Вообще-то у нее было несколько родственников, но в Новом Орлеане сейчас находилась одна тетя Берта. Сестра ее тети — думала Анджелина — с удовольствием пришла бы на ее свадьбу, но не станет этого делать из-за тети Берты, которая уже поднималась с постели после пережитого горя и собиралась теперь ехать в Сент-Мартинвилль. Она дала ясно понять Анджелине, что не намерена терять время, выслушивая брачные клятвы своей племянницы, которую с недавних пор ненавидела лютой ненавистью. Без всяких на то оснований она обвиняла Анджелину в смерти своей дочери и преспокойно вышвырнула бы ее на улицу, если бы не боялась последствий такого поступка.
Нет, Анджелина должна поехать в церковь совершенно одна в карете Делакруа. Она пройдет к алтарю под руку с Андре, они обменяются клятвами в верности и любви в присутствии священника и гостей. Потом они подпишут документ, скрепляющий их брачный союз. Ее цветы по обычаю отнесут в семейный склеп Делакруа на местном кладбище. Затем они вернутся в городской дом Делакруа на свадебный ужин и останутся там — в соответствии с традицией — на пять дней, проводя их в полном уединении как молодожены. Когда пройдут эти положенные дни, они уедут на плантацию в окрестности Сент-Мартинвилля и проведут свою жизнь размеренно и просто — так, как будто Рольф Рутенский никогда и не приезжал в Луизиану.
Вздохнув, Анджелина встала, сняла халат и начала надевать нижнюю юбку через голову. Скользкий прохладный атлас холодил ей кожу. Присев на стул, Анджелина натянула на свои стройные икры шелковые чулки, укрепив их на коленях вышитыми атласными подвязками. Затем она обула туфли и встала, поглаживая свою талию, как бы убеждаясь, что она еще по-прежнему стройна и останется такой в течение нескольких недель. Нет никаких внешних признаков, которые дали бы пищу досужим сплетникам. И все же у Анджелины было такое чувство, что у нее на лбу написана вся правда о ее нынешнем состоянии.
Наконец, опустив руки, она направилась к маленькому столику, на котором стояла «корзинка невесты»: присланный женихом свадебный подарок. Она была из белой итальянской соломки, покрыта атласом, оторочена кружевами и лентами. Это был роскошный подарок. Он очень контрастировал с подаренным ей Андре в честь их помолвки строгим браслетом из рубинов, оправленных в золото.
Корзинку ей доставил этим утром специальный посыльный, слегка поздновато, но она, честно говоря, вообще ее не ожидала. Но когда Анджелина увидела содержимое корзины, она была поражена. Там лежали белые замшевые перчатки; тончайшая шаль, вышитая шелком, с бахромой; веер, пластины которого были из золота с живописными вставками в стиле Ватто; гарнитур из бриллиантов, оправленных в золото, тончайшей ювелирной работы — он казался очень хрупким, излучающим яркий солнечный и загадочный лунный свет; и, наконец, накидка из валенсийских кружев ручного плетения — легких и воздушных, как паутина, привезенных из Европы и имевших баснословную цену. Анджелина поняла, почему эти подарки были доставлены ей так поздно. В поисках подобных роскошных вещей Андре должен был перерыть все магазины и лавки Нового Орлеана и потратить уйму денег.
Анджелина решила, что накидку она, пожалуй, оденет в церковь. Она накроет ею прическу так, чтобы кружева спадали сзади ей на спину до талии — эта деталь прекрасно дополнит ее свадебный наряд. Все остальные подарки она сложит пока в свой сундук. Анджелина занялась этим делом, ожидая, когда придет Мария, которая обещала помочь ей одеться и уложить волосы. Но для этого ей надо было выждать удобный момент, чтобы мадам де Бюи ничего не заметила.
Наконец, Анджелина была готова. Карета подъехала к дому вдовы. Анджелина спустилась по лестнице во дворик с букетом фиалок и таволги в руках, а Мария несла за нею ее сундучок. Когда Анджелина ступила за ворота на улицу, лакей, одетый в ливрею, помог ей подойти к карете и сесть в нее. Дверцу захлопнули, а сундук поставили сзади на запятки. Карета тронулась с места и покатила по мостовой. Анджелина взмахом руки попрощалась с Марией, стоявшей на тротуаре, а затем откинулась на подушки, чтобы собраться с духом и выйти к собравшимся в церкви с видом счастливой невесты.
На первом перекрестке она услышала цоканье копыт всадников, скачущих за ее каретой. С окном кареты поравнялся один из верховых, одетый в белый мундир, а затем ее нагнали и все остальные. Анджелина выпрямилась и застыла в напряжении, но никто — ни Густав, ни Леопольд, ни Освальд даже не взглянули на нее, они прямо держались в седле, устремив взгляд вперед, как будто ехали в почетном карауле, сопровождая особу королевского дома. Затем в поле зрения Анджелины появился четвертый всадник. Дверца с правой стороны кареты отворилась, и король Рутении легко выполнил акробатический трюк, прыгнув с лошади в карету на полном ходу. Он помедлил немного, балансируя на подножке и улыбаясь Анджелине озорной насмешливой улыбкой, а затем поймал дверцу и захлопнул ее за собой, после чего уселся рядом с Анджелиной на сиденье.
Она отдернула атласную юбку, на край которой он наступил сапогом, и бросила на него пылающий гневом взгляд.
— Что ты здесь делаешь?
— Сопровождаю невесту, по старому рутенскому обычаю.
Внезапно ей в голову пришла сумасшедшая мысль. Но, нет, не может быть… Анджелина радовалась, что внутри царил полумрак, и Рольф не видел, как она вспыхнула до корней волос, как задрожали ее пальцы. Собрав последние силы, пытаясь защитить себя, она воскликнула:
— Да ты пьян!
— Только твоей красотой. Я никогда в жизни не был так трезв, состояние, в котором я буду пребывать теперь до своего смертного часа.
— Если… если ты устроил все это, чтобы восстановить мою репутацию, то я должна сказать тебе прямо в лицо, твое поведение ничем не отличается от поведения распутника, собственноручно передающего собственную любовницу со вздохом облегчения своему преемнику.
ѕ Сказано ядовито и с сильным привкусом горечи. Если ты станешь именно такого рода женой, то мне жаль твоего мужа.
— Ну и зря! У него не будет ни малейших сожалений по поводу того, что он женился на мне.
— Мне это очень приятно слышать.
— Я не могу понять, почему это тебя так волнует?
Взгляд Рольфа стал задумчивым.
— Как человек, взрастивший пышный цветок, от аромата которого задыхается мой ближний, я испытываю чувство ответственности.
— Если ты хочешь сказать, что я подавляю Андре, то это просто смешно, — сказала она, успокаиваясь и беря себя в руки.
— Я уверен, он попытается помешать этому. Но вопрос состоит в том, сможет ли он это сделать? Или он вынужден будет искать себе по ночам приют, чтобы отдохнуть от тщетных усилий быть твоим мужем?
— Это уже переходит всякие рамки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Нет, Анджелина должна поехать в церковь совершенно одна в карете Делакруа. Она пройдет к алтарю под руку с Андре, они обменяются клятвами в верности и любви в присутствии священника и гостей. Потом они подпишут документ, скрепляющий их брачный союз. Ее цветы по обычаю отнесут в семейный склеп Делакруа на местном кладбище. Затем они вернутся в городской дом Делакруа на свадебный ужин и останутся там — в соответствии с традицией — на пять дней, проводя их в полном уединении как молодожены. Когда пройдут эти положенные дни, они уедут на плантацию в окрестности Сент-Мартинвилля и проведут свою жизнь размеренно и просто — так, как будто Рольф Рутенский никогда и не приезжал в Луизиану.
Вздохнув, Анджелина встала, сняла халат и начала надевать нижнюю юбку через голову. Скользкий прохладный атлас холодил ей кожу. Присев на стул, Анджелина натянула на свои стройные икры шелковые чулки, укрепив их на коленях вышитыми атласными подвязками. Затем она обула туфли и встала, поглаживая свою талию, как бы убеждаясь, что она еще по-прежнему стройна и останется такой в течение нескольких недель. Нет никаких внешних признаков, которые дали бы пищу досужим сплетникам. И все же у Анджелины было такое чувство, что у нее на лбу написана вся правда о ее нынешнем состоянии.
Наконец, опустив руки, она направилась к маленькому столику, на котором стояла «корзинка невесты»: присланный женихом свадебный подарок. Она была из белой итальянской соломки, покрыта атласом, оторочена кружевами и лентами. Это был роскошный подарок. Он очень контрастировал с подаренным ей Андре в честь их помолвки строгим браслетом из рубинов, оправленных в золото.
Корзинку ей доставил этим утром специальный посыльный, слегка поздновато, но она, честно говоря, вообще ее не ожидала. Но когда Анджелина увидела содержимое корзины, она была поражена. Там лежали белые замшевые перчатки; тончайшая шаль, вышитая шелком, с бахромой; веер, пластины которого были из золота с живописными вставками в стиле Ватто; гарнитур из бриллиантов, оправленных в золото, тончайшей ювелирной работы — он казался очень хрупким, излучающим яркий солнечный и загадочный лунный свет; и, наконец, накидка из валенсийских кружев ручного плетения — легких и воздушных, как паутина, привезенных из Европы и имевших баснословную цену. Анджелина поняла, почему эти подарки были доставлены ей так поздно. В поисках подобных роскошных вещей Андре должен был перерыть все магазины и лавки Нового Орлеана и потратить уйму денег.
Анджелина решила, что накидку она, пожалуй, оденет в церковь. Она накроет ею прическу так, чтобы кружева спадали сзади ей на спину до талии — эта деталь прекрасно дополнит ее свадебный наряд. Все остальные подарки она сложит пока в свой сундук. Анджелина занялась этим делом, ожидая, когда придет Мария, которая обещала помочь ей одеться и уложить волосы. Но для этого ей надо было выждать удобный момент, чтобы мадам де Бюи ничего не заметила.
Наконец, Анджелина была готова. Карета подъехала к дому вдовы. Анджелина спустилась по лестнице во дворик с букетом фиалок и таволги в руках, а Мария несла за нею ее сундучок. Когда Анджелина ступила за ворота на улицу, лакей, одетый в ливрею, помог ей подойти к карете и сесть в нее. Дверцу захлопнули, а сундук поставили сзади на запятки. Карета тронулась с места и покатила по мостовой. Анджелина взмахом руки попрощалась с Марией, стоявшей на тротуаре, а затем откинулась на подушки, чтобы собраться с духом и выйти к собравшимся в церкви с видом счастливой невесты.
На первом перекрестке она услышала цоканье копыт всадников, скачущих за ее каретой. С окном кареты поравнялся один из верховых, одетый в белый мундир, а затем ее нагнали и все остальные. Анджелина выпрямилась и застыла в напряжении, но никто — ни Густав, ни Леопольд, ни Освальд даже не взглянули на нее, они прямо держались в седле, устремив взгляд вперед, как будто ехали в почетном карауле, сопровождая особу королевского дома. Затем в поле зрения Анджелины появился четвертый всадник. Дверца с правой стороны кареты отворилась, и король Рутении легко выполнил акробатический трюк, прыгнув с лошади в карету на полном ходу. Он помедлил немного, балансируя на подножке и улыбаясь Анджелине озорной насмешливой улыбкой, а затем поймал дверцу и захлопнул ее за собой, после чего уселся рядом с Анджелиной на сиденье.
Она отдернула атласную юбку, на край которой он наступил сапогом, и бросила на него пылающий гневом взгляд.
— Что ты здесь делаешь?
— Сопровождаю невесту, по старому рутенскому обычаю.
Внезапно ей в голову пришла сумасшедшая мысль. Но, нет, не может быть… Анджелина радовалась, что внутри царил полумрак, и Рольф не видел, как она вспыхнула до корней волос, как задрожали ее пальцы. Собрав последние силы, пытаясь защитить себя, она воскликнула:
— Да ты пьян!
— Только твоей красотой. Я никогда в жизни не был так трезв, состояние, в котором я буду пребывать теперь до своего смертного часа.
— Если… если ты устроил все это, чтобы восстановить мою репутацию, то я должна сказать тебе прямо в лицо, твое поведение ничем не отличается от поведения распутника, собственноручно передающего собственную любовницу со вздохом облегчения своему преемнику.
ѕ Сказано ядовито и с сильным привкусом горечи. Если ты станешь именно такого рода женой, то мне жаль твоего мужа.
— Ну и зря! У него не будет ни малейших сожалений по поводу того, что он женился на мне.
— Мне это очень приятно слышать.
— Я не могу понять, почему это тебя так волнует?
Взгляд Рольфа стал задумчивым.
— Как человек, взрастивший пышный цветок, от аромата которого задыхается мой ближний, я испытываю чувство ответственности.
— Если ты хочешь сказать, что я подавляю Андре, то это просто смешно, — сказала она, успокаиваясь и беря себя в руки.
— Я уверен, он попытается помешать этому. Но вопрос состоит в том, сможет ли он это сделать? Или он вынужден будет искать себе по ночам приют, чтобы отдохнуть от тщетных усилий быть твоим мужем?
— Это уже переходит всякие рамки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145