Женевьева не могла поверить в то, что суровый, сильный человек, виденный ею в Лондоне, был способен на убийство.
И ее отец был прав. Как и он, Женевьева принесла свою клятву верности и теперь это невозможно изменить, даже если ей докажут, что король является убийцей.
– Я вот думаю, а узнаем ли мы когда-либо правду? – промолвила девушка.
Аксель пожал плечами, затем взял ее за руку и повернув ладонью вверх, легко провел по ней пальцем, печально улыбаясь:
– Ничего из этого не имеет значения. Ричард останется королем. Генрих Тюдор противостоит ему, это правда, но даже Уэльские лорды, принесшие ему присягу вассальской верности, далеко не все станут под его знамена. Армия Ричарда превосходит численностью силы Тюдора, более чем в два раза. – Аксель поднял голову и ласково взглянул невесте в глаза: – Нам не стоит говорить об этом так много. Я не хочу, чтобы ты скучала…
– Ты же знаешь, что подобные разговоры не способны заставить меня скучать, – важно возразила ему Женевьева, заставив его рассмеяться.
– Ну, тогда я не хочу скучать сам. Так как мы с тобой обручены, и наша свадьба приближается, то я хотел бы знать, насколько красивым будет твой свадебный наряд. Будет ли он таким же манящим и соблазнительным, как и все, что ты на себя надеваешь? Или…
– Платье серебристо-серое, и весьма изысканное, – ответила Женевьева и добавила: – Эдвина расшила его жемчугом, и я уверена, что ты просто никогда в своей жизни не видел ничего столь же удивительного и прекрасного.
– Но это совершеннейшая чепуха!
– И вовсе нет… Оно…
Он поцеловал ее руку.
– Я не намерен спорить о достоинствах твоего платья. Я хочу сказать только, что то, что под ним гораздо более прекрасно, чем любая одежда на свете. Будь то шелк, шерсть, бархат или парча.
Женевьева смущенно воскликнула:
– Ох! – рассмеялась и быстро поцеловала его, сказав при этом, что Аксель – самый большой льстец на белом свете. Они поговорили еще немного, и девушка поймала себя на мысли о том, каким удачным должен стать их брак. Они любили друг друга, и Аксель считал необходимым делиться с ней тем, что угнетало его, заставляло беспокоиться и тревожиться. Конечно же, женясь на ней, Аксель приобретал много и в материальном плане, но он и сам был богат. Он одобрял то, что Женевьева хорошо знала все, что касалось наследства, хотя она никогда не говорила ему о полной стоимости своего приданного. Аксель считал, что они будут управлять своим маленьким миром вместе, и Женевьева сознавала, что более дальновидного и проницательного мужа найти очень трудно.
Когда он сказал ей, что должен присоединиться к её отцу, отправлявшемуся к Ричарду через несколько дней, она заметила, что прежде необходимо очень многое сделать. Аксель заторопился к себе, чтобы начать приготовления, и Женевьева, с нежностью и лаской глядя ему в глаза, поцеловала его на прощание. Когда он вышел, она снова вернулась к очагу и стала наблюдать за пламенем с легкой улыбкой, появившейся на ее губах. Ах, папа, папа! Как он стоек в своих убеждениях! Добрая половина Англии будет сидеть в своих норах, когда Ричард выступит на войну с узурпатором, но только не Эдгар!
Легкая дрожь пробежала по ее телу от внезапно появившейся мысли. Ее самый любимый, самый дорогой человек на земле, ее отец может быть убит!
«Но он же будет командовать более молодыми воинами, которые будут охранять его – пыталась убедить себя Женевьева. – И скорее всего он сам не будет участвовать в сражении. И наверняка Ричард быстро разгромит этого Тюдора и заставит бежать его обратно за Пролив. Ну, а если…»
От волнения сердце Женевьевы забилось быстрее, она встала и оперлась на каменную полку, когда внезапно осознала, что если она потеряет своего отца, то не сможет этого пережить. Ведь он еще совсем не стар, все еще красив и, что самое главное, очень добр и заботлив. И когда он говорит о ее матери таким нежным и благоговейным тоном, с глазами, в которых светится бесконечная любовь, она думает о том, как хорошо быть столь любимой, и мечтает о том, что ее саму будет кто-нибудь так же сильно любить.
– Мечтаешь? Это на тебя совсем не похоже.
Женевьева обернулась на насмешливый голос Эдвины.
– Я просто думала о том, что меня больше всего пугает, – честно ответила она.
Эдвина слегка вздрогнула, и Женевьева вдруг поняла, что ее тетя стала слишком пугливой с тех пор, как первые слухи о появлении Тюдора достигли замка. Эдвина подошла к очагу и, приобняв одной рукой племянницу за плечи, привлекла ее к себе.
– Эдгар, Аксель, сэр Гай и сэр Гэмфри сейчас во внутреннем дворе. Ах, эти мужчины! Я наблюдала за ними из моего окна. Они только что отправили две сотни солдат на подмогу Ричарду. А так как я знаю Эдгара, то уверена, что он конечно же послал с ними свое обещание, что вскоре явится и сам.
– Мне раньше никогда не приходило в голову, что я… что я могу потерять отца. О, Эдвина! Я ведь так его люблю! Он всегда был для меня самым близким человеком! Если…
Эдвина прижала к себе Женевьеву еще крепче.
– С твоим отцом ничего не случится. Ричард позаботится об этом. Но, Женевьева, запомни, если мужчина должен сражаться, то с этим уже ничего нельзя поделать. Мужчины живут, следуя законам чести.
– А женщины, разве для них слово «честь» – пустой звук? – резко спросила Женевьева.
Эдвина и не попыталась защищаться. Она улыбнулась, опустила глаза, затем подошла к большому столу и отпила несколько глотков вина из кубка, стоявшего там.
– Честь! Это слишком дорогая штука, – в ее голосе звучали какие-то странные нотки.
– О чем ты говоришь? – удивленно воскликнула Женевьева. – Эдвина – ты, кто помогал мне учиться блюсти честь, кто объяснял мне истинное значение этого слова!
– О да! Я, конечно же, могу сказать о себе: «Я честна!» – произнесла Эдвина, все еще улыбаясь, она приподняла кубок, словно обращаясь к Женевьеве с каким-то лишь им двоим понятным тостом, затем повернулась к портрету Эдгара, висевшему над камином: – Но любовь – гораздо более важная вещь, нежели честь. Я слишком сильно люблю свою дочь, и если честь Эдгара будет ценой жизни или безопасности моей дочери, то я, не задумываясь, пожертвую первой. Когда у тебя появятся дети, девочка, ты поймешь меня.
Женевьева опять повернулась к огню.
– Неважно, что их у меня пока нет, – сказала она негромко. – Я знаю, что такое любовь.
– Ах, да, Аксель! Довольна ли ты временем, проведенным со своим обожателем? – Эдвина переменила тон. Она снова была насмешлива и весела. Знала ли Женевьева о том, что ее тетка способна на серьезные поступки, знала ли она о твердости ее характера? Возможно.
– Обожателем? – девушка засмеялась. – Аксель – самый лучший парень и вовсе не обожатель, ты же это знаешь!
– Да, конечно, он неплохой жених… – заметила Эдвина, – я думаю, что у вас будет превосходная семья!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
И ее отец был прав. Как и он, Женевьева принесла свою клятву верности и теперь это невозможно изменить, даже если ей докажут, что король является убийцей.
– Я вот думаю, а узнаем ли мы когда-либо правду? – промолвила девушка.
Аксель пожал плечами, затем взял ее за руку и повернув ладонью вверх, легко провел по ней пальцем, печально улыбаясь:
– Ничего из этого не имеет значения. Ричард останется королем. Генрих Тюдор противостоит ему, это правда, но даже Уэльские лорды, принесшие ему присягу вассальской верности, далеко не все станут под его знамена. Армия Ричарда превосходит численностью силы Тюдора, более чем в два раза. – Аксель поднял голову и ласково взглянул невесте в глаза: – Нам не стоит говорить об этом так много. Я не хочу, чтобы ты скучала…
– Ты же знаешь, что подобные разговоры не способны заставить меня скучать, – важно возразила ему Женевьева, заставив его рассмеяться.
– Ну, тогда я не хочу скучать сам. Так как мы с тобой обручены, и наша свадьба приближается, то я хотел бы знать, насколько красивым будет твой свадебный наряд. Будет ли он таким же манящим и соблазнительным, как и все, что ты на себя надеваешь? Или…
– Платье серебристо-серое, и весьма изысканное, – ответила Женевьева и добавила: – Эдвина расшила его жемчугом, и я уверена, что ты просто никогда в своей жизни не видел ничего столь же удивительного и прекрасного.
– Но это совершеннейшая чепуха!
– И вовсе нет… Оно…
Он поцеловал ее руку.
– Я не намерен спорить о достоинствах твоего платья. Я хочу сказать только, что то, что под ним гораздо более прекрасно, чем любая одежда на свете. Будь то шелк, шерсть, бархат или парча.
Женевьева смущенно воскликнула:
– Ох! – рассмеялась и быстро поцеловала его, сказав при этом, что Аксель – самый большой льстец на белом свете. Они поговорили еще немного, и девушка поймала себя на мысли о том, каким удачным должен стать их брак. Они любили друг друга, и Аксель считал необходимым делиться с ней тем, что угнетало его, заставляло беспокоиться и тревожиться. Конечно же, женясь на ней, Аксель приобретал много и в материальном плане, но он и сам был богат. Он одобрял то, что Женевьева хорошо знала все, что касалось наследства, хотя она никогда не говорила ему о полной стоимости своего приданного. Аксель считал, что они будут управлять своим маленьким миром вместе, и Женевьева сознавала, что более дальновидного и проницательного мужа найти очень трудно.
Когда он сказал ей, что должен присоединиться к её отцу, отправлявшемуся к Ричарду через несколько дней, она заметила, что прежде необходимо очень многое сделать. Аксель заторопился к себе, чтобы начать приготовления, и Женевьева, с нежностью и лаской глядя ему в глаза, поцеловала его на прощание. Когда он вышел, она снова вернулась к очагу и стала наблюдать за пламенем с легкой улыбкой, появившейся на ее губах. Ах, папа, папа! Как он стоек в своих убеждениях! Добрая половина Англии будет сидеть в своих норах, когда Ричард выступит на войну с узурпатором, но только не Эдгар!
Легкая дрожь пробежала по ее телу от внезапно появившейся мысли. Ее самый любимый, самый дорогой человек на земле, ее отец может быть убит!
«Но он же будет командовать более молодыми воинами, которые будут охранять его – пыталась убедить себя Женевьева. – И скорее всего он сам не будет участвовать в сражении. И наверняка Ричард быстро разгромит этого Тюдора и заставит бежать его обратно за Пролив. Ну, а если…»
От волнения сердце Женевьевы забилось быстрее, она встала и оперлась на каменную полку, когда внезапно осознала, что если она потеряет своего отца, то не сможет этого пережить. Ведь он еще совсем не стар, все еще красив и, что самое главное, очень добр и заботлив. И когда он говорит о ее матери таким нежным и благоговейным тоном, с глазами, в которых светится бесконечная любовь, она думает о том, как хорошо быть столь любимой, и мечтает о том, что ее саму будет кто-нибудь так же сильно любить.
– Мечтаешь? Это на тебя совсем не похоже.
Женевьева обернулась на насмешливый голос Эдвины.
– Я просто думала о том, что меня больше всего пугает, – честно ответила она.
Эдвина слегка вздрогнула, и Женевьева вдруг поняла, что ее тетя стала слишком пугливой с тех пор, как первые слухи о появлении Тюдора достигли замка. Эдвина подошла к очагу и, приобняв одной рукой племянницу за плечи, привлекла ее к себе.
– Эдгар, Аксель, сэр Гай и сэр Гэмфри сейчас во внутреннем дворе. Ах, эти мужчины! Я наблюдала за ними из моего окна. Они только что отправили две сотни солдат на подмогу Ричарду. А так как я знаю Эдгара, то уверена, что он конечно же послал с ними свое обещание, что вскоре явится и сам.
– Мне раньше никогда не приходило в голову, что я… что я могу потерять отца. О, Эдвина! Я ведь так его люблю! Он всегда был для меня самым близким человеком! Если…
Эдвина прижала к себе Женевьеву еще крепче.
– С твоим отцом ничего не случится. Ричард позаботится об этом. Но, Женевьева, запомни, если мужчина должен сражаться, то с этим уже ничего нельзя поделать. Мужчины живут, следуя законам чести.
– А женщины, разве для них слово «честь» – пустой звук? – резко спросила Женевьева.
Эдвина и не попыталась защищаться. Она улыбнулась, опустила глаза, затем подошла к большому столу и отпила несколько глотков вина из кубка, стоявшего там.
– Честь! Это слишком дорогая штука, – в ее голосе звучали какие-то странные нотки.
– О чем ты говоришь? – удивленно воскликнула Женевьева. – Эдвина – ты, кто помогал мне учиться блюсти честь, кто объяснял мне истинное значение этого слова!
– О да! Я, конечно же, могу сказать о себе: «Я честна!» – произнесла Эдвина, все еще улыбаясь, она приподняла кубок, словно обращаясь к Женевьеве с каким-то лишь им двоим понятным тостом, затем повернулась к портрету Эдгара, висевшему над камином: – Но любовь – гораздо более важная вещь, нежели честь. Я слишком сильно люблю свою дочь, и если честь Эдгара будет ценой жизни или безопасности моей дочери, то я, не задумываясь, пожертвую первой. Когда у тебя появятся дети, девочка, ты поймешь меня.
Женевьева опять повернулась к огню.
– Неважно, что их у меня пока нет, – сказала она негромко. – Я знаю, что такое любовь.
– Ах, да, Аксель! Довольна ли ты временем, проведенным со своим обожателем? – Эдвина переменила тон. Она снова была насмешлива и весела. Знала ли Женевьева о том, что ее тетка способна на серьезные поступки, знала ли она о твердости ее характера? Возможно.
– Обожателем? – девушка засмеялась. – Аксель – самый лучший парень и вовсе не обожатель, ты же это знаешь!
– Да, конечно, он неплохой жених… – заметила Эдвина, – я думаю, что у вас будет превосходная семья!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130