Иган упал на колени. Маленькие пальчики нависли над ножом, не касаясь его.
– Я победила, – прошептала она, улыбаясь. – Ты станешь мужчиной.
– Но ты не можешь умереть, – все повторял и повторял он и, с ненавистью глядя на мать, воскликнул: – Ты хотела убить меня, а она отдала жизнь ради меня! Ты еще подлее, чем я ожидал!
– Теперь твоя очередь, щенок! – завопила Эпона, и в руке ее неожиданно появился второй нож. – Твоя очередь! А потом я стану править, и все покорятся мне! Я всегда говорила Саримунду, что его волшебство не стоит выеденного яйца!
Она подняла нож, чтобы вонзить его в сердце сына, но тут в коридоре послышался топот. Эпона замерла.
В комнату ворвался Николас с древним мечом в руках. Увидел лежавшую Розалинду, неподвижную, безжизненную, с ножом в груди. Маленький мальчик склонился над ней.
– Нет! – завыл Николас, откинув голову.
– Убирайся отсюда! Она проиграла, и тебе тут нечего делать! Она умрет, и ты ничего не сможешь исправить! – прошипела Эпона.
Боль, невыносимая боль терзала Николаса. Душила. Кажется, он тоже умрет вместе с Розалиндой.
Он с трудом перевел взгляд на безумную ведьму, державшую наготове нож. Она убила Розалинду, убьет и Игана, если ей не помешать. Боль на мгновение утихла, вытесненная неистовой яростью. Он хотел омыть руки в крови Эпоны, ощутить запах этой крови.
Колдунья поднялась с пола и, рыча, кинулась на него. Но теперь в руке оказался не нож, а короткое черное копье с наконечником, таким острым, что, казалось, воздух с треском рвался от его прикосновения.
– Черная ведьма! Это твой любовник-демон дал тебе копье? Прислал из самого ада? Воображал, что ты станешь поддевать им сено, которое ешь?
Эпона немного поколебалась, изрыгая проклятия и целясь в него черным копьем. Теперь с его кончика срывался ярко-оранжевый свет, образуя устрашающие фигуры.
Николас взглянул на свой меч, очень старый, старше капитана Джареда, и злобно уставился на тварь, убившую его жену.
– Ты подлое чудовище, – произнес он голосом, мягким как ночной воздух, – но все закончится здесь. Именно мне суждено это закончить.
Он метнулся вперед, размахнувшись мечом, но Эпона взвилась в воздух, поднявшись на целых, пять футов. Он в Пейле. И его сила беспредельна. Николас тоже оторвался от пола.
– Сразись со мной, ведьма! Или хочешь ускакать от меня галопом?
Она обрушила проклятия на его голову, но Николас подлетел ближе и рассмеялся:
– Лицо твое имеет цвет только что выпавшего снега, и эти широкие белые юбки – ты смешна, ведьма!
– Ты жалкий смертный, воображающий себя всемогущим, – прорычала Эпона. – На самом же деле у тебя бока мокрые!
Николас издевательски засмеялся.
Белое одеяние Эпоны вдруг стало ярко-красным. Юбки пузырились на несуществующем ветру. Она выпрямилась, пробормотала древнее проклятие и метнула в него копье.
Николас в ответ метнул меч. Меч ударил в копье. Оба взорвались, наполнив комнату радужным искрами. Николас, протягивая руки, полетел к ней.
– Нет! – завопила она, и в ее руке возник нож. – Проклятый чародей! Ты мертв!
Николасу достаточно было мысленно призвать меч, и через мгновение он уже лежал в его ладони. Он легко отбил нападение и вонзил меч в Эпону.
Эпона продолжала висеть в воздухе, ошеломленно глядя на рукоять меча, погруженного в ее грудь.
– Этого не может быть. Не может, – прошептала она. – Заклинания моего демона! Никто не может одолеть его! Но ты убил меня.
– Да, – кивнул Николас. – Это очень старый и очень могущественный меч.
– Но копье демона…
– Не что иное, как жалкое и слабое орудие зла, – перебил Николас, выдергивая меч. Но Эпона еще некоторое время оставалась в воздухе, словно подвешенная на невидимых нитях. Наконец она грузно рухнула на пол. Ее глаза затягивались смертной дымкой. Из раны текла белая кровь, пропитывала ее платье, снова ставшее из красного белоснежным. Лицо стало терять красоту и молодость: щеки обвисли, кожу изрезали морщины. Она все больше увядала, иссыхала, пока от нее не остался только закутанный в белое скелет.
Николас подбежал к Розалинде. Мальчик куда-то исчез.
– Нет, – прошептал он, прижавшись к ее лбу своим. – Нет, этого не должно было случиться. Ты не можешь умереть. Ты отдала жизнь за спасение мальчика. Этого не должно было случиться.
– Николас, не мог бы ты вытащить нож? От него идет такой холод!
Николас дернулся от неожиданности, покачал головой, и тут…
– Да, помнишь, что сказал Саримунд? Меня не может коснуться зло. И не коснулось, только на миг в глазах стало темно. Но я снова здесь, и больше не уйду. Пожалуйста, вытащи нож. Я пыталась убрать его силой мысли, но не могу, а руки пока что не двигаются. Наверное, во мне просто не осталось сил.
Он не может, не может…
Николас схватился за рукоять и выдернул кинжал. Крови не было. Только на белом шерстяном платье осталась дыра.
– Ну вот, – прошептала Розалинда, по-прежнему не шевелясь, – теперь мне намного лучше.
Он снова бросился на колени.
– Я был уверен, что это чудовище убило тебя.
– Нет-нет, ты прикончил Эпону, как я и предвидела. Я была в сознании. Просто не могла ни двигаться, ни говорить. Где Иган?
– Он куда-то исчез.
– Что же, это вполне естественно, не так ли?
– В этом проклятом месте нет ничего естественного. Розалинда осторожно притронулась к груди. Платье снова было целым.
– А, кажется, я прихожу в себя.
Она медленно села и улыбнулась, когда он поддержал ее под локоть.
– Клянешься, что с тобой все в порядке?
– О да. Иган исчез, Николас, потому что ты не можешь встретить самого себя даже здесь, в Пейле, и прекрасно это знаешь.
До них неожиданно донесся трубный зов Тараниса.
Николас и Розалинда вышли из пустой белой комнаты, но больше не увидели ни бесконечных коридоров со статуями воинов, ни скелетов, ни комнат с мягкими диванами и цветными подушками. Они снова стояли на стенах крепости.
Над ними парил Таранис, задевая крыльями ручейки крови, стекавшие с черных камней.
Таранис поднял голову и снова затрубил. Звуки эхом отдавались от камней, и небо стало светло-серым. Ветер стих. Все: и чародеи с колдуньями, и тайберы, и лазисы, и даже дерево силлоу – прислушивались к торжествующим звукам.
– Все хорошо! Все хорошо! – пел дракон. – Вы спасли принца, госпожа, благодаря заклинаниям Саримунда. Теперь на троне воцарится законный принц Иган!
– Интересно, – смеясь, прошептал Николас, – как высоко я способен подпрыгнуть?
– До самых фиолетовых облаков. Ведь ты умеешь летать! – тоже рассмеялась Розалинда и бросилась ему на шею.
Он стал целовать ее, не в силах остановиться, пока Таранис не откашлялся, хотя со стороны это казалось приглушенным ревом. Николас разжал руки, отступил, взглянул на небо и заговорил голосом, сотрясшим скалу, на которой стояла крепость:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Я победила, – прошептала она, улыбаясь. – Ты станешь мужчиной.
– Но ты не можешь умереть, – все повторял и повторял он и, с ненавистью глядя на мать, воскликнул: – Ты хотела убить меня, а она отдала жизнь ради меня! Ты еще подлее, чем я ожидал!
– Теперь твоя очередь, щенок! – завопила Эпона, и в руке ее неожиданно появился второй нож. – Твоя очередь! А потом я стану править, и все покорятся мне! Я всегда говорила Саримунду, что его волшебство не стоит выеденного яйца!
Она подняла нож, чтобы вонзить его в сердце сына, но тут в коридоре послышался топот. Эпона замерла.
В комнату ворвался Николас с древним мечом в руках. Увидел лежавшую Розалинду, неподвижную, безжизненную, с ножом в груди. Маленький мальчик склонился над ней.
– Нет! – завыл Николас, откинув голову.
– Убирайся отсюда! Она проиграла, и тебе тут нечего делать! Она умрет, и ты ничего не сможешь исправить! – прошипела Эпона.
Боль, невыносимая боль терзала Николаса. Душила. Кажется, он тоже умрет вместе с Розалиндой.
Он с трудом перевел взгляд на безумную ведьму, державшую наготове нож. Она убила Розалинду, убьет и Игана, если ей не помешать. Боль на мгновение утихла, вытесненная неистовой яростью. Он хотел омыть руки в крови Эпоны, ощутить запах этой крови.
Колдунья поднялась с пола и, рыча, кинулась на него. Но теперь в руке оказался не нож, а короткое черное копье с наконечником, таким острым, что, казалось, воздух с треском рвался от его прикосновения.
– Черная ведьма! Это твой любовник-демон дал тебе копье? Прислал из самого ада? Воображал, что ты станешь поддевать им сено, которое ешь?
Эпона немного поколебалась, изрыгая проклятия и целясь в него черным копьем. Теперь с его кончика срывался ярко-оранжевый свет, образуя устрашающие фигуры.
Николас взглянул на свой меч, очень старый, старше капитана Джареда, и злобно уставился на тварь, убившую его жену.
– Ты подлое чудовище, – произнес он голосом, мягким как ночной воздух, – но все закончится здесь. Именно мне суждено это закончить.
Он метнулся вперед, размахнувшись мечом, но Эпона взвилась в воздух, поднявшись на целых, пять футов. Он в Пейле. И его сила беспредельна. Николас тоже оторвался от пола.
– Сразись со мной, ведьма! Или хочешь ускакать от меня галопом?
Она обрушила проклятия на его голову, но Николас подлетел ближе и рассмеялся:
– Лицо твое имеет цвет только что выпавшего снега, и эти широкие белые юбки – ты смешна, ведьма!
– Ты жалкий смертный, воображающий себя всемогущим, – прорычала Эпона. – На самом же деле у тебя бока мокрые!
Николас издевательски засмеялся.
Белое одеяние Эпоны вдруг стало ярко-красным. Юбки пузырились на несуществующем ветру. Она выпрямилась, пробормотала древнее проклятие и метнула в него копье.
Николас в ответ метнул меч. Меч ударил в копье. Оба взорвались, наполнив комнату радужным искрами. Николас, протягивая руки, полетел к ней.
– Нет! – завопила она, и в ее руке возник нож. – Проклятый чародей! Ты мертв!
Николасу достаточно было мысленно призвать меч, и через мгновение он уже лежал в его ладони. Он легко отбил нападение и вонзил меч в Эпону.
Эпона продолжала висеть в воздухе, ошеломленно глядя на рукоять меча, погруженного в ее грудь.
– Этого не может быть. Не может, – прошептала она. – Заклинания моего демона! Никто не может одолеть его! Но ты убил меня.
– Да, – кивнул Николас. – Это очень старый и очень могущественный меч.
– Но копье демона…
– Не что иное, как жалкое и слабое орудие зла, – перебил Николас, выдергивая меч. Но Эпона еще некоторое время оставалась в воздухе, словно подвешенная на невидимых нитях. Наконец она грузно рухнула на пол. Ее глаза затягивались смертной дымкой. Из раны текла белая кровь, пропитывала ее платье, снова ставшее из красного белоснежным. Лицо стало терять красоту и молодость: щеки обвисли, кожу изрезали морщины. Она все больше увядала, иссыхала, пока от нее не остался только закутанный в белое скелет.
Николас подбежал к Розалинде. Мальчик куда-то исчез.
– Нет, – прошептал он, прижавшись к ее лбу своим. – Нет, этого не должно было случиться. Ты не можешь умереть. Ты отдала жизнь за спасение мальчика. Этого не должно было случиться.
– Николас, не мог бы ты вытащить нож? От него идет такой холод!
Николас дернулся от неожиданности, покачал головой, и тут…
– Да, помнишь, что сказал Саримунд? Меня не может коснуться зло. И не коснулось, только на миг в глазах стало темно. Но я снова здесь, и больше не уйду. Пожалуйста, вытащи нож. Я пыталась убрать его силой мысли, но не могу, а руки пока что не двигаются. Наверное, во мне просто не осталось сил.
Он не может, не может…
Николас схватился за рукоять и выдернул кинжал. Крови не было. Только на белом шерстяном платье осталась дыра.
– Ну вот, – прошептала Розалинда, по-прежнему не шевелясь, – теперь мне намного лучше.
Он снова бросился на колени.
– Я был уверен, что это чудовище убило тебя.
– Нет-нет, ты прикончил Эпону, как я и предвидела. Я была в сознании. Просто не могла ни двигаться, ни говорить. Где Иган?
– Он куда-то исчез.
– Что же, это вполне естественно, не так ли?
– В этом проклятом месте нет ничего естественного. Розалинда осторожно притронулась к груди. Платье снова было целым.
– А, кажется, я прихожу в себя.
Она медленно села и улыбнулась, когда он поддержал ее под локоть.
– Клянешься, что с тобой все в порядке?
– О да. Иган исчез, Николас, потому что ты не можешь встретить самого себя даже здесь, в Пейле, и прекрасно это знаешь.
До них неожиданно донесся трубный зов Тараниса.
Николас и Розалинда вышли из пустой белой комнаты, но больше не увидели ни бесконечных коридоров со статуями воинов, ни скелетов, ни комнат с мягкими диванами и цветными подушками. Они снова стояли на стенах крепости.
Над ними парил Таранис, задевая крыльями ручейки крови, стекавшие с черных камней.
Таранис поднял голову и снова затрубил. Звуки эхом отдавались от камней, и небо стало светло-серым. Ветер стих. Все: и чародеи с колдуньями, и тайберы, и лазисы, и даже дерево силлоу – прислушивались к торжествующим звукам.
– Все хорошо! Все хорошо! – пел дракон. – Вы спасли принца, госпожа, благодаря заклинаниям Саримунда. Теперь на троне воцарится законный принц Иган!
– Интересно, – смеясь, прошептал Николас, – как высоко я способен подпрыгнуть?
– До самых фиолетовых облаков. Ведь ты умеешь летать! – тоже рассмеялась Розалинда и бросилась ему на шею.
Он стал целовать ее, не в силах остановиться, пока Таранис не откашлялся, хотя со стороны это казалось приглушенным ревом. Николас разжал руки, отступил, взглянул на небо и заговорил голосом, сотрясшим скалу, на которой стояла крепость:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77