Робин крепко обнимал Петру по необходимости, но, как только лодка врезалась в берег, сразу же отпустил ее. Он спрыгнул в мелкую воду, потом обернулся. И опять она вынуждена была позволить ему отнести ее на сушу.
Восемь контрабандистов работали, выгружая свой груз. Все перекочевало в мешки, и лодку оттащили к остальным лодкам. Потом все мужчины, кроме одного, с удивительным проворством стали подниматься с берега к городу наверху, исчезая в темноте. В море не осталось и воспоминания о «Кулике».
Петра увидела поблизости крестьянские дома, но никаких признаков жизни. Все знали, что не стоит вмешиваться в дела контрабандистов.
– Так кто вы будете? – спросил один из них с таким сильным акцентом, что Петре пришлось догадываться о смысле его слов.
– Робин Бончерч, сэр, и я рад вашей помощи. А это моя сестра, Мария. – Он протянул деньги, которые звякнули в кармане контрабандиста. – Есть шанс найти повозку?
– Только не в такой час, сэр, а то будут задавать вопросы. – После минуты размышления он сказал: – Вам лучше пойти ко мне домой до утра, сэр. Нехорошо незнакомцам появляться среди ночи. – Он пошел прочь, уверенно находя дорогу в лунном свете.
Робин протянул руку, и опять Петра почувствовала, что у нее нет выбора. Не хватало только сломать ногу.
– Мы можем доверять ему? – пробормотала она по-французски.
– Пока что да, – ответил Робин. – Вы живете поблизости, сэр? – спросил он.
Мужчина мотнул головой.
– Чуть за городом. Лучше не разговаривать.
Вскоре он остановился у двери, которая выглядела как дверь обычного дома, но сверху раздался резкий скрип. Петра вздрогнула, но когда подняла голову, то увидела раскачивающийся знак.
– Это гостиница или таверна, – спокойно произнес Робин. – Нет оснований беспокоиться.
– Гулар, – напомнила ему Петра, дрожа.
Их провели в темное помещение с кислым запахом. Контрабандист открыл фонарь, чтобы было больше света, и они увидели пять грубо сколоченных столов, окруженных стульями и скамьями, и огромные бочки вдоль стен. Таверна, как сказал Робин, только в ней подают не вино, а пиво.
– Хотите чего-нибудь выпить? – спросил мужчина. – Или табачку? – Он достал с полки над камином длинную глиняную трубку.
– Нет, благодарю вас, – ответил Робин. – Честно говоря, мы бы хотели покинуть ваш город как можно скорее. Если вы укажете нам дорогу, а еще лучше дадите фонарь, мы сможем идти.
Контрабандист большим пальцем затолкал ароматный табак в трубку.
– Можете, если хотите, сэр, но собирается дождь, а на рассвете мой брат Дэн поедет в Эшфорд, чтобы забрать заказанную веревку и привезти кое-что, если вы понимаете, что я имею в виду.
Робин повернулся к Петре:
– Что вы предпочитаете? Будет трудно идти в темноте.
Чутье подсказало Петре, что контрабандист вообще-то человек честный, и она ответила:
– Думаю, разумнее будет остаться.
Мужчина кивнул.
– Я сплю на кухне, но наверху есть спальня, если хотите. Я разбужу вас утром. – Он положил трубку и пошел к двери. – Кстати, меня зовут Джош Флетчер. – Он вышел, оставив их одних.
– Зачем он набил ее, а потом оставил?
– Просто он нервничает. Думает, не представляем ли мы для него опасность.
– То же самое я думала о мамаше Гулар, и видите, как все обернулось. – Однако Петра знала, что больше беспокоится о спальне наверху, чем об опасности.
– Мы можем уйти, если хотите, – произнес Робин. – Полагаю, мы не собьемся с дороги.
На какое-то время воцарилась тишина.
– Пойдемте наверх, – сказал наконец Робин.
Он взял фонарь и ждал, чтобы осветить ей путь вверх по деревянным ступеням, они были такими крутыми, как приставная лестница. Она стала подниматься по ним, подобрав юбки, сознавая, что ее ноги видны, хотя теперь они не были для него тайной.
Он поднялся следом за ней, неся фонарь, чтобы осветить большое пространство под незакрытой покатой крышей и одну невероятных размеров низкую кровать.
– Наверное, при необходимости тут можно спать вшестером, – сказал Робин, ставя фонарь на пол и доставая Кокетку. – Ложитесь и поспите.
Петра внимательно посмотрела на него и поняла, что он говорит серьезно. Ну конечно. Он не захочет повторять чертовский опыт. Она приказала себе выбросить это слово из головы. Будь это в ее силах, она выбросила бы все это из головы.
На кровати действительно могли уместиться шестеро, и Петра могла доказать ему, что его половая охота мало что значит для нее.
– Мы можем лечь по краям, – сказала она. – Я успела немного поспать на корабле, а вы наверняка совсем не спали.
Избегая его взгляда, Петра сняла туфли и легла с одного края, натянув на себя одеяло. Матрас был неровным и, вероятно, лежал на веревках, что требовало напряжения. Он провисал к середине, утягивая ее, но она могла уцепиться за край.
Она слышала, как Робин что-то снимает – сапоги, решила она, шпагу, возможно, сюртук с пистолетом в каждом кармане. Кокетка все еще исследовала комнату, ее коготки клацали по полу, как крысиные лапки. Что случится, если она наткнется на крысу? Но собачка – это проблема Робина Бончерча, а не ее.
Робин задул свечу, и стало темно, если не считать лунного света, проникавшего сквозь незастекленное окно в конце стены. Петра почувствовала, как кровать покачнулась, когда он лег с другого края. Их разделяло примерно пять футов, но всем своим существом Петра чувствовала, что он там.
«Не говори ничего, не говори ничего, не говори ничего», – повторяла она себе. Но сон к ней не шел, а вопрос оставался.
– Почему «черт»? – тихо спросила она. Возможно, он спит и не услышит.
– Прошу прощения. Вы могли понести от меня ребенка.
– Такой риск всегда существует.
– Я уже говорил, что существуют способы избежать проблем. Вы действительно хотите поговорить об этом?
– Да, – пылко ответила она. – Почему вы не использовали один из них?
– Потому что потерял самообладание, – произнес он. – Это непростительно, но я правда прошу у вас прощения..
Прощение уже готово было сорваться с ее губ, но она сказала:
– Мне лучше знать.
– Петра… – вздохнул он. – Это не ваша вина. Это не имеет никакого отношения к вам. Нет, это чепуха. – Он пошевелился, и когда снова заговорил, Петра знала, что он повернулся к ней. – Вы очень красивая, очень желанная женщина, но я решил быть вашим защитником, почти что опекуном. Поэтому не должен был так поступать. Это неподобающе.
– Я не жду, что вы на мне женитесь. Я говорю вполне серьезно.
– Я не собираюсь бросать вас, если родится ребенок.
– Это будет мой выбор.
– Посмотрим.
Она повернулась к нему:
– Я приехала так далеко и боролась так сильно не для того, чтобы тут мною командовали и заключили в тюрьму.
– Брак не тюрьма.
– Для моей матери он был тюрьмой.
– Я вряд ли похож на вашего отца-итальянца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78