Во всяком случае, вы никак не можете ожидать от меня, что я буду подчиняться каким-то вашим указаниям.
Мадам де Бюи резко повернулась к двери.
— Ну это мы еще посмотрим!
— Посмотрим! — согласилась Анджелина.
Тем не менее она не покидала своей комнаты в течение следующих нескольких дней. Какой смысл имело выходить из дому, когда ей некуда было идти. А в самом доме не с кем было поговорить и просто здесь не было никого, кто бы элементарно вежливо обходился с ней. Сестра тети Берты представляла собой несчастное создание, которое нищета ожесточила до такой степени, что в душе у нее не осталось ничего, кроме подлости и низости. Впервые в жизни видя Анджелину, она уже готова была принять на веру все, что ее сестра наговорила о своей племяннице, и изливала на ту свое презрение, подыгрывая богатой сестре и заискивая перед ней за то, что с приездом мадам де Бюи она стала лучше питаться и меньше работать по дому. Теперь все делала Мария. Она убирала, готовила еду на кухне, отдельно стоящей во дворе, стирала белье и ходила с корзинкой каждое утро на Французский рынок за покупками. Та же Мария приносила поднос с остатками еды в комнату Анджелины после того, как все поедят.
В разгар утра на третий день своего пребывания в доме вдовы Анджелина лежала поперек постели, уста-вясь в грубые доски потолка со щелями, из которых торчал сухой мох. Она чувствовала себя довольно неважно. У нее было такое ощущение, будто она заболела необычной болезнью. Сознавая свое малодушие, она ругала саму себя, но все никак не могла сосредоточиться на мысли, что же ей теперь делать. Похоже, она попала в сети, как рыбка, и чем больше она билась и барахталась, тем больше запутывалась в сетях, и тем больше выбивалась из сил. В глубине сознания она понимала, в чем дело, отчего она ощущает такую болезненную слабость, беспричинное утомление, постоянное желание спать. Она сознательно отказывалась назвать вещи своими именами, потому что тогда обступившие ее проблемы стали бы более острыми, требующими незамедлительного решения и активных действий. Неожиданно звук хлопнувшей двери привлек ее внимание. В доме вдовы всегда царила такая мертвая тишина, что Анджелина почему-то встревожилась и, поднявшись на ноги, подошла к единственному окну в ее комнате: в городе действовал местный закон, по которому ни одно окно не должно было выходить в чужие владения. Внизу во дворике Анджелина увидела спустившуюся по ступеням Марию. На ней была шляпка без полей и длинная накидка. Она направилась к стоящей отдельно во дворе кухне, пробыла внутри несколько минут и появилась снова, неся на руке корзинку. Анджелина уже было решила, что Мария собралась идти на рынок, но тут служанка остановилась и начала поправлять салфетку, прикрывавшую что-то лежащее в корзине.
Если она собиралась закупать продукты на день, то корзина ее должна быть совершенно пустой. Нет, служанка не шла на базар, а несла кому-то еду.
У Анджелины не было времени задаваться вопросами, куда шла Мария, к кому и почему. Тем более, что она уже обо всем догадалась. И тогда Анджелина бросилась к кровати, схватила свою шаль, которой обычно укрывала ноги, выловила из-под кресла туфли и, еще толком не надев их, хромая и спотыкаясь, побежала к двери. Она проскользнула по галерее и на цыпочках спустилась по лестнице. Не то, чтобы Анджелина боялась, что мадам де Бюи ее остановит, но ей очень хотелось избежать шума и крика, которые поднимутся, как только тетя заметит ее на лестнице. Анджелина помедлила, чтобы быть уверенной, что Мария уже вышла за ворота, расположенные с торца дома. Затем она обогнула здание, открыла заржавленную решетчатую створку ворот и притворила ее бесшумно за собой.
Она сразу же увидела тощую фигуру служанки, спешащую по улице, маневрируя между прохожими — уличной продавщицей пирожками с рисом и молодым креолом, помахивающим тросточкой с серебряным набалдашником. Мария направилась к рыночной площади. Анджелина обогнала двух монахинь в развевающихся одеждах и двинулась за ней.
Рынок представлял собой узкие открытые торговые ряды, вытянутые в длину на расстояние почти целого квартала. Уже на подходе к ним слышался многоголосый нестихающий гул голосов многонационального населения Нового Орлеана — французов, испанцев, креолов, англичан, немцев, гаэлов, индейцев, греков, итальянцев, мальтийцев и моряков еще полдюжины национальностей. Все они, галдя, торгуясь, смеясь и ругаясь расхаживали взад — вперед мимо рядов с выставленным на продажу товаром. Вдоль набережной реки стояли лодки торговцев, привезших рыбу, моллюсков, оленину, кроликов, шкурки белок, рысей, енотов, опоссумов, а также птиц в клетках — малиновок, черных птиц, голубей и маленьких зуйков, из которых приготовлялось средство, известное среди местных креолов возбуждающим половое влечение воздействием.
Кроме того эти же лодки доставили на рынок разнообразные овощи, связанные пучками или нагруженные в корзины, а также экзотические фрукты с островов Вест-Индии. Там и сям можно было увидеть сидящих на корточках индейцев, продающих выделанные шкуры, плетеные корзины, дикие орехи пекан, каштаны, грецкие орехи, а также коренья сассафраса, которые использовали в толченом виде для приправы местного супа гамбо. Вдоль рядов ходили моряки, торгуя с рук попугаями и маленькими обезьянками.
Покупателями в основном были мужчины, хождение на рынок считалось слишком грубым и малодостойным для леди занятием, поскольку леди вынуждены были бы торговаться с неотесанными торговцами и постоянно взглядом натыкаться на индейцев, одетых, а скорее искусно задрапированных, лишь в одно тканое полотнище. Тех же женщин, которые все же рисковали появляться на рынке, всегда сопровождал слуга, чтобы защитить их в нужный момент и поднести до дому купленные продукты для стола. Это в первую очередь относилось к элегантно одетым мулаткам, любовницам богатых и знатных горожан, эти посетительницы рынка имели при себе обычно еще и служанку, единственная обязанность которой состояла в том, чтобы большим веером постоянно обмахивать свою госпожу, отгоняя от нее многочисленных вблизи реки москитов.
Но Анджелина почти не замечала весь этот калейдоскоп звуков, красок и разнообразных запахов: гниющих овощей, свежей зелени, свежевыделанного меха, лука, чеснока, перца, гвоздики и других многочисленных пряностей. Взгляд Анджелины был прикован к стремительно движущейся фигуре служанки. Она увидела, как Мария остановилась у розовощекой немки, торгующей огромными головками золотистого сыра, и к ней вдруг приблизилась закутанная с головы до ног в плащ с капюшоном из дешевой шерстяной ткани женщина, которая незаметно взяла из рук служанки корзину с едой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Мадам де Бюи резко повернулась к двери.
— Ну это мы еще посмотрим!
— Посмотрим! — согласилась Анджелина.
Тем не менее она не покидала своей комнаты в течение следующих нескольких дней. Какой смысл имело выходить из дому, когда ей некуда было идти. А в самом доме не с кем было поговорить и просто здесь не было никого, кто бы элементарно вежливо обходился с ней. Сестра тети Берты представляла собой несчастное создание, которое нищета ожесточила до такой степени, что в душе у нее не осталось ничего, кроме подлости и низости. Впервые в жизни видя Анджелину, она уже готова была принять на веру все, что ее сестра наговорила о своей племяннице, и изливала на ту свое презрение, подыгрывая богатой сестре и заискивая перед ней за то, что с приездом мадам де Бюи она стала лучше питаться и меньше работать по дому. Теперь все делала Мария. Она убирала, готовила еду на кухне, отдельно стоящей во дворе, стирала белье и ходила с корзинкой каждое утро на Французский рынок за покупками. Та же Мария приносила поднос с остатками еды в комнату Анджелины после того, как все поедят.
В разгар утра на третий день своего пребывания в доме вдовы Анджелина лежала поперек постели, уста-вясь в грубые доски потолка со щелями, из которых торчал сухой мох. Она чувствовала себя довольно неважно. У нее было такое ощущение, будто она заболела необычной болезнью. Сознавая свое малодушие, она ругала саму себя, но все никак не могла сосредоточиться на мысли, что же ей теперь делать. Похоже, она попала в сети, как рыбка, и чем больше она билась и барахталась, тем больше запутывалась в сетях, и тем больше выбивалась из сил. В глубине сознания она понимала, в чем дело, отчего она ощущает такую болезненную слабость, беспричинное утомление, постоянное желание спать. Она сознательно отказывалась назвать вещи своими именами, потому что тогда обступившие ее проблемы стали бы более острыми, требующими незамедлительного решения и активных действий. Неожиданно звук хлопнувшей двери привлек ее внимание. В доме вдовы всегда царила такая мертвая тишина, что Анджелина почему-то встревожилась и, поднявшись на ноги, подошла к единственному окну в ее комнате: в городе действовал местный закон, по которому ни одно окно не должно было выходить в чужие владения. Внизу во дворике Анджелина увидела спустившуюся по ступеням Марию. На ней была шляпка без полей и длинная накидка. Она направилась к стоящей отдельно во дворе кухне, пробыла внутри несколько минут и появилась снова, неся на руке корзинку. Анджелина уже было решила, что Мария собралась идти на рынок, но тут служанка остановилась и начала поправлять салфетку, прикрывавшую что-то лежащее в корзине.
Если она собиралась закупать продукты на день, то корзина ее должна быть совершенно пустой. Нет, служанка не шла на базар, а несла кому-то еду.
У Анджелины не было времени задаваться вопросами, куда шла Мария, к кому и почему. Тем более, что она уже обо всем догадалась. И тогда Анджелина бросилась к кровати, схватила свою шаль, которой обычно укрывала ноги, выловила из-под кресла туфли и, еще толком не надев их, хромая и спотыкаясь, побежала к двери. Она проскользнула по галерее и на цыпочках спустилась по лестнице. Не то, чтобы Анджелина боялась, что мадам де Бюи ее остановит, но ей очень хотелось избежать шума и крика, которые поднимутся, как только тетя заметит ее на лестнице. Анджелина помедлила, чтобы быть уверенной, что Мария уже вышла за ворота, расположенные с торца дома. Затем она обогнула здание, открыла заржавленную решетчатую створку ворот и притворила ее бесшумно за собой.
Она сразу же увидела тощую фигуру служанки, спешащую по улице, маневрируя между прохожими — уличной продавщицей пирожками с рисом и молодым креолом, помахивающим тросточкой с серебряным набалдашником. Мария направилась к рыночной площади. Анджелина обогнала двух монахинь в развевающихся одеждах и двинулась за ней.
Рынок представлял собой узкие открытые торговые ряды, вытянутые в длину на расстояние почти целого квартала. Уже на подходе к ним слышался многоголосый нестихающий гул голосов многонационального населения Нового Орлеана — французов, испанцев, креолов, англичан, немцев, гаэлов, индейцев, греков, итальянцев, мальтийцев и моряков еще полдюжины национальностей. Все они, галдя, торгуясь, смеясь и ругаясь расхаживали взад — вперед мимо рядов с выставленным на продажу товаром. Вдоль набережной реки стояли лодки торговцев, привезших рыбу, моллюсков, оленину, кроликов, шкурки белок, рысей, енотов, опоссумов, а также птиц в клетках — малиновок, черных птиц, голубей и маленьких зуйков, из которых приготовлялось средство, известное среди местных креолов возбуждающим половое влечение воздействием.
Кроме того эти же лодки доставили на рынок разнообразные овощи, связанные пучками или нагруженные в корзины, а также экзотические фрукты с островов Вест-Индии. Там и сям можно было увидеть сидящих на корточках индейцев, продающих выделанные шкуры, плетеные корзины, дикие орехи пекан, каштаны, грецкие орехи, а также коренья сассафраса, которые использовали в толченом виде для приправы местного супа гамбо. Вдоль рядов ходили моряки, торгуя с рук попугаями и маленькими обезьянками.
Покупателями в основном были мужчины, хождение на рынок считалось слишком грубым и малодостойным для леди занятием, поскольку леди вынуждены были бы торговаться с неотесанными торговцами и постоянно взглядом натыкаться на индейцев, одетых, а скорее искусно задрапированных, лишь в одно тканое полотнище. Тех же женщин, которые все же рисковали появляться на рынке, всегда сопровождал слуга, чтобы защитить их в нужный момент и поднести до дому купленные продукты для стола. Это в первую очередь относилось к элегантно одетым мулаткам, любовницам богатых и знатных горожан, эти посетительницы рынка имели при себе обычно еще и служанку, единственная обязанность которой состояла в том, чтобы большим веером постоянно обмахивать свою госпожу, отгоняя от нее многочисленных вблизи реки москитов.
Но Анджелина почти не замечала весь этот калейдоскоп звуков, красок и разнообразных запахов: гниющих овощей, свежей зелени, свежевыделанного меха, лука, чеснока, перца, гвоздики и других многочисленных пряностей. Взгляд Анджелины был прикован к стремительно движущейся фигуре служанки. Она увидела, как Мария остановилась у розовощекой немки, торгующей огромными головками золотистого сыра, и к ней вдруг приблизилась закутанная с головы до ног в плащ с капюшоном из дешевой шерстяной ткани женщина, которая незаметно взяла из рук служанки корзину с едой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145