любви — помогите мне! Вы понимаете, что это такое — неразделенная любовь…
Мордекай похолодел, потом покраснел от гнева.
— Мисс, вы говорите о том, чего не знаете. По-моему, самое время вам вернуться к своим делам, а мне — к своим.
— Мордекай, я не хотела вас обидеть. Все, что я хочу, — это уехать отсюда. Я не могу здесь больше жить. Скоро Элсбет станет его женой, и она не должна никогда узнать, что было между мной и Хантером. Да, я люблю человека, который мне не отвечает взаимностью, но она-то почему должна от этого пострадать?
— Она никогда не узнает, если только вы сами ей не скажете, — разумно заметил Мордекай.
Дэвон сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Она не хотела видеть, какое у Мордекая будет лицо, когда он узнает настоящую правду, почему она должна исчезнуть из Варкли-
Гроув.
— Она уже знает кое-что — например, что у меня будет ребенок.
— От Хантера? — тихо спросил Мордекай. Она открыла глаза, их зеленые глубины полыхнули огнем.
— Как ты смеешь спрашивать такое? Мордекай пожал плечами.
— Женщина с твоим прошлым — знаешь, тут ни в чем нельзя быть уверенным. Ты не первая, кто пытается улучшить себе жизнь таким образом — найти самого подходящего мужика и объявить его папашей.
— Я не хочу даже спорить с тобой по этому поводу. Единственное, что прошу, — это помочь мне уйти отсюда. Ни о чем больше.
— Так значит, ребенок — Хантера, — сказал он уже несомневающимся тоном. Дэвон его убедила. Дэвон пыталась сдержать себя.
— Ребенок мой, и только мой.
— Если он узнает, он вас все равно разыщет.
Дэвон отрицательно замотала головой.
— Нет. Он этого не будет делать. Мой ребенок — это мой ребенок, он для него ничего не значит. Хантер женится на Элсбет, и она принесет ему наследников — подходящих, чтобы стать потом владельцами Баркли-Гроув.
— Ты не права, Дэвон. Я знаю Хантера Баркли. Если он узнает, что у тебя будет ребенок, он горы перевернет, но добьется, чтобы он был с ним. Неважно, как он к тебе относится, но он — никогда не позволит тебе забрать его плоть и кровь.
— Тогда тем более ты должен мне помочь, чтобы он никогда не узнал правды.
— Господи, ну морока с этими бабами! — выругался Мордекай и задумчиво почесал затылок. — Будь я проклят, и так плохо, и так. В любом случае будет больно кому-то, кого я люблю. Если я помогу тебе, больно будет Хантеру, а если ты останешься и Элсбет узнает, кто отец твоего ребенка, она будет страдать.
— Думай об Элсбет, Мордекай. Ты ее любишь. Пусть ей не будет больно.
Мордекай покачал головой.
— Я прямо не знаю. Мне нужно подумать.
— Только не очень долго. У меня немного времени. Элсбет уже знает о ребенке, но обещала не говорить Хантеру — пока я сама ему не скажу.
— Ладно, сегодня к вечеру скажу. Приходи сюда после того, как я вернусь из Вильямсбурга. Но учти: я ничего не обещаю.
— Понимаю, Мордекай. Понимаю, что поставила тебя в трудное положение. Извини. Но у меня не было другого выбора.
Хантер выронил вилку, и она звонко ударилась о тарелку. Он, не жуя, проглотил здоровенный кусок ветчины, опрокинул в себя бокал бургундского и только потом сумел выговорить:
— Что ты сказала?
Элсбет, всецело поглощенная разрезанием куска ветчины на своем блюде, не заметила смущения.
— Я обещала не разглашать ее тайну, но теперь передумала. Нельзя, чтобы она оставалась одна с ребенком. Нужно оповестить отца. Надеюсь, мы сможем убедить ее сказать нам, кто он, и его — жениться на мисс Макинси, так, чтобы все было по закону.
— Я не уверен, что расслышал тебя правильно. Ты правда сказала, что мисс Макинси ожидает ребенка? — спросил Хантер, не веря своим ушам.
Элсбет аккуратно положила в рот кусок ветчины и принялась жевать, кивнув Хантеру в знак согласия.
— Ты все правильно расслышал. И наш долг — по возможности помочь ей. Если мы не сможем убедить ее сказать, кто отец, и поженить их, боюсь, преподобный отец Морган заставит ее каяться в своих грехах. Выставит у позорного столба и устроит публичную порку.
Хантер бросил на стол салфетку и откинулся на спинку стула. Он чувствовал, что у него кружится голова. Он будет отцом. Дэвон носит его ребенка; у него-то сомнений нет, это — его ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74