«Но здесь глухой лес, Максимилиан, а не особняк Галифе, – подумала Элиана, – и твоя жизнь немногого стоит. Ты забылся, но это понятно: ведь успех почти всегда порождает гордыню».
В самом деле, до сего времени его судьба складывалась столь удачно, что сейчас он просто не мог до конца постичь, что же все-таки происходит. Он не привык ни к опасностям, ни к неудачам. Он так долго шел по украшенной цветами дороге, что совсем забыл о том, что эти цветы растут на голой черной земле.
А вот Элиане не раз случалось оступаться и падать, и она знала: многое в жизни бывает намного серьезней, чем кажется на первый взгляд.
И тем не менее в ее душе тоже поселилось ощущение нереальности происходящего, какое-то спасительное неверие в то, что все может закончиться так плохо.
Вскоре вернулся Арман Бонклер и тотчас обратился к Элиане:
– Ну что, мадемуазель Элиана, вы не изменили своего решения?
Не глядя на него, она покачала головой.
– Ладно, – кивнул Арман. – Тогда – за дело! Вы, – он посмотрел на Софи, – останетесь здесь. А вы, Максимилиан, и вы, мадемуазель Элиана, пойдете со мной.
Софи приподнялась с места. Ее рука цеплялась за подлокотник кресла, а лицо выглядело прозрачно-бледным, как папиросная бумага.
– Я тоже пойду.
– Не надо, – небрежно произнес Бонклер, – отдыхайте, пока есть возможность.
Элиана приблизилась к женщине и, прикоснувшись к ее плечу, тихо сказала:
– Пожалуйста, не волнуйтесь, Софи. Обещаю, Максимилиан вернется к вам живой и невредимый.
В ответ женщина подняла осененные черными ресницами серо-голубые печальные глаза, и ее губы слегка шевельнулись. Элиана поняла, что Софи пребывает в состоянии болезненного бессилия, одинаково опасного как для тела, так и для души. Ее печаль граничила с забытьем, а горе – с забвением.
На миг Элиана почувствовала острую жалость и одновременно ощутила, как в ее душе поднялась волна сомнения. Но она тут же содрогнулась при мысли о том, какой страшной ценой должна была бы заплатить за освобождение.
Максимилиана и Элиану вывели во двор и велели идти по углублявшейся в лес неприметной тропинке.
Золото листвы трепетало на ветру, листья шуршали под ногами точно накрахмаленная тафта. Мягкое вечернее солнце освещало стволы высоких сосен, отчего они казались отлитыми из светлой бронзы.
Стена деревьев словно бы расступалась перед людьми, лес увлекал их в свою опасную, манящую, неведомую глубину.
Максимилиан шел первым, а за ним, след в след, – Элиана.
Вдруг он остановился, и женщина чуть было не налетела на него. И тут же Арман Бонклер обогнал путников и встал перед ними.
– Вот мы и пришли, – сказал он.
Элиана оглянулась на замыкавших шествие вооруженных шуанов, а потом посмотрела вперед и вздрогнула.
Посреди окруженной хороводом деревьев нарядной поляны, словно черная пасть, зияла свежевыкопанная могила.
– Видите ли, Максимилиан, я приготовил вам постель, – заявил Арман. – Наверное, не очень мягкую, но думаю, для вас это уже не будет иметь большого значения.
Максимилиан молчал. В его лице не было страха, только непонимание и немой вопрос.
Его заставили подойти к краю ямы и встать к ней лицом. Элиана рванулась вперед, но ее удержали.
– Зачем вы привели ее сюда? – резко произнес Максимилиан. – Чего вы от нее хотите?
– Ничего. Должен же кто-то быть рядом с вами в ваш последний час. Знаете, Максимилиан, я бы на вашем месте никогда не променял эту даму на ту. Та тоже красива, не спорю, но она холодна, как мрамор, тогда как эта вся – живой огонь!
– Не слушайте его, Элиана, – сказал Максимилиан, поворачиваясь к женщине, – и ни на что не соглашайтесь. Он меня не убьет.
В ответ Арман сделал знак своим приближенным, и те вскинули ружья.
Щелкнули затворы. Тело Элианы напряглось как струна. Сколько воспоминаний промелькнуло в ее мозгу! Смерть матери, отца, Этьена де Талуэ, ожидание казни в Люксембургской тюрьме, путешествие в Америку, встреча с Бернаром по дороге в Тулон…
Она подумала о том, кем был для нее Максимилиан. Прекрасным принцем, властителем ее снов, порождением мечты. Как долго хранила она в сердце этот образ, навеянный сладкими грезами своей девической поры! Она всегда любила в нем того прежнего Максимилиана из незабываемого восемьдесят девятого!
А потом появился Бернар, человек ее настоящего, мужчина, в объятиях которого она смогла забыть о несчастьях и тревогах, неутомимый романтический воин, рядом с которым она чувствовала себя уверенной и защищенной.
Но юность, она и осталась юностью; в нынешней жизни Элианы для Максимилиана уже не было места, но ее прошлое принадлежало ему, и сейчас она на мгновение увидела в нем не бывшего любовника, не отца своей дочери, не отвергнувшего ее мужчину, а ожившего героя юношеских фантазий, возвышенное, прекрасное существо, и ей вдруг показалось, что вместе с ним может погибнуть самая светлая часть ее собственной души.
– Стойте! – пронзительный вопль Элианы резко нарушил тишину осеннего леса. – Прошу вас, не делайте этого! Я согласна, согласна на все!
Арман обернулся. На его лице появилась торжествующая улыбка.
– Так-то лучше, – облегченно произнес он и кивнул своим людям.
Те опустили ружья. Элиана заметила, что Максимилиан слегка пошатнулся.
– Элиана! – он обернулся к ней. В его глазах была растерянность и отчаяние, и еще что-то, напомнившее ей о далеких, незабываемо-прекрасных временах.
Женщина молчала. По ее лицу струились слезы. Потом она отвернулась.
– Уведите ее! – приказал Арман.
Когда они возвращались, один из шуанов вполголоса произнес:
– К чему весь этот спектакль? Ради нее? Арман сверкнул своими фарфоровыми глазами.
– Вы полагаете, она недостойна такого? Посмотрите на эту женщину – истинный бриллиант!
…Приблизительно через час после всего случившегося Элиана стояла возле окна в спальне Армана и слушала, как он выкладывает условия их отвратительной сделки.
Она все еще надеялась его отговорить и потому не теряла самообладания.
Арман обещал отпустить Максимилиана и Софи завтра утром, после того, как Элиана проведет с ним ночь.
– Послушайте, – говорила она, – повторяю: я замужем. Я ехала в Булонский лагерь к мужу. Вы требуете невозможного!
Лицо Армана приняло жесткое выражение.
– Я не стану с вами торговаться! Если вы откажетесь, утром ваш бывший любовник будет расстрелян безо всяких разговоров. А что до мужа, – он криво усмехнулся, – его вовсе не обязательно посвящать в наш маленький секрет.
– Но я не смогу солгать!
Арман принужденно рассмеялся.
– Тогда скажите ему, что спасли жизнь важного государственного чиновника и таким образом послужили отечеству, – он вас простит!
– Но я не хочу этого с вами! – Ее голос звенел, словно оборванная струна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130