Я вышел из машины, чтобы посмотреть, нельзя ли объехать преграду или
как-нибудь отодвинуть бревно в сторону. Но не успел я отойти от машины на
два или три шага, как треск за моей спиной заставил меня быстро
обернуться.
На краю дороги стояли два человека, в руках одного из них был автомат
Калашникова, направленный на меня. Вид его настолько мне не понравился,
что я замер, как вкопанный, оставив всякую мысль о расчистке дороги. Раз
это бревно кто-то тут положил, пусть себе и лежит, было бы крайне
невежливым наводить порядок в чужом доме. Тем более, что его так усердно
охраняют. Я собрался уже повернуться к этим двоим спиной и потихоньку
удалиться в обратном направлении...
- Стой! - остановил меня резкий окрик.
За первыми двумя из кустов, треща сучьями, вылезли еще трое. Они тоже
были вооружены, но автоматы двоих висели на плечах своих владельцев, а
трехлинейный карабин третьего болтался у него на груди на перекинутом
через шею ремне. Черт возьми, наверное, это бревно было из какого-то
дерева, ценившегося на вес золота!
- Оружие есть? - спросил меня человек с направленным в мою грудь
автоматом. Зная, что за такую игрушку в этих краях дают солидные деньги и
не желая искушать какого-нибудь горячего джигита, я взял с собой только
свой пистолет ПСМ, как ни уговаривали меня местные сослуживцы вооружиться
перед поездкой сюда чем-нибудь посолиднее. И правильно сделал - в данной
ситуации мне не помог бы не только автомат, но и ракетная установка
"Град".
- Пистолет, - ответил я.
- Достань его и брось сюда. Только не вздумай шутить, уложу на месте.
Мне было не до шуток. Я видел, как горячечно блестят у него глаза, и
понимал, что при любом неосторожном движении он всадит в меня хорошую
порцию свинца. Остальные тоже подобрались и были готовы в любой момент
открыть огонь. Очень медленно я расстегнул все пуговицы на плаще, потом на
пиджаке, широко распахнул его, чтобы им была видна кобура под мышкой, так
же медленно, кончиками пальцев, вытащил за рукоятку пистолет и бросил его
в траву под ноги человека с автоматом.
- Сандро, обыщи его.
Тот, к кому был обращен этот приказ, снял с шеи карабин и отдал его
стоящему рядом человеку в армейском полушубке с автоматом, висящим на
плече по-охотничьи, дулом вниз, а сам направился ко мне. Я поднял руки, и
он быстро ощупал меня со всех сторон, проверил карманы, даже приподнял
штанины и отвернул носки. Это был молодой парень лет двадцати, с буйной
черной шевелюрой, орлиным носом и красиво очерченными губами. Судя по
тому, как последовательно и тщательно он меня обыскивал, умение "шмонать"
он приобрел в зоне. Содержимое моих карманов Сандро разложил на капоте
"мустанга" и повернулся к человеку на обочине.
- Готово, Ираклий, это все.
Только теперь тот опустил автомат и тоже подошел к машине. Он взял
мой бумажник и небрежно вытряхнул его на капот, прихлопнув ладонью
вспорхнувшую было под порывом ветра визитку. Найдя среди документов мое
удостоверение, он внимательно его прочел.
- Раздевать его, Ираклий? - с видимым нетерпением спросил обыскавший
меня парень. Почему-то до сих пор они говорили по-русски, говорили
правильно, хотя и с сильным акцентом. Возможно, они делали это просто по
инерции, поскольку начали с обращения ко мне.
- Постой, не торопись. Это не простой мент, - ответил Ираклий. - Надо
еще выяснить, что с ним делать. Возьмем его пока с собой.
Сандро, явно возражая, горячо заговорил на местном языке, но Ираклий
отмахнулся от него, и юноша умолк. Потом обошел "мустанг", восхищенно
цокая языком, остановился и нежно погладил крышку багажника. Человек в
полушубке, в руках у которого все еще был карабин Сандро, что-то сказал,
улыбаясь, отчего вся остальная компания захохотала, а юноша вспыхнул и
отдернул руку.
- Наш Сандро обожает машины, прямо с ума сходит, - любезно объяснил
мне Ираклий. - Не терпится ему, первый раз такую красавицу видит. Садись
за руль, поедем дальше.
Он сел рядом со мной, остальные, убрав бревно с пути, разместились на
заднем сидении. Проехав несколько километров по немощенной, покрытой
выбоинами дороге, мы остановились у невысокого каменного заборчика, за
которым среди одичавших фруктовых деревьев виднелась жалкая хижина,
наполовину сложенная из неотесанных камней, а наполовину из корявых
потемневших бревен. Крыша ее выглядела, как растрепанное воронье гнездо,
из которого торчала высокая дымовая труба. Меня заперли в примыкающем к
хижине маленьком каменном сарайчике, после чего все вошли в дом, даже не
выставив часового ни для того, чтобы сторожить меня, ни для охраны
собственной безопасности. Очевидно, они чувствовали здесь себя полными
хозяевами и никого не боялись.
Прошло несколько часов, стало темнеть, и я, с сожалением вспоминая об
оставленном в холодильнике "мустанга" пиве и бутербродах, улегся на
вязанку хвороста, валявшуюся в углу сарайчика, и задремал. Во сне я видел,
как прекрасная горянка спасает меня из мрачного узилища, как когда-то
Жилина [Л.Толстой "Кавказский пленник"], и предлагает свою руку и сердце,
а самое главное - потчует меня чебуреками, мацони и восхитительной халвой.
Но тут появился Сандро и медленно, по-садистски, начал втыкать мне в бок
кинжал... Я проснулся от острой боли, ощупал свой бок и вытащил из-под
себя здоровенную сухую ветку акации, усаженную десятисантиметровыми
шипами. Выбросив ее и усовершенствовав свое ложе, я расстелил на нем слой
сухого сена, запас которого обнаружил в другом углу сарайчика.
Несмотря на это, ночь я провел плохо, несколько раз просыпался от
холода и от того, что при каждом моем движении острые сучья и колючки
впивались в бока. Поэтому я был даже рад, когда рано утром меня разбудил
Ираклий, вошедший в сарайчик с еще одним бандитом, имени которого я не
знал.
- Здравствуй, дорогой, как спал? - Тон Ираклия был совсем иной, чем
вчера, и я почувствовал, что, насколько это зависело от него, моя судьба
вот-вот должна перемениться к лучшему.
- Спасибо, неплохо. Только замерз немного.
- Идем в дом, дорогой, там все расскажу. Ошибка вышла с тобой, прости
меня, не знал. Вот твой пистолет, вот документы. - Он протянул мне ПСМ и
бумажник.
Мы поднялись по нескольким корявым ступенькам и вошли в полутемную
комнату с низким потолком, занимавшую большую часть дома. В ней стоял
сколоченный из досок стол, несколько скамеек, в углах было свалено
какое-то тряпье, вероятно, служившее ночью постелями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74