– О, убирайся, жалкий старый паршивец! Подушка не могла сдвинуть кресло! Я обычная женщина, а не какое-то двухсотлетнее видение! Чей я долг? Какого чародея? Того, кто поклялся не вмешиваться?
Кресло снова наклонилось и встало на место.
Оба уставились на него. Розалинда тихо зарычала и швырнула вторую подушку в Николаса. Тот ловко поймал ее.
– Садись, милая. Пора…
Он тяжело вздохнул. Придется сказать правду. Иного выхода нет.
– Пора? Ты о чем?
– Пора быть абсолютно, честным. Пора объяснить, кто я такой и что об этом знаю.
Розалинда поняла, что дела плохи. И что она ничего не хочет знать. Но надеяться не на что.
Сердце сжалось и тут же заколотилось вновь, гулко и сильно. Усевшись рядом, она сжала его руку.
– О чем ты? Кто ты на самом деле? Скажи, что происходит, Николас!
Он погладил ее длинные пальцы и, глядя в камин, негромко начал:
– Мне было одиннадцать лет, когда я впервые увидел тебя во сне. Ты была маленькой тощей девочкой с рыжими косичками и веснушками на носу. У тебя было самое милое на свете лицо. Ты спела мне свою песню, а потом долго, грустно смотрела на меня.
Этот сон снился мне едва не каждую ночь, и, наконец, я рассказал о нем деду. Всегда одно и то же: твое лицо, твой голос, жалобная песня. К моему удивлению, дед признался, что лет до шестнадцати видел тот же сон. И хотя потом ты больше не являлась, он так и не забыл ни тебя, ни сознания собственной неудачи. Он добавил также, что его отец рассказывал ту же историю. Получалось, что тот, кто вызывал эти сны, сдавался и не насылал их на более взрослых мужчин из рода Вейлов. Исчезая, эти сны оставляли ощущение потери. Ощущение того, что упущено нечто жизненно важное. Я спросил о моем отце.
Видел ли он этот сон? Дед объяснил, что отец был вторым сыном и потому не мог видеть тех же снов, что и первый. Он продекламировал слова песни и, грустно посмотрев на меня, сказал: «Я так ничего и не предпринял, Николас. Просто не знал, что делать, как все мужчины в моем роду. Но теперь твоя очередь. Твоя обязанность выплатить долг, если этот долг появится наяву».
Он сказал, что, по его мнению, малышка каким-то образом оказалась в другом времени. Может, она была предназначена именно мне, и он очень на это надеялся.
Николас снова вздохнул.
– Но когда ты вырос, сон больше не повторялся?
– В том-то и дело, что повторялся, и тогда я понял, что являюсь именно тем Вейлом, которому предстоит выплатить долг. Я видел сон не менее двух раз в месяц, а после встречи с тобой – каждую ночь. До самой свадьбы. Но прошлой ночью мне ничего не приснилось.
– Возможно, это как-то связано с «Правилами Пейла»? – предположила Розалинда. – Ведь это твой дед рассказал тебе о Саримунде и Реннате, главном чародее Востока. Я видела Ренната во сне, и он сказал, что я обрету себя и все узнаю, и что мне необходимо подчиняться «Правилам Пейла». Последнюю фразу он повторил несколько раз.
– Реннат действительно приходил к тебе? Он все это говорил?
Розалинда кивнула:
– Поэтому, считаю, «Правила Пейла» каким-то образом вписываются во всю эту неразбериху. Что все это значит, Николас? Кто я такая? Что собой представляю?
Николас провел большим пальцем по ее ладони:
– Я все время видел тебя, малышку с чудесными рыжими волосами, глазами, синими, как летнее небо, и берущим за душу голосом. Я все это время знал, знал, что найду тебя и спасу, потому что отныне ты мой долг. Однажды я понял, что время настало, и поэтому пришел за тобой.
– Чтобы заплатить долг капитана Джареда?
– Да.
– Ты приехал в Лондон, увидел меня, узнал и женился. Долг, конечно, дело важное. Но почему ты женился на мне?
На ум не приходило ни единого объяснения.
– Ты не влюбился с первого взгляда, тебя не поразил удар молнии, как говорят французы. Ты увидел меня в бальном зале, но не упал к моим ногам. Ты сказал, что узнал меня. И подошел ко мне. Почему же просто не объяснил, в чем дело?
– Пойми же, я сам не знал, что делать. И что я сказал бы тебе? Да ты попросту сочла бы меня безумцем, а твой дядя Райдер просто вышиб бы меня пинками из своего дома.
– Значит, ты так твердо верил в эту историю с долгом, что женился на девушке, которую даже не знал?
Глава 38
– Дело не только в долге, Розалинда.
– Да, есть еще и «Правила Пейла». А, кроме того, Саримунд и твой дед, у которого оказался совершенно другой вариант «Правил», написанный этим самым Саримундом. Ну не безумие ли все это? Должно быть, ты так обрадовался, узнав, что мне легко дается чтение книги. Да вот только в ней не оказалось ничего полезного, как и в тех каракулях Саримунда, которые хранил твой дед. Он тоже не мог их прочитать. Ты сам говорил.
– Не мог. И это сводило его с ума. Сколько часов он провел в библиотеке, пытаясь расшифровать текст!
– Но не смог, потому что это не шифр, а нечто вроде волшебства.
– Возможно. Кто знает?
– Поскольку я единственная, кто способен прочесть чертову книгу, значит, тоже волшебница. Не согласен?
Он так ошеломленно уставился на нее, что она рассмеялась хриплым уродливым смехом, исполненным страха и чего-то еще, ему непонятного.
– О да, я волшебница, которую всякий может избить до полусмерти. Волшебница, которая даже не помнит, кто она такая и каким образом стала чьим-то долгом!
Она вскочила и принялась метаться по комнате.
– А появление Ренната, главного чародея Востока… Кстати, что означает этот глупый титул? Почему он вообще пришел ко мне? Что я должна сделать?
– Может, Реннат и есть чародей или то существо, которое спасло жизнь капитану? Ведь он не просто волшебник, а главный чародей Востока! Возможно, именно он наслал шторм и ту гигантскую волну, которая уничтожила корабль Джареда и утопила всех его людей. Он сам все подстроил, чтобы капитан уверовал в этот долг.
– Ты считаешь, что это Реннат накликал шторм? Значит, он обладает силой, величины и сути которой никто из нас не в силах осмыслить. Способен ли чародей на такое, даже если получил, чертов титул главного? Не хочется в это верить, но, похоже, иного выхода нет. Это означает также, что Джаред – единственный, кто способен оплатить долг. Если это затеял не Реннат, тогда, вероятно, Беленус, чародей, о котором писал Саримунд, или Таранис, дракон Саллас-Понда? Он все же бог, бессмертный и всесильный! Именно поэтому нам подсунули книгу? Но почему Грейсону, а не одному из нас?
Розалинда подошла к большому письменному столу красного дерева, остановилась на секунду у кресла призрака и, нагнувшись, сказала в невидимое ухо:
– Мог бы, и помочь немного! Спеть, но не всякие непристойные глупости, а песню, имеющую глубокий смысл.
Молчание.
Розалинда уселась за стол.
– Мне нужны бумага и карандаш. Я хочу записать все вопросы. Потом мы попытаемся постепенно на них ответить.
Она взяла бумагу и стала писать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77