— воскликнула она, теряя терпение. — Конечно, ты считаешь себя более подходящей для меня парой.
Рольф повернул к ней голову, лежащую на высокой подушке спинки сидения, свет от фонаря, висевшего над дверцей кареты, играл в его золотых волосах.
— О да, милая Анджелина. Я — твой учитель, твой суженый, я — равный тебе, я дрожащая натянутая тетива твоего тугого лука, острый меч для твоих мягких податливых ножен, двойник твоей души, часть тебя, разлученный с тобой лебедь, который умрет без тебя, допев свою последнюю песню.
Боль, раскаленная неисцелимая боль пронзила ее сердце и отозвалась в душе, в самых тайных ее уголках. Анджелина не могла вымолвить ни слова, не могла перевести дыхание. Только когда карета начала замедлять ход, громыхая колесами по мощеной булыжником площади, и, наконец, остановилась, Анджелина смогла выдавить из себя хриплым шепотом:
— Не делай этого.
— Я уже все сделал, — ответил Рольф.
Когда карета остановилась, он тут же выпрыгнул из нее с инстинктивной ловкостью, присущей зверю, которому чужды излишние затраты энергии и усилий. Недаром Рольфа все называли «волком». Он придержал дверцу и помог ей выйти.
Андре не было нигде видно, не было и тех карет, которые она ожидала увидеть выстроившимися вдоль близлежащих к площади улиц. Где же родственники жениха, которые должны были окружать их во время брачной церемонии?
Дверь храма была распахнута настежь и изнутри светили огоньки многочисленных свеч. Проход между рядами пустых сидений вел к алтарю, возле которого стоял священник в белом торжественном облачении. Пахло ладаном и воском. Потускневшая позолота покрывала резные изображения святых, огоньки свечей отражались в полированном мраморе и резных деталях внутреннего убранства храма. Шаги Анджелины и Рольфа, как и шаги трех телохранителей, следовавших за ними, гулко отдавались в тишине.
На мгновение Анджелина позволила себе отвлечься от реальности и помечтать. Человек, который шел рядом с ней, был живым и настоящим, эмоции переполняли и захлестывали его. Она чувствовала напряжение мышц под тканью мундира на сгибе его локтя, на котором она держала свою ладонь. Более того, Анджелина ощущала ответное биение жизни, рвущееся наружу изнутри нее — навстречу его призыву.
Вдруг вблизи алтаря из тени выступил Андре, преградив им путь. Рольф остановился, вплотную подойдя к своему сопернику. Они скрестили взгляды, не произнеся ни слова — синий и карий вступили в немой поединок. Казалось, сам воздух между ними был напряжен до предела. Анджелина чувствовала, как мускулы Рольфа под ее ладонью напряглись, и видела сжатые кулаки Андре. Вздохнув, она сделала шаг к Андре, выпустив руку Рольфа, и протянув ее к своему жениху.
В этом жесте выразилось все, на что она была способна. Но Анджелина не сумела скрыть при этом выражение отчаяния в своих глазах, оно неизбежно прорвалось наружу из глубины ее души.
Все это не укрылось от внимательного взгляда Андре, и черты его лица исказились. Он только сжал ее руку и, хотя его глаза горели мрачным огнем, он улыбался. Нежно повернув ее лицом к себе, он поднес руку Анджелины к своим губам, а затем протянул ее Рольфу.
— Как вы и просили, — сказал Андре, — я наблюдал за выражением ее лица, когда она подходила к алтарю. Вы были правы. Я уступаю ее вам.
Андре отошел назад и, круто повернувшись, зашагал к выходу. Анджелина была изумлена, она обернулась, чтобы взглянуть ему вслед, хотя Рольф уже увлекал ее к алтарю и ожидающему их священнику.
Обмен положенными по ритуалу клятвами длился недолго. Единственное, что заняло много времени — это перечисление ее христианских имен и имен, а также многочисленных титулов Рольфа, которые она с изумлением выслушала, сделав заключение, что половина Европы была в родстве с ее супругом. Наконец обряд венчания подошел к концу, они подписали брачный договор.
Когда молодожены вышли из храма, к ним подбежали телохранители Рольфа, шумные, оживленные, веселые они звучно поцеловали Анджелину, не спрашивая разрешения своего повелителя, и усадили ее в карету.
Оказавшись вновь в карете, Анджелина повернулась к Рольфу, пристально взглянув на него. Но буквально через несколько минут они уже были на пристани, и прежде чем она нашлась, что сказать ему, карета вновь остановилась.
Он подхватил ее на руки и понес по пристани, затем по ступеням деревянного трапа прямо на корабль, отправляющийся в Рутению. Прозвучал свисток, извещавший об отплытии судна. Пассажиры склонялись в три погибели, взбираясь по крутому трапу на корабль, Рольф тоже слегка склонил голову, но не замедлил шага.
Быстро двигаясь по проходу между каютами, он дошел до той, по обеим сторонам которой стояли гвардейцы его страны. Они отдали ему честь, узнав своего короля. Один, самый бойкий из них, распахнул дверь перед Рольфом, державшим Анджелину на руках, и заслужил за это улыбку своего короля.
Каюта была довольно просторной, стены были обшиты деревом и снабжены лампами на китовом жире, пол устилал турецкий ковер. Мебель, изготовленная из красного дерева, состояла из стола, кресел и большой кровати у противоположной стены, красное дерево которой украшала резьба и позолота. Столбы, на которых крепился полог, были декорированы страусовыми перьями. А сам полог из синего бархата покрывала вышивка, изображавшая скрещенное оружие и инициалы королей Рутении. Рольф подошел к кровати и осторожно положил Анджелину на покрывало. Матрас прогнулся, когда он сел на его край рядом с ней. Рольф наклонился над Анджелиной, опираясь на руки.
— Прости, если все произошло не так, как ты хотела. Но так было нужно мне. Я не мог вынести разлуки с тобой и тем более мысли, что ты — жена другого, вынашивающая моего ребенка и раскаивающаяся в своем прошлом. В конце концов ты бы отослала это невинное дитя куда-нибудь подальше от себя, чтобы оно не навевало тебе грустных воспоминаний, ведь у вас с Андре появились бы собственные дети. Одним словом, я должен был увезти тебя с собой или сойти с ума от тоски и бесполезных угрызений совести.
Анджелина не была удивлена тем, что он знает о ребенке, она просто почувствовала глубокое облегчение.
— Как ты узнал?
— В твоих глазах светилась какая-то тайна, я заметил это на балу, а твоя улыбка была скорбна и печальна. Позже — в нашу последнюю ночь любви — я заметил, что твои груди налились и необычно упруги…
— Да, — поспешно прервала она его, быстро опуская ресницы и снова поднимая их, чтобы взглянуть на него испытующим взглядом. — Но если все это правда, и ты чувствовал себя свободным, чтобы жениться на мне, тогда почему?..
— Почему я не объявил о нашем предстоящем браке еще несколько дней назад? И не взял тебя под защиту своего надежного крыла под торжественные звуки фанфар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Рольф повернул к ней голову, лежащую на высокой подушке спинки сидения, свет от фонаря, висевшего над дверцей кареты, играл в его золотых волосах.
— О да, милая Анджелина. Я — твой учитель, твой суженый, я — равный тебе, я дрожащая натянутая тетива твоего тугого лука, острый меч для твоих мягких податливых ножен, двойник твоей души, часть тебя, разлученный с тобой лебедь, который умрет без тебя, допев свою последнюю песню.
Боль, раскаленная неисцелимая боль пронзила ее сердце и отозвалась в душе, в самых тайных ее уголках. Анджелина не могла вымолвить ни слова, не могла перевести дыхание. Только когда карета начала замедлять ход, громыхая колесами по мощеной булыжником площади, и, наконец, остановилась, Анджелина смогла выдавить из себя хриплым шепотом:
— Не делай этого.
— Я уже все сделал, — ответил Рольф.
Когда карета остановилась, он тут же выпрыгнул из нее с инстинктивной ловкостью, присущей зверю, которому чужды излишние затраты энергии и усилий. Недаром Рольфа все называли «волком». Он придержал дверцу и помог ей выйти.
Андре не было нигде видно, не было и тех карет, которые она ожидала увидеть выстроившимися вдоль близлежащих к площади улиц. Где же родственники жениха, которые должны были окружать их во время брачной церемонии?
Дверь храма была распахнута настежь и изнутри светили огоньки многочисленных свеч. Проход между рядами пустых сидений вел к алтарю, возле которого стоял священник в белом торжественном облачении. Пахло ладаном и воском. Потускневшая позолота покрывала резные изображения святых, огоньки свечей отражались в полированном мраморе и резных деталях внутреннего убранства храма. Шаги Анджелины и Рольфа, как и шаги трех телохранителей, следовавших за ними, гулко отдавались в тишине.
На мгновение Анджелина позволила себе отвлечься от реальности и помечтать. Человек, который шел рядом с ней, был живым и настоящим, эмоции переполняли и захлестывали его. Она чувствовала напряжение мышц под тканью мундира на сгибе его локтя, на котором она держала свою ладонь. Более того, Анджелина ощущала ответное биение жизни, рвущееся наружу изнутри нее — навстречу его призыву.
Вдруг вблизи алтаря из тени выступил Андре, преградив им путь. Рольф остановился, вплотную подойдя к своему сопернику. Они скрестили взгляды, не произнеся ни слова — синий и карий вступили в немой поединок. Казалось, сам воздух между ними был напряжен до предела. Анджелина чувствовала, как мускулы Рольфа под ее ладонью напряглись, и видела сжатые кулаки Андре. Вздохнув, она сделала шаг к Андре, выпустив руку Рольфа, и протянув ее к своему жениху.
В этом жесте выразилось все, на что она была способна. Но Анджелина не сумела скрыть при этом выражение отчаяния в своих глазах, оно неизбежно прорвалось наружу из глубины ее души.
Все это не укрылось от внимательного взгляда Андре, и черты его лица исказились. Он только сжал ее руку и, хотя его глаза горели мрачным огнем, он улыбался. Нежно повернув ее лицом к себе, он поднес руку Анджелины к своим губам, а затем протянул ее Рольфу.
— Как вы и просили, — сказал Андре, — я наблюдал за выражением ее лица, когда она подходила к алтарю. Вы были правы. Я уступаю ее вам.
Андре отошел назад и, круто повернувшись, зашагал к выходу. Анджелина была изумлена, она обернулась, чтобы взглянуть ему вслед, хотя Рольф уже увлекал ее к алтарю и ожидающему их священнику.
Обмен положенными по ритуалу клятвами длился недолго. Единственное, что заняло много времени — это перечисление ее христианских имен и имен, а также многочисленных титулов Рольфа, которые она с изумлением выслушала, сделав заключение, что половина Европы была в родстве с ее супругом. Наконец обряд венчания подошел к концу, они подписали брачный договор.
Когда молодожены вышли из храма, к ним подбежали телохранители Рольфа, шумные, оживленные, веселые они звучно поцеловали Анджелину, не спрашивая разрешения своего повелителя, и усадили ее в карету.
Оказавшись вновь в карете, Анджелина повернулась к Рольфу, пристально взглянув на него. Но буквально через несколько минут они уже были на пристани, и прежде чем она нашлась, что сказать ему, карета вновь остановилась.
Он подхватил ее на руки и понес по пристани, затем по ступеням деревянного трапа прямо на корабль, отправляющийся в Рутению. Прозвучал свисток, извещавший об отплытии судна. Пассажиры склонялись в три погибели, взбираясь по крутому трапу на корабль, Рольф тоже слегка склонил голову, но не замедлил шага.
Быстро двигаясь по проходу между каютами, он дошел до той, по обеим сторонам которой стояли гвардейцы его страны. Они отдали ему честь, узнав своего короля. Один, самый бойкий из них, распахнул дверь перед Рольфом, державшим Анджелину на руках, и заслужил за это улыбку своего короля.
Каюта была довольно просторной, стены были обшиты деревом и снабжены лампами на китовом жире, пол устилал турецкий ковер. Мебель, изготовленная из красного дерева, состояла из стола, кресел и большой кровати у противоположной стены, красное дерево которой украшала резьба и позолота. Столбы, на которых крепился полог, были декорированы страусовыми перьями. А сам полог из синего бархата покрывала вышивка, изображавшая скрещенное оружие и инициалы королей Рутении. Рольф подошел к кровати и осторожно положил Анджелину на покрывало. Матрас прогнулся, когда он сел на его край рядом с ней. Рольф наклонился над Анджелиной, опираясь на руки.
— Прости, если все произошло не так, как ты хотела. Но так было нужно мне. Я не мог вынести разлуки с тобой и тем более мысли, что ты — жена другого, вынашивающая моего ребенка и раскаивающаяся в своем прошлом. В конце концов ты бы отослала это невинное дитя куда-нибудь подальше от себя, чтобы оно не навевало тебе грустных воспоминаний, ведь у вас с Андре появились бы собственные дети. Одним словом, я должен был увезти тебя с собой или сойти с ума от тоски и бесполезных угрызений совести.
Анджелина не была удивлена тем, что он знает о ребенке, она просто почувствовала глубокое облегчение.
— Как ты узнал?
— В твоих глазах светилась какая-то тайна, я заметил это на балу, а твоя улыбка была скорбна и печальна. Позже — в нашу последнюю ночь любви — я заметил, что твои груди налились и необычно упруги…
— Да, — поспешно прервала она его, быстро опуская ресницы и снова поднимая их, чтобы взглянуть на него испытующим взглядом. — Но если все это правда, и ты чувствовал себя свободным, чтобы жениться на мне, тогда почему?..
— Почему я не объявил о нашем предстоящем браке еще несколько дней назад? И не взял тебя под защиту своего надежного крыла под торжественные звуки фанфар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145