– Ты самодовольный болван! Бастард! Уверяю тебя, что это меня вовсе не заботит! Возвращайся к ним и дай мне…
Внезапно Женевьева замолчала и приложила руку ко рту, судорожно глотая. Ее глаза внезапно широко раскрылись от тревоги и беспокойства.
– Что происходит? – спросил Тристан, настолько удивленный, что перестал удерживать ее и она, вырвавшись из его объятий, вскочила на ноги и шлепая босыми пятками отошла от него на несколько шагов, мотая головой и дрожа.
– Черт возьми, Женевьева, ты не…
– Пожалуйста, ну пожалуйста, выйди на минутку!
Тристан недоумевая, поднялся. Она выглядела нездоровой, кажется, она не переставала дрожать и еще больше побледнела. Такая прекрасная и такая хрупкая.
И медленно стало до него доходить, что все это значит…
Тристан направился к ней и, хотя она отбивалась и кричала, чтобы он оставил ее, ей некуда было деваться. Он без лишних церемоний обнажил ее грудь и проведя по ней рукой, почувствовал, как она потяжелела, увидел, что явственней проступили голубоватые жилки на ней, что соски стали больше и темней.
Быстро опустив свою руку к ее животу, и Женевьева затряслась и попыталась вырваться. Она забилась, как пойманный зверек.
– Черт бы тебя побрал, почему ты не оставишь меня в покое, разве ты не видишь – меня тошнит!
Что-то ужасное и холодное заворочалось внутри Тристана, он ощутил, как сердце его режут на куски ледяным ножом, перед его глазами замелькали видения, видения смерти и крови.
– Господи, я же сверну твою очаровательную шейку!
Женевьева никогда не слышала, чтобы Тристан говорил с такой яростью, и это так ее изумило и задело, что она с трудом сдерживала себя. Разве она была виновата в том, что произошло с ней, что теперь общество отвернется от нее и жизнь уже никогда не будет такой, как прежде, в том, что все ее мечты о будущем умерли.
– Проклятье! – произнесла она низким голосом, – в этом вряд ли есть только моя вина!
Тристан не сводил с нее гневного, холодного взгляда. Она не знала о том, как он отнесется к случившемуся, но ей и в голову не приходило, что это приведет его в такую ярость. Ей казалось, что это развеселит его и позабавит, и он будет смеяться над нею, а он так разозлился!
Его глаза были холодными, и в них горел огонь такой ненависти, что Женевьева не выдержала и опять стала ругать его:
– Это все не твоего ума дело! Тебя это не касается!
Но он, не обращая внимания на ее слова, продолжал смотреть на нее также ненавистно, и Женевьева беспомощно сказала первое, что ей пришло на ум:
– Я могу уйти! И… избавить тебя от своего присутствия, и от него тоже можно избавиться! Есть способы, можно кое-что сделать.
И тут Тристан влепил ей тяжелую пощечину. От его удара, она упала на колени и закричала, когда он схватил ее за плечи.
– Никогда, слышишь, никогда больше не произноси подобных слов! Ты должна понять, что с этим уже ничего нельзя поделать! Я клянусь всеми святыми, что ты никогда ничего не сделаешь ему, иначе я покажу тебе, что такое настоящая жестокость, я сдеру с тебя живьем кожу!
Так же неожиданно, как он вошел, также внезапно, как ударил ее, Тристан вышел, бросив ее. В его глазах светился темный огонь ада.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
В его душе происходило что-то ужасное. Тристан испытывал настолько сильную боль, что, казалось, голова разламывается на куски под ударом чудовищного меча.
Выйдя из спальни, он пошел по лестнице, сильно пошатываясь, обхватив голову обеими руками, смутно сознавая только что сказанное, он лишь помнил, что ударил ее. Этот взрыв эмоций настолько потряс все его естество, что Тристан был просто напуган собственным поведением. Все, что с ним происходило – естественная бессознательная реакции его психики, он не контролировал свои поступки и едва ли мог бы сейчас отдавать себе в них отчет. Единственное, что ему было доступно в данную минуту – острое чувство боли. Спускаясь вниз, тяжело ступая по лестнице, Тристан, этажом ниже схватился рукой за камень в стене, чтобы удержаться и, постояв так несколько мгновений, поспешил в Большой зал. Джон и Эдвина все еще сидели в креслах, перед камином. Они обернулись и внимательно посмотрели на него, но Тристан даже не заметил их. Он прошел мимо, не обращая внимания на то, что Джон окликнул его, и направился к выходу.
Тристан знал, куда ему идти – к морю. На берег, где холодный ветер сможет остудить жар его сердца, где была надежда избавиться от внезапного гнева и муки, разрывавших его на части. Едва ли он мог бы вспомнить собственные слова, но очень хорошо помнил все, что сказала Женевьева. Она сказала, что можно найти способ.
Эденби жил обычной дневной жизнью. Работали кузницы, крестьяне разгружали продукты, привезенные в замок. Многие солдаты, стражники и слуги приветствовали Тристана, который словно оглох и проходил мимо, никого и ничего не замечая вокруг. Он стремился побыстрее достичь стены, выбраться за ее пределы, чтобы побыть одному на узкой полоске песка у самой скалы.
Вот он вышел к скале, туда, где серые морские валы с ревом накатывались на берег, и сел на валун. Волны, все в белых шапках пены, с грохотом и рычанием обрушивались на жалкий клочок суши и с обессиленным шипением откатывались обратно. Воздух, холодный и влажный, был насыщен морской солью. Тристан набрал его полные легкие и, снова обхватив голову руками, попытался дышать ровно и глубоко, попытался обрести над собой контроль, понять самого себя.
«Господи, как же он ненавидит ее иногда! Как он жаждал увидеть ее, и какое он испытал отвращение, прикоснувшись к ней! И, ради Всех Святых, если бы он мог хоть что-то понять, даже теперь, когда к нему вернулась способность мыслить логически! Ведь любому мужчине известны последствия супружеских отношений! Только круглый дурак мог бы полагать, что женщина, которую он берет снова и снова, не понесет от него в своем чреве…»
Тристан поднял глаза к небу, где солнце тщетно пыталось пробиться сквозь пелену облаков, застилавшую небеса до самого горизонта.
Он вытянул перед собой руки и уставился на пальцы, которые постепенно перестали дрожать. «Боже мой! Да ведь он был тогда словно сумасшедший», – подумал Тристан, и громко застонав, встал, подошел ближе к воде, прислушиваясь к хрусту песка под сапогами.
Он знал, что ему не давала покоя эта ужасная сцена убийства, происшедшая в Бэдфорд Хит. И он снова застонал и выругался, запрокинув голову и прикрыв глаза, жадно вдыхая соленый воздух.
«Она сказала, что можно кое-что сделать, чтобы избавиться от этого».
Да, она говорила о милосердии, но разве он не был к ней милосерден? Его губы плотно сжались, невидящим взглядом он уставился на набегавшие волны. Неужели она ненавидит его столь сильно?
Тристан снова закрыл глаза и, наконец, почувствовал, что холод пробирает его до костей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130