Она была до того изнурена, что даже не стала протестовать, когда ее искупала в ванне, как малого ребенка, вымыла ей голову и причесала волосы горничная мадам Делакруа. Туман в голове был для нее в некоторой степени спасителен. Она не могла сосредоточиться и вспомнить подробности своего долгого и утомительного путешествия в Новый Орлеан. Когда воздействие порошков, которые ей дал Андре, на ее организм кончилось, и она очнулась, Ничейная Земля была далеко позади, а Анджелина, оказывается, уже двенадцать часов покачивалась, лежа в повозке, которую достал для нее Андре. Он категорически отказался повернуть назад, а она чувствовала себя настолько больной и разбитой, что когда попыталась выйти из повозки, закачалась, и непременно упала бы, если бы Андре не подхватил ее.
Они ехали еще целую ночь до следующего утра, воспаленные от усталости глаза Андре покраснели, и он заметно спал с лица. Наконец, они сделали остановку на одной плантация. Андре не был знаком с хозяевами усадьбы, но, несмотря на это, они накормили путешественников и дали им припасов в дорогу, а также предоставили имкров в комнате для гостей, специально устроенной в одном из крыльев дома для заезжих постояльцев, которым некуда было деться на пустынной дороге. Андре лег спать на улице под повозкой, завернувшись в стеганое одеяло, прямо на земле. А Анджелина провела ночь в удобной постели. Что их хозяева подумали по поводу такого странного поведения гостей, они так и не узнали, потому что уже на рассвете покинули усадьбу. При этом Анджелина не испытывала физических недомоганий, но у нее был полный упадок сил, так что ей казалось совершенно безразличным, куда она и с кем едет.
Единственное, что отчетливо запомнилось Анджелине, был их приезд в городской дом Делакруа и встреча с мадам Элен, матерью Андре. Мадам была настолько шокирована, что не смогла скрыть выражения панического ужаса на своем холеном лице. Причем, казалось, тревогу у нее вызывало не нарушение каких-то правил приличия, а сам внешний вид Анджелины и Андре.
Заляпанное грязью, изношенное до последней степени серое платье Анджелины, ее измятый плащ, непричесанные волосы, а также грязный неряшливый костюм Андре. Что если друзья и знакомые мадам Делакруа видели их в таком удручающем состоянии? Или заметили их въезд в город в такой убогой повозке? Мать Андре даже не могла вообразить себе такое! Только через какое-то время она, наконец, заметила перевязанную руку своего единственного сына и стала расспрашивать молодых людей, зачем они пожаловали сюда и почему находились в таком состоянии.
Анджелина пила шоколад и разглядывала обстановку комнаты. Стены, обитые муаром и тафтой, косяки и двери, расписанные луговыми колокольчиками, на окнах портьеры из розового шелка со свисающими тяжелыми шнурами, из-под портьер виднелись легкие кружевные занавески, такие тонкие, словно паутина. Начищенные до блеска полы устилали ковры розовых, кремовых и зеленоватых тонов. Убранство дома представляло собой роскошное сочетание испанского стиля и французского декора. Окна главного фасада выходили на одну из самых фешенебельных улиц — улицу Вье-Карре, «старой площади», в центре древней части города. В доме было восемь жилых комнат, расположенных анфиладой на третьем этаже, подальше от шума и пыли центральной улицы. В двух нижних этажах располагались комнаты для чернокожей прислуги и хозяйственные помещения. Позади дома был устроен прелестный дворик в мавританском стиле с бьющим серебряными струями фонтаном в центре и окружавшей всю территорию живой изгородью из кустарников олеандра, закрывающих кирпичные стены; выложенные камнем дорожки были обсажены роскошными цветами.
Комнаты были обставлены не без влияния последней парижской моды. В спальной, в которой лежала Анджелина, в углу стоял туалетный столик, по одну сторону от него располагался высокий бронзовый канделябр, а по другую — висел экран, расписанный в стиле Фрагонара пасторальными сценами, изображавшими молочниц с влюбленными пастухами. Ящички стола были занавешены кружевными салфеточками и полосками кружев, а на столешнице поблескивали серебряные безделушки: целый набор флакончиков, гребни и расчески с серебряными ручками и миниатюрный портрет Андре, написанный пастелью и оправленный в серебряную же рамку.
Андре. В поездке он был сама доброта. Казалось, не существовало такой вещи, которую он не мог бы достать или сделать для ее душевного спокойствия и комфорта. Единственное, что он наотрез отказывался выполнить — это вернуть ее к Мак-Каллафу. Причем он ни капельки не сердился на ее негодование и претензии к нему по этому поводу. Он рассыпался в извинениях, но остался непоколебимым.
Ни слезы Анджелины, ни ее угрозы не могли сбить его с избранного пути, который он считал наилучшим в данной ситуации. У Андре вызывало сильную тревогу то, что она впала в полную апатию на третий день их путешествия, но он изо всех сил старался выглядеть бодрым и беззаботным, хотя его рука, по всей видимости, причиняла ему нестерпимую боль, потому что он вынужден был постоянно напрягать ее: Андре сам правил повозкой.
Временами Анджелина испытывала к Андре нечто вроде благодарности за то, что он силой вынудил ее уехать. Хотя она до сих пор не простила ему варварства, с которым он сделал это, обманом дав выпить Анджелине сильнодействующее снотворное. Но сама бы она не решилась сделать окончательный выбор, слишком сложно было ей отважиться на какой-либо определенный шаг — и эта сложность парализовала ее волю. Уехать с Андре — такой выход из сложившихся обстоятельств подсказывал ей разум. Но Анджелина вовсе не была уверена, что смогла бы в конце концов прислушаться к его доводам и покинуть Рольфа. Это правда, что Рольф отослал ее от себя, не сказав ни слова, когда он вернется за ней и вернется ли вообще.
Но он ведь не сказал и того, что не вернется за ней никогда!
Легкий стук в дверь прервал бесконечный круговорот докучливых мыслей Анджелины, и она обрадовалась, что сможет, наконец, отвлечься, от тяжелых дум.
Повернувшись к резной двери с фарфоровой ручкой, она крикнула:
— Войдите!
В комнату вплыла Элен Делакруа в платье из синего бархата, отделанном шелком персикового цвета. На ее голове красовался очаровательный чепец из батиста с кружевной отделкой и голубой лентой, завязанной бантом над правым ухом. За ней шествовала ее горничная, неся кипу разнообразных нарядов, на вытянутых перед собой руках, и с полной уверенностью, что выполняет важную задачу, отчего так гордо держала свою голову.
— Добрый день, моя дорогая! Надеюсь вы хорошо спали?
— Просто чудесно.
Анджелина проворочалась полночи, что было результатом, как она сама считала, одолевавших ее тревожных мыслей и недостатком физического движения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145