Очевидно, пробка прилегала не слишком плотно, и вода
последних проливных дождей проникла в сосуд. В парке, недалеко от места,
где рос гинкго, был расположен корпус химического факультета, и флакон,
несомненно, был оттуда. Местная детвора часто играла - к зависти своих
сверстников, живших подальше, - самыми неожиданными предметами: сгоревшими
радиолампами, старыми конденсаторами, из которых счастливцы разматывали
бесконечные ленты тонкой алюминиевой фольги, или "золота" на детском
жаргоне, замысловатыми деталями физических и химических приборов. Все это
добывалось на "свалке" - в больших мусорных ящиках на задворках института,
настоящем Клондайке для будущих Эдисонов и Королевых. С раздражением,
которое легко понять, я забросил "сокровище" подальше в кусты и снова
принялся зондировать землю клинком рапиры.
Несколько раз я натыкался на обломки кирпичей и полуистлевшие куски
дерева, один раз докопался до мощного корня, но ни шкатулки, ни даже
простой консервной банки, в которой мог бы находиться "Суассон", я не
нашел. Я исследовал землю вокруг старого гинкго не только на линии,
указанной в записке, но и со всех других сторон, - результат был тот же.
Приближалось утро, скоро в парке появятся первые прохожие... Я
постарался уничтожить следы своих раскопок - заровнял лопатой землю,
притоптал ее и, разочарованный, медленно направился к выходу из парка.
Сложив свои инструменты в багажник, я сел за руль и повернул ключ
зажигания.
"Жигули" как будто разделяли мое настроение, и двигатель долго не
хотел заводиться. Наконец, раздался хлопок, глушитель выбросил облачко
серого дыма, и мотор заработал. Через двадцать минут я уже подъезжал к
своему жилищу.
...Хорошо, что в такую рань на улицах было мало машин. Я так круто
развернулся, что таксист, ехавший сзади вынужден был резко затормозить,
его белую "волгу" занесло, и он чуть не вылетел на тротуар. Говоря языком
работников ГАИ, создалась аварийная ситуация. К счастью, пассажиры,
вероятно, очень спешили, а то не миновать бы мне неприятной беседы с
разъяренным водителем и выяснений, кто из нас "козел".
Мотор моей машины успел хорошо прогреться, улицы были свободны, и
обратный путь занял гораздо меньше времени. Мне стоило больших усилий не
сбиться с быстрого шага на бег, пока я шел от ворот парка к месту моих
недавних раскопок. Солнце еще не взошло, но было уже светло, и первые
ранние прохожие появились на дорожках парка.
Треща ветками, я забрался в самую глубину кустарника, росшего у стены
институтского корпуса. Несколько минут я безуспешно шарил в колючих
зарослях, вглядывался в темную их глубину. Наконец, я заметил блеск
стекла. Флакон застрял у самых корней, в развилке толстой ветки. Я вытащил
его, пробка была на месте, и находившаяся во флаконе жидкость не вытекла,
хотя все это время он висел в глубине куста горлышком вниз. Я встряхнул
флакон и снова, как и в первый раз, услыхал, как внутри что-то звякнуло.
Но и теперь, несмотря на то, что уже было совсем светло, как я ни
вглядывался, ничего, кроме наполнявшей флакон почти под самую пробку
прозрачной жидкости, я в нем не видел.
- Что вы тут делаете? - раздался за моей спиной неожиданный вопрос.
Я обернулся. В двух шагах от меня стоял молодой парень среднего
роста, плохо выбритый, одетый в синие джинсы и черную куртку из
искусственной кожи. На его плече висел трехлинейный карабин образца 1944
года с неотъемным игольчатым штыком, который сейчас был повернут в
безопасное положение. Судя по всему, парень был вохровцем [ВОХР -
военизированная охрана], возвращающимся с ночного дежурства в
административном крыле главного корпуса, где располагались бухгалтерия и
кассы института. На лице его был написан живой интерес и только. Никакой
враждебности или настороженности. Карабин также не был приведен в боевую
готовность. Учитывая все это, я решил воздержаться от применения крутых
мер.
- Вот, нашел свой флакон с реактивом. Вчера вечером убирал на столе,
поставил его на окно, а он свалился вниз. Было уже темно, и я решил
отложить поиски на утро. Кто его ночью возьмет... Слава Богу, не разбился,
а то вони было бы много.
- Вы здорово испачкались.
Он подошел ближе и начал услужливо отряхивать мой плащ, на который
налипла уже засохшая земля. Юному, неискушенному охраннику не показалось
странным это обстоятельство. Я старался повернуться так, чтобы он не
заметил, что на мне надет не только плащ и пиджак, но и бронежилет -
несколько необычная часть одежды для рядового сотрудника лаборатории,
вышедшего на трудовую вахту.
- Привет, Миша!
К нам приблизился пожилой человек невысокого роста, пышная седая
шевелюра которого напомнила мне популярного некогда поэта Степана
Щипачева.
- Здравствуйте, Валентин Николаевич, - ответил мой новый знакомый. -
Что так рано?
- А, дела, все дела. Опять труба потекла в энергокрыле, а слесаря с
вечера нет дома. Разболтались все, не хотят работать, а я что могу? Самому
что ли лезть в подвал, чинить трубу? А это кто?
- Да, уронил вот человек какой-то препарат из окна и искал его.
- А зачем кусты ломать? Нельзя было аккуратнее? Люди стараются,
садят, ухаживают за ними, чтобы было красиво, а вы тут все потоптали,
поломали! Безобразие!
Его большеносая, с сердито сжатым в куриную гузку ртом физиономия
начала наливаться кровью в приступе начальственного гнева.
Не знаю, как дальше развивались бы события, возможно, мне пришлось бы
шествовать под конвоем вохровца в местное отделение милиции или нарушать
свое инкогнито и показывать сердитому блюстителю зеленых насаждений
служебное удостоверение, но на мое счастье на третьем этаже над нами вдруг
открылось окно, и кто-то, вероятно, уборщица, выплеснул ведро грязной воды
прямо нам под ноги. Седовласый переключил свое внимание на нового
нарушителя, а я поспешно ретировался, не прощаясь, по-английски.
Домой я приехал, когда уже совсем рассвело. Окна моей квартиры
выходили на восток, и яркое солнце заливало светом всю комнату,
пронизывало лучами флакон, стоящий на письменном столе. Я принес из кухни
эмалированный тазик и посудное полотенце, расстелил на столе лист белой
бумаги и принялся за дело.
Притертая стеклянная пробка флакона долго не поддавалась моим
усилиям. Наконец, опасаясь, что я отломаю ее круглую головку, я слегка
нагрел горлышко флакона язычком пламени газовой зажигалки, которая всегда
была у меня в кармане вместе с пачкой сигарет, несмотря на то, что я не
курю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
последних проливных дождей проникла в сосуд. В парке, недалеко от места,
где рос гинкго, был расположен корпус химического факультета, и флакон,
несомненно, был оттуда. Местная детвора часто играла - к зависти своих
сверстников, живших подальше, - самыми неожиданными предметами: сгоревшими
радиолампами, старыми конденсаторами, из которых счастливцы разматывали
бесконечные ленты тонкой алюминиевой фольги, или "золота" на детском
жаргоне, замысловатыми деталями физических и химических приборов. Все это
добывалось на "свалке" - в больших мусорных ящиках на задворках института,
настоящем Клондайке для будущих Эдисонов и Королевых. С раздражением,
которое легко понять, я забросил "сокровище" подальше в кусты и снова
принялся зондировать землю клинком рапиры.
Несколько раз я натыкался на обломки кирпичей и полуистлевшие куски
дерева, один раз докопался до мощного корня, но ни шкатулки, ни даже
простой консервной банки, в которой мог бы находиться "Суассон", я не
нашел. Я исследовал землю вокруг старого гинкго не только на линии,
указанной в записке, но и со всех других сторон, - результат был тот же.
Приближалось утро, скоро в парке появятся первые прохожие... Я
постарался уничтожить следы своих раскопок - заровнял лопатой землю,
притоптал ее и, разочарованный, медленно направился к выходу из парка.
Сложив свои инструменты в багажник, я сел за руль и повернул ключ
зажигания.
"Жигули" как будто разделяли мое настроение, и двигатель долго не
хотел заводиться. Наконец, раздался хлопок, глушитель выбросил облачко
серого дыма, и мотор заработал. Через двадцать минут я уже подъезжал к
своему жилищу.
...Хорошо, что в такую рань на улицах было мало машин. Я так круто
развернулся, что таксист, ехавший сзади вынужден был резко затормозить,
его белую "волгу" занесло, и он чуть не вылетел на тротуар. Говоря языком
работников ГАИ, создалась аварийная ситуация. К счастью, пассажиры,
вероятно, очень спешили, а то не миновать бы мне неприятной беседы с
разъяренным водителем и выяснений, кто из нас "козел".
Мотор моей машины успел хорошо прогреться, улицы были свободны, и
обратный путь занял гораздо меньше времени. Мне стоило больших усилий не
сбиться с быстрого шага на бег, пока я шел от ворот парка к месту моих
недавних раскопок. Солнце еще не взошло, но было уже светло, и первые
ранние прохожие появились на дорожках парка.
Треща ветками, я забрался в самую глубину кустарника, росшего у стены
институтского корпуса. Несколько минут я безуспешно шарил в колючих
зарослях, вглядывался в темную их глубину. Наконец, я заметил блеск
стекла. Флакон застрял у самых корней, в развилке толстой ветки. Я вытащил
его, пробка была на месте, и находившаяся во флаконе жидкость не вытекла,
хотя все это время он висел в глубине куста горлышком вниз. Я встряхнул
флакон и снова, как и в первый раз, услыхал, как внутри что-то звякнуло.
Но и теперь, несмотря на то, что уже было совсем светло, как я ни
вглядывался, ничего, кроме наполнявшей флакон почти под самую пробку
прозрачной жидкости, я в нем не видел.
- Что вы тут делаете? - раздался за моей спиной неожиданный вопрос.
Я обернулся. В двух шагах от меня стоял молодой парень среднего
роста, плохо выбритый, одетый в синие джинсы и черную куртку из
искусственной кожи. На его плече висел трехлинейный карабин образца 1944
года с неотъемным игольчатым штыком, который сейчас был повернут в
безопасное положение. Судя по всему, парень был вохровцем [ВОХР -
военизированная охрана], возвращающимся с ночного дежурства в
административном крыле главного корпуса, где располагались бухгалтерия и
кассы института. На лице его был написан живой интерес и только. Никакой
враждебности или настороженности. Карабин также не был приведен в боевую
готовность. Учитывая все это, я решил воздержаться от применения крутых
мер.
- Вот, нашел свой флакон с реактивом. Вчера вечером убирал на столе,
поставил его на окно, а он свалился вниз. Было уже темно, и я решил
отложить поиски на утро. Кто его ночью возьмет... Слава Богу, не разбился,
а то вони было бы много.
- Вы здорово испачкались.
Он подошел ближе и начал услужливо отряхивать мой плащ, на который
налипла уже засохшая земля. Юному, неискушенному охраннику не показалось
странным это обстоятельство. Я старался повернуться так, чтобы он не
заметил, что на мне надет не только плащ и пиджак, но и бронежилет -
несколько необычная часть одежды для рядового сотрудника лаборатории,
вышедшего на трудовую вахту.
- Привет, Миша!
К нам приблизился пожилой человек невысокого роста, пышная седая
шевелюра которого напомнила мне популярного некогда поэта Степана
Щипачева.
- Здравствуйте, Валентин Николаевич, - ответил мой новый знакомый. -
Что так рано?
- А, дела, все дела. Опять труба потекла в энергокрыле, а слесаря с
вечера нет дома. Разболтались все, не хотят работать, а я что могу? Самому
что ли лезть в подвал, чинить трубу? А это кто?
- Да, уронил вот человек какой-то препарат из окна и искал его.
- А зачем кусты ломать? Нельзя было аккуратнее? Люди стараются,
садят, ухаживают за ними, чтобы было красиво, а вы тут все потоптали,
поломали! Безобразие!
Его большеносая, с сердито сжатым в куриную гузку ртом физиономия
начала наливаться кровью в приступе начальственного гнева.
Не знаю, как дальше развивались бы события, возможно, мне пришлось бы
шествовать под конвоем вохровца в местное отделение милиции или нарушать
свое инкогнито и показывать сердитому блюстителю зеленых насаждений
служебное удостоверение, но на мое счастье на третьем этаже над нами вдруг
открылось окно, и кто-то, вероятно, уборщица, выплеснул ведро грязной воды
прямо нам под ноги. Седовласый переключил свое внимание на нового
нарушителя, а я поспешно ретировался, не прощаясь, по-английски.
Домой я приехал, когда уже совсем рассвело. Окна моей квартиры
выходили на восток, и яркое солнце заливало светом всю комнату,
пронизывало лучами флакон, стоящий на письменном столе. Я принес из кухни
эмалированный тазик и посудное полотенце, расстелил на столе лист белой
бумаги и принялся за дело.
Притертая стеклянная пробка флакона долго не поддавалась моим
усилиям. Наконец, опасаясь, что я отломаю ее круглую головку, я слегка
нагрел горлышко флакона язычком пламени газовой зажигалки, которая всегда
была у меня в кармане вместе с пачкой сигарет, несмотря на то, что я не
курю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74