Я видела ее играющей в куклы. Очаровательное дитя. Темноволосая. – Она лукаво добавила: – Ни граф, ни ее мать не были такими темными.
Робин остолбенел. Эта женщина подтвердила историю Петры. Она была контессина Петра д'Аверио, и он с благоговейным трепетом думал о ее отваге и силе духа, когда она оказалась выброшена в жестокий мир.
– Насколько мне известно, вы хорошо знали ее мать, – сказал Робин.
Она снова пожала плечами:
– Она хотела улучшить свой голос и была достаточно добра, чтобы нанять меня, а потом между нами установились теплые отношения. Мы были почти ровесницы.
– Сожалею, мадам, но вынужден сообщить вам, что она недавно скончалась.
– А-а. – Она изменилась в лице и сказала: – Все это было очень давно, и я не видела ее больше десяти лет.
– Вы переписывались?
– Время от времени. Мне некогда, милорд. У меня полно дел.
Несмотря на популярность ее развлечений и высокие цены, которые она назначала, она постоянно балансировала на грани банкротства.
– Контессина на самом деле не была дочерью ее мужа, – сказал Робин.
– С чего вы взяли?
– Вы намекали на это, мадам, а ее брат подтвердил это теперь, когда его мать мертва.
Тереза Корнелис поморщилась, но промолчала.
– Контесса говорила вам, кто отец Петры?
– Почему это заботит вас, лорд Хантерсдаун?
– У меня есть на то причины.
Он почти видел, как она высчитывает свои выгоды и потери.
– Амалия никогда не упоминала его имени, говорила только, что он англичанин и молод. Ну и конечно же, верх совершенства. Она безрассудно влюбилась, милорд, печальная напасть молодых. Ей повезло, что все не закончилось несчастьем.
Похоже, в этих словах была некая нежность, поэтому Робин решил приоткрыть ей правду.
– Это все еще может повредить Петре. Сейчас, когда мать контессины умерла, а брат опозорил ее, она сбежала в Англию. Я надеялся, что она связалась с вами.
– Со мной? Конечно, я бы с радостью приняла дочь моей давней подруги, если бы она приехала ко мне, но… но это экстраординарно.
Робин понял, что Петры здесь нет, и встал.
– Если она появится у вас, мадам, я был бы благодарен, если бы вы известили меня об этом.
Она тоже встала, внимательно глядя на него.
– Простите меня, милорд Хантерсдаун, но какое вы имеете отношение к малышке Петре?
– Я встретил ее во Франции и оказал ей небольшую услугу. Меня тревожило отсутствие у нее четких планов, и я надеялся услышать о ней хорошие новости.
– Она обещала стать очень красивой женщиной, – заметила Тереза.
– И она выполнила это обещание, но я не желаю ей зла, мадам.
– Молодые джентльмены вроде вас, милорд, бесчестят женщин, не видя в этом никакого зла.
– Госпожа Корнелис, вы же не хотите сделать меня своим врагом.
Ее щеки покраснели под слоем румян, но она сказала:
– Вы женитесь на ней?
– Это вас не касается.
– Поскольку я должна заменить ей мать, очень даже касается.
Возможно, у этой женщины все-таки добрые намерения.
– Я рад, что вы станете ее другом, мадам. Если она появится у вас, вы пришлете мне весточку?
Леди до мозга костей, она ответила:
– Это, милорд, будет зависеть от нее.
Робин стиснул зубы.
– Я буду щедр к любому, кто сообщит мне о ее местонахождении.
В глазах Терезы Корнелис вспыхнула алчность, но она погасила ее и проводила Робина до его портшеза. Когда один из его слуг открыл дверцу, она сказала:
– Я видела объявления о человеке по имени Варци.
Робин замер.
– Да?
– Он приходил сюда. Он, видимо, тоже думал, что Петра может искать убежища у меня.
– Вы дали ему такой же ответ?
– Это правда, милорд.
Робин уселся в портшез, и его вынесли на улицу. История Петры была правдой, и Варци был в Лондоне, разыскивая ее. Он должен поймать этого человека, но объявления не принесли никакой пользы. Он вернулся домой и пошел в свой кабинет, чтобы составить новый план.
Он оставил коряво написанное письмо Петры на столе и теперь взял его, чтобы перечитать, наверное, уже в десятый раз. Теперь он заметил на грубой сургучной печати отпечаток пальца и долго рассматривал его. Контессина Петра д'Аверио. Незаконнорожденная дочь беспечного англичанина. Нищая и безрассудная, она не могла стать хорошей женой, но Робин не мог жить без нее.
Его мать будет в ярости, но по крайней мере Петра была рождена и воспитана в аристократических кругах. Он был уверен, что она прекрасно освоится в гостиной и в бальном зале и с легкостью исполнит сложный придворный реверанс.
Но представят ли ее ко двору?
Должны представить, раз она его жена, его графиня.
Криво улыбаясь своей глупости, он поцеловал сломанную печать и сунул письмо под жилет, поближе к сердцу. Впервые за долгое время одна часть его пути была ясна. Он остановит Варци, найдет Петру и уговорит ее дать ему еще один шанс.
Торн приехал, не привезя никаких новостей. Похоже, никто не следил за Карлайл-Хаусом и никого не отправляли с сообщением. Он оставил одного человека следить просто на всякий случай.
Робин сообщил, что сказала госпожа Корнелис.
– Она говорила правду? – спросил Торн.
– Думаю, да.
– Значит, невероятная история твоей Петры – правда.
– Я должен найти ее, но не знаю, с чего начать.
– Почему не поместить еще одно объявление?
– Последнее не принесло никакой пользы.
Маркиз ничего не говорил, молчала и Петра. Как и его брат, он двигался неторопливо, обменивался словами с гостями. Однако он не представлял им Петру, что вызывало недоуменные взгляды. Тут Петра вспомнила, что не сказала лорду Брайту своего имени, а лорд Ротгар не спрашивал.
Они вошли в дом из патио, ведущего в зимний сад, из сада можно было войти в зал, где стены были увешаны картинами с изображением вьющихся по решеткам растений, как будто перемещая внутрь то, что находится снаружи. Потом они прошли по обшитому деревянными панелями коридору внутрь величественного дома, где царила тишина. Петру била дрожь.
– Вам нечего меня бояться, – сказал он, ведя ее по коридору в позолоченный мраморный холл с огромным пустым камином и широкой лестницей. Одинокий лакей невозмутимо стоял у закрытой парадной двери. – Но я действительно должен кое-что показать вам.
Он провел ее по другому коридору в маленькую комнату, где вдоль стен стояли буфеты и комоды, а посередине стол и стулья.
– Здесь мы храним наши личные украшения, – сказал он, выдвинув сначала один неглубокий ящик, потом другой. – А! – Он достал что-то и повернулся, чтобы показать ей.
Петра взяла маленькую овальную миниатюру молодого человека на фоне схематично нарисованных итальянских развалин. Картина была выполнена не самым лучшим художником, но он уловил сияющую красоту, которой обладают некоторые юноши, прежде чем стать мужчинами. У него были темные глаза, а его темные волосы свободно ниспадали на воротник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Робин остолбенел. Эта женщина подтвердила историю Петры. Она была контессина Петра д'Аверио, и он с благоговейным трепетом думал о ее отваге и силе духа, когда она оказалась выброшена в жестокий мир.
– Насколько мне известно, вы хорошо знали ее мать, – сказал Робин.
Она снова пожала плечами:
– Она хотела улучшить свой голос и была достаточно добра, чтобы нанять меня, а потом между нами установились теплые отношения. Мы были почти ровесницы.
– Сожалею, мадам, но вынужден сообщить вам, что она недавно скончалась.
– А-а. – Она изменилась в лице и сказала: – Все это было очень давно, и я не видела ее больше десяти лет.
– Вы переписывались?
– Время от времени. Мне некогда, милорд. У меня полно дел.
Несмотря на популярность ее развлечений и высокие цены, которые она назначала, она постоянно балансировала на грани банкротства.
– Контессина на самом деле не была дочерью ее мужа, – сказал Робин.
– С чего вы взяли?
– Вы намекали на это, мадам, а ее брат подтвердил это теперь, когда его мать мертва.
Тереза Корнелис поморщилась, но промолчала.
– Контесса говорила вам, кто отец Петры?
– Почему это заботит вас, лорд Хантерсдаун?
– У меня есть на то причины.
Он почти видел, как она высчитывает свои выгоды и потери.
– Амалия никогда не упоминала его имени, говорила только, что он англичанин и молод. Ну и конечно же, верх совершенства. Она безрассудно влюбилась, милорд, печальная напасть молодых. Ей повезло, что все не закончилось несчастьем.
Похоже, в этих словах была некая нежность, поэтому Робин решил приоткрыть ей правду.
– Это все еще может повредить Петре. Сейчас, когда мать контессины умерла, а брат опозорил ее, она сбежала в Англию. Я надеялся, что она связалась с вами.
– Со мной? Конечно, я бы с радостью приняла дочь моей давней подруги, если бы она приехала ко мне, но… но это экстраординарно.
Робин понял, что Петры здесь нет, и встал.
– Если она появится у вас, мадам, я был бы благодарен, если бы вы известили меня об этом.
Она тоже встала, внимательно глядя на него.
– Простите меня, милорд Хантерсдаун, но какое вы имеете отношение к малышке Петре?
– Я встретил ее во Франции и оказал ей небольшую услугу. Меня тревожило отсутствие у нее четких планов, и я надеялся услышать о ней хорошие новости.
– Она обещала стать очень красивой женщиной, – заметила Тереза.
– И она выполнила это обещание, но я не желаю ей зла, мадам.
– Молодые джентльмены вроде вас, милорд, бесчестят женщин, не видя в этом никакого зла.
– Госпожа Корнелис, вы же не хотите сделать меня своим врагом.
Ее щеки покраснели под слоем румян, но она сказала:
– Вы женитесь на ней?
– Это вас не касается.
– Поскольку я должна заменить ей мать, очень даже касается.
Возможно, у этой женщины все-таки добрые намерения.
– Я рад, что вы станете ее другом, мадам. Если она появится у вас, вы пришлете мне весточку?
Леди до мозга костей, она ответила:
– Это, милорд, будет зависеть от нее.
Робин стиснул зубы.
– Я буду щедр к любому, кто сообщит мне о ее местонахождении.
В глазах Терезы Корнелис вспыхнула алчность, но она погасила ее и проводила Робина до его портшеза. Когда один из его слуг открыл дверцу, она сказала:
– Я видела объявления о человеке по имени Варци.
Робин замер.
– Да?
– Он приходил сюда. Он, видимо, тоже думал, что Петра может искать убежища у меня.
– Вы дали ему такой же ответ?
– Это правда, милорд.
Робин уселся в портшез, и его вынесли на улицу. История Петры была правдой, и Варци был в Лондоне, разыскивая ее. Он должен поймать этого человека, но объявления не принесли никакой пользы. Он вернулся домой и пошел в свой кабинет, чтобы составить новый план.
Он оставил коряво написанное письмо Петры на столе и теперь взял его, чтобы перечитать, наверное, уже в десятый раз. Теперь он заметил на грубой сургучной печати отпечаток пальца и долго рассматривал его. Контессина Петра д'Аверио. Незаконнорожденная дочь беспечного англичанина. Нищая и безрассудная, она не могла стать хорошей женой, но Робин не мог жить без нее.
Его мать будет в ярости, но по крайней мере Петра была рождена и воспитана в аристократических кругах. Он был уверен, что она прекрасно освоится в гостиной и в бальном зале и с легкостью исполнит сложный придворный реверанс.
Но представят ли ее ко двору?
Должны представить, раз она его жена, его графиня.
Криво улыбаясь своей глупости, он поцеловал сломанную печать и сунул письмо под жилет, поближе к сердцу. Впервые за долгое время одна часть его пути была ясна. Он остановит Варци, найдет Петру и уговорит ее дать ему еще один шанс.
Торн приехал, не привезя никаких новостей. Похоже, никто не следил за Карлайл-Хаусом и никого не отправляли с сообщением. Он оставил одного человека следить просто на всякий случай.
Робин сообщил, что сказала госпожа Корнелис.
– Она говорила правду? – спросил Торн.
– Думаю, да.
– Значит, невероятная история твоей Петры – правда.
– Я должен найти ее, но не знаю, с чего начать.
– Почему не поместить еще одно объявление?
– Последнее не принесло никакой пользы.
Маркиз ничего не говорил, молчала и Петра. Как и его брат, он двигался неторопливо, обменивался словами с гостями. Однако он не представлял им Петру, что вызывало недоуменные взгляды. Тут Петра вспомнила, что не сказала лорду Брайту своего имени, а лорд Ротгар не спрашивал.
Они вошли в дом из патио, ведущего в зимний сад, из сада можно было войти в зал, где стены были увешаны картинами с изображением вьющихся по решеткам растений, как будто перемещая внутрь то, что находится снаружи. Потом они прошли по обшитому деревянными панелями коридору внутрь величественного дома, где царила тишина. Петру била дрожь.
– Вам нечего меня бояться, – сказал он, ведя ее по коридору в позолоченный мраморный холл с огромным пустым камином и широкой лестницей. Одинокий лакей невозмутимо стоял у закрытой парадной двери. – Но я действительно должен кое-что показать вам.
Он провел ее по другому коридору в маленькую комнату, где вдоль стен стояли буфеты и комоды, а посередине стол и стулья.
– Здесь мы храним наши личные украшения, – сказал он, выдвинув сначала один неглубокий ящик, потом другой. – А! – Он достал что-то и повернулся, чтобы показать ей.
Петра взяла маленькую овальную миниатюру молодого человека на фоне схематично нарисованных итальянских развалин. Картина была выполнена не самым лучшим художником, но он уловил сияющую красоту, которой обладают некоторые юноши, прежде чем стать мужчинами. У него были темные глаза, а его темные волосы свободно ниспадали на воротник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78