Она вынуждена была танцевать только с ними, пока Рольф по необходимости кружился по паркету со знатными дамами.
Анджелина спрашивала себя, что было причиной такой заботы со стороны свиты и принца — их собственное желание танцевать с ней или приказ Рольфа, не выпускать ее из поля зрения. Разгоряченный, краснолицый, но легкий в танце Густав пригласил ее на контрданс. Спокойный вальс остался за Мейером. Леопольд танцевал с ней кадриль, точно и уверенно делая все движения, не лишенные в его исполнении живого порывистого очарования. Склонившись в поклоне, Освальд пригласил Анджелину на старый менуэт, придворный танец, опять вошедший в моду с тех пор, как Бурбоны вернулись на трон. Манеры Освальда были спокойны и размеренны. Как и все остальные телохранители принца, он носил на белом рукаве черную траурную ленту. Однако, он держал себя светски вежливо, Деликатно, в глубине его глаз светилось теплое искреннее чувство к Анджелине. Одним словом, она была поражена произошедшей с Освальдом переменой, он решительно во всем походил теперь на своего брата. И Анджелине, следившей з ним уголком глаза, странным образом казалось, что погиб не Оскар, а Освальд, а Оскар танцевал сейчас с ней.
Все эти впечатления и рассуждения, занимавшие ее ум, помогали Анджелине отвлечься от Рольфа, от своих мучительных мыслей и терзаний. Так прошло немало времени. Анджелина решительно отказывалась что-либо пить. В то же время она заметила, что Рольф не упускал эту возможность.
— Он много пьет, — произнес Мейер, стоя рядом с Анджелиной, — с тех пор, как мы приехали в Новый Орлеан, и он начал читать свою корреспонденцию, скопившуюся за это время. Возможно, именно в этом кроется причина… Правда, сам я не читал адресованных ему писем, но мне говорили, что часть их от его отца; в своих посланиях король бранит принца за то, что тот пренебрегает своими обязанностями. Другие депеши — от министра финансов, озабоченного большими расходами принца, а остальные от секретаря министерства иностранных дел, эти послания затрагивают вопрос о возможности его помолвки с баварской принцессой.
— Да, достаточно, чтобы выбить из колеи любого мужчину, — заключила Анджелина, делая над собой огромное усилие, — но только не Рольфа.
— Не могу согласиться с вами. Он не берег себя. Мало того, что он почти не спал в погоне за вашей кузиной, он еще вынужден был общаться с массой людей. Он постоянно бросался к какому-нибудь продавцу сладостями или к портному, в надежде выудить у них нужную ему информацию. В добавок ко всему он добился потрясающих успехов в налаживании отношений между вашей и своей страной. И как будто этого было ему недостаточно, он набросал еще ответы за это время на каждую полученную депешу или письмо.
— Похоже, он обладает уникальным организаторским талантом и работоспособностью.
— Да, он работает без пауз и отдыха. Именно это тревожит нас, близких ему людей, особенно сейчас, когда наше пребывание здесь, похоже, подходит к концу.
— У него есть новости о Клэр? — быстро спросила Анджелина.
— Он очень осторожен и не доверяет своих сведений никому, но кто отважится обвинить его за это? Однако, я думаю, вне всякого сомнения у него есть важные известия.
— Но почему тогда он ничего не предпринимает?
— Кто знает? Возможно, он хочет действовать в этот раз наверняка и боится вспугнуть дичь, прежде чем будет нанесен удар.
— Или скорее всего, — подумала Анджелина, в то же время понимающе кивая головой, — никому не доверяя, он держит всех в неведении относительно своих намерений.
Около полуночи перед тем, как начался последний танец, за которым должен был последовать легкий ужин, Рольф подошел к Анджелине.
Он взял ее за руку и повел в центр залы в столпотворение улыбающихся, болтающих, смеющихся пар. Раздались звуки Венского вальса, и принц, заключив Анджелину в объятия, закружил ее по зале. Он ничего не говорил на этот раз, но его объятия больше не были безличными, равнодушными. Рольф, как видно, перестал заботиться о том, какое это производит вспечатление на окружающих. Его лицо было сурово, все его внимание было приковано к одной Анджелине, Рольф больше никого не замечал вокруг. Анджелине казалось, что этим торжественным, полным скрытого значения танцем он молча прощался с ней.
Она покоилась в его сильных руках, покорно позволяя вести себя в танце по людной зале. Анджелина чувствовала себя уютно и защищенно в его объятиях, исполненных нежности и надежности. Каждой частичкой своего тела она ощущала его близость, зрелую крепость его мускулистого тела, таящего силу, которую он держал в узде. Сердце Анджелины громко стучало, и его удары отдавались у нее в ушах, все ее напряжение, трепещущее тело стремилось к нему, и в то же время Анджелину душили еле сдерживаемые слезы, готовые вот-вот брызнуть из глаз; к горлу подступал горький ком. Ей вдруг припомнился вечер их первой встречи, и то, как Рольф бесцеремонно и безжалостно преследовал ее тогда по комнате. Как отличалось его нынешнее сдержанное, нежное и предупредительное отношение к ней! Но Анджелина предпочла бы буйство их первых дней нынешнему поведению принца — при единственном условии, чтобы она могла навеки остаться с ним!
Она поняла, какую цель преследовал принц, добиваясь ее приезда сюда на бал. Он выполнял свой долг перед ней, на который намекал в доме Элен неделю назад. Это была своего рода попытка восстановить ее репутацию, загладить свою вину перед ней, исправить непреднамеренно нанесенный ей вред. Она по достоинству оценила его старания, хотя имела веские причины опасаться, что его усилия в этом плане бесполезны.
— Вам не надоел еще весь этот шум, скрип и топот? Я-то вынужден здесь оставаться до конца, выделывать козлиные антраша в соответствии со своим долгом и тонуть в отдающем горечью шампанском. Но вас я отошлю домой, когда вы только этого пожелаете.
Анджелина была очень утомлена и хорошо понимала, что ей лучше расстаться с ним сейчас, соблюдая внешние приличия и сохраняя гордый независимый вид, нежели оставаться все еще в этой толчее и следить за Рольфом горящими глазами, пока ее вынудят покинуть здание миссии.
— Да, — сказала она, наконец, тихим голосом, — с меня достаточно всего этого.
Домой ее сопровождал Мейер, тихо сидевший рядом с ней в карете, откинувшись на мягкие подушки сиденья. Сначала он не делал попыток завязать разговор. Но когда они миновали несколько кварталов, он повернулся к Анджелине и взглянул на ее профиль, четко вырисовавшийся на фоне окна, освещенного фонарем, висевшим на дверце кареты.
— Я хотел бы узнать, обдумали ли вы мое предложение, которое я сделал вам несколько недель назад? — спросил он тихим задумчивым голосом, доносившимся из затемненного угла кареты, где он сидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Анджелина спрашивала себя, что было причиной такой заботы со стороны свиты и принца — их собственное желание танцевать с ней или приказ Рольфа, не выпускать ее из поля зрения. Разгоряченный, краснолицый, но легкий в танце Густав пригласил ее на контрданс. Спокойный вальс остался за Мейером. Леопольд танцевал с ней кадриль, точно и уверенно делая все движения, не лишенные в его исполнении живого порывистого очарования. Склонившись в поклоне, Освальд пригласил Анджелину на старый менуэт, придворный танец, опять вошедший в моду с тех пор, как Бурбоны вернулись на трон. Манеры Освальда были спокойны и размеренны. Как и все остальные телохранители принца, он носил на белом рукаве черную траурную ленту. Однако, он держал себя светски вежливо, Деликатно, в глубине его глаз светилось теплое искреннее чувство к Анджелине. Одним словом, она была поражена произошедшей с Освальдом переменой, он решительно во всем походил теперь на своего брата. И Анджелине, следившей з ним уголком глаза, странным образом казалось, что погиб не Оскар, а Освальд, а Оскар танцевал сейчас с ней.
Все эти впечатления и рассуждения, занимавшие ее ум, помогали Анджелине отвлечься от Рольфа, от своих мучительных мыслей и терзаний. Так прошло немало времени. Анджелина решительно отказывалась что-либо пить. В то же время она заметила, что Рольф не упускал эту возможность.
— Он много пьет, — произнес Мейер, стоя рядом с Анджелиной, — с тех пор, как мы приехали в Новый Орлеан, и он начал читать свою корреспонденцию, скопившуюся за это время. Возможно, именно в этом кроется причина… Правда, сам я не читал адресованных ему писем, но мне говорили, что часть их от его отца; в своих посланиях король бранит принца за то, что тот пренебрегает своими обязанностями. Другие депеши — от министра финансов, озабоченного большими расходами принца, а остальные от секретаря министерства иностранных дел, эти послания затрагивают вопрос о возможности его помолвки с баварской принцессой.
— Да, достаточно, чтобы выбить из колеи любого мужчину, — заключила Анджелина, делая над собой огромное усилие, — но только не Рольфа.
— Не могу согласиться с вами. Он не берег себя. Мало того, что он почти не спал в погоне за вашей кузиной, он еще вынужден был общаться с массой людей. Он постоянно бросался к какому-нибудь продавцу сладостями или к портному, в надежде выудить у них нужную ему информацию. В добавок ко всему он добился потрясающих успехов в налаживании отношений между вашей и своей страной. И как будто этого было ему недостаточно, он набросал еще ответы за это время на каждую полученную депешу или письмо.
— Похоже, он обладает уникальным организаторским талантом и работоспособностью.
— Да, он работает без пауз и отдыха. Именно это тревожит нас, близких ему людей, особенно сейчас, когда наше пребывание здесь, похоже, подходит к концу.
— У него есть новости о Клэр? — быстро спросила Анджелина.
— Он очень осторожен и не доверяет своих сведений никому, но кто отважится обвинить его за это? Однако, я думаю, вне всякого сомнения у него есть важные известия.
— Но почему тогда он ничего не предпринимает?
— Кто знает? Возможно, он хочет действовать в этот раз наверняка и боится вспугнуть дичь, прежде чем будет нанесен удар.
— Или скорее всего, — подумала Анджелина, в то же время понимающе кивая головой, — никому не доверяя, он держит всех в неведении относительно своих намерений.
Около полуночи перед тем, как начался последний танец, за которым должен был последовать легкий ужин, Рольф подошел к Анджелине.
Он взял ее за руку и повел в центр залы в столпотворение улыбающихся, болтающих, смеющихся пар. Раздались звуки Венского вальса, и принц, заключив Анджелину в объятия, закружил ее по зале. Он ничего не говорил на этот раз, но его объятия больше не были безличными, равнодушными. Рольф, как видно, перестал заботиться о том, какое это производит вспечатление на окружающих. Его лицо было сурово, все его внимание было приковано к одной Анджелине, Рольф больше никого не замечал вокруг. Анджелине казалось, что этим торжественным, полным скрытого значения танцем он молча прощался с ней.
Она покоилась в его сильных руках, покорно позволяя вести себя в танце по людной зале. Анджелина чувствовала себя уютно и защищенно в его объятиях, исполненных нежности и надежности. Каждой частичкой своего тела она ощущала его близость, зрелую крепость его мускулистого тела, таящего силу, которую он держал в узде. Сердце Анджелины громко стучало, и его удары отдавались у нее в ушах, все ее напряжение, трепещущее тело стремилось к нему, и в то же время Анджелину душили еле сдерживаемые слезы, готовые вот-вот брызнуть из глаз; к горлу подступал горький ком. Ей вдруг припомнился вечер их первой встречи, и то, как Рольф бесцеремонно и безжалостно преследовал ее тогда по комнате. Как отличалось его нынешнее сдержанное, нежное и предупредительное отношение к ней! Но Анджелина предпочла бы буйство их первых дней нынешнему поведению принца — при единственном условии, чтобы она могла навеки остаться с ним!
Она поняла, какую цель преследовал принц, добиваясь ее приезда сюда на бал. Он выполнял свой долг перед ней, на который намекал в доме Элен неделю назад. Это была своего рода попытка восстановить ее репутацию, загладить свою вину перед ней, исправить непреднамеренно нанесенный ей вред. Она по достоинству оценила его старания, хотя имела веские причины опасаться, что его усилия в этом плане бесполезны.
— Вам не надоел еще весь этот шум, скрип и топот? Я-то вынужден здесь оставаться до конца, выделывать козлиные антраша в соответствии со своим долгом и тонуть в отдающем горечью шампанском. Но вас я отошлю домой, когда вы только этого пожелаете.
Анджелина была очень утомлена и хорошо понимала, что ей лучше расстаться с ним сейчас, соблюдая внешние приличия и сохраняя гордый независимый вид, нежели оставаться все еще в этой толчее и следить за Рольфом горящими глазами, пока ее вынудят покинуть здание миссии.
— Да, — сказала она, наконец, тихим голосом, — с меня достаточно всего этого.
Домой ее сопровождал Мейер, тихо сидевший рядом с ней в карете, откинувшись на мягкие подушки сиденья. Сначала он не делал попыток завязать разговор. Но когда они миновали несколько кварталов, он повернулся к Анджелине и взглянул на ее профиль, четко вырисовавшийся на фоне окна, освещенного фонарем, висевшим на дверце кареты.
— Я хотел бы узнать, обдумали ли вы мое предложение, которое я сделал вам несколько недель назад? — спросил он тихим задумчивым голосом, доносившимся из затемненного угла кареты, где он сидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145