Что мне тогда делать?
– Наверное, попросить меня спеть. Это отвлечет меня от всяческих вольностей.
Он не выдержал и засмеялся.
– Это его страсть, – продолжала Розалинда, глядя вслед Грейсону, который прокладывал дорогу через толпу подвыпивших военных, громогласно оравших непристойные куплеты. – Грейсон невероятно талантлив. Он еще в детстве рассказывал бесконечные истории о привидениях.
– Почему вы поцеловали его? – подозрительно спросил Николас.
Розалинда замерла и склонила голову набок, глядя на него:
– Он мой кузен. Что-то вроде брата. Я люблю его. И знаю целую вечность.
– Но вы ему не родная, – холодно бросил Николас.
Розалинда удивленно моргнула, но ничего не ответила. Может, его вопрос следует считать, обычным мужским стремлением приобрести власть над женщиной?
Николас взял себя в руки и вслух пояснил:
– Я хотел сказать, что слышал, как Райдер Шербрук называет вас своей подопечной.
– Совершенно верно. Это долгая и сложная история, и, в общем, совершенно вас не касается, милорд.
– Полагаю, что нет. Вернее, пока еще нет.
Она едва увернулась от мальчишки, мчавшегося на полной скорости к лотку с пирогами.
– Я очень рада, что мои тетя и дядя не сообразили, сколько народу привлечет в парк хорошая погода. Нам очень повезло! О, смотрите, маленькие акробаты! Давайте посмотрим!
Она схватила его за руку и увлекла в круг зрителей, любовавшихся тремя мальчишками.
– О, я ошиблась, одна из них девочка! Смотрите, она вскочила на плечи мальчика, так грациозно и ловко. И, кажется, этот трюк дается ей совсем легко.
Бросив несколько пенни в большой цилиндр, Николас купил девушке лимонада, оказавшегося ужасно кислым, а также горячий пирог с говядиной. Они отошли от толпы в дальний уголок Гайд-парка и уселись на маленькую каменную скамью перед узким прудом со стоячей водой.
– Ни одной утки, – разочарованно протянула Розалинда.
– Возможно, их потревожило такое скопление народа, и они прячутся под кустами.
– Наверное, вы правы. Но эти утки, скажу я вам, великие актеры. Они ныряют и выскакивают из воды в надежде получить хлеб и печенье. Хм, надеюсь, их не пустили на начинку для пирогов.
– Бьюсь об заклад, они для этого слишком проворны. Розалинда положила в рот кусочек пирога, прожевала и взяла еще один:
– Вот попробуйте. Хоть немного.
Она отломила часть пирога и протянула ему. Николас разглядывал ее растрепанные волосы и раскрасневшиеся щеки. Она улыбалась и выглядела абсолютно довольной собой и окружающим миром.
Но тут из-за деревьев выскочили четверо молодых людей в красном и встали перед ними полукругом. Николас уже был готов выхватить пистолет, когда они начали петь. Петь! И как гармонично!
Он невольно заслушался, но вскоре понял, что квартет поет для Розалинды. Значит, они знакомы! Весьма интересно!
Ему это не понравилось, но… когда они допели мелодичную шотландскую балладу о красавице, полюбившей однорукого разбойника Робби Макферсона, Розалинда захлопала в ладоши и сказала:
– Это было чудесно, джентльмены. Но не могли бы вы спеть еще одну? Для лорда Маунтджоя?
На этот раз в воздухе зазвенела трагическая ария из итальянской оперы. Так она все-таки их знает? Так ли уж это странно?
Он не нашел ответа.
Закончив, они низко поклонились, и пухлый коротышка с прекрасными голубыми глазами объявил:
– Розалинда, мы пели для вас. Пели для вашего спутника. Теперь ваша очередь. Просим! Мы подпоем.
Ее очередь?
Розалинда засмеялась, отдала Николасу остаток пирога, наказав ни в коем случае его не съесть, подошла к молодым людям, откашлялась и запела. Мужские голоса подхватили мелодию, и Розалинда повела их за собой.
Медленно луна плывет
По ночному небу,
Светом, озаряя сад,
Где еще ты не был.
Тем, кто любит свет луны,
Тени ночи не страшны.
Допевая последние ноты, она на мгновение опустила голову, но тут же подняла глаза и взглянула на него.
Он и не подозревал, что на свете существуют голоса, способные исторгнуть слезы из самой глубины души.
Это не голос ребенка. Но все же тот самый голос…
Мужчина зааплодировали. Однако Николас сидел неподвижно, потрясенный, онемевший, не в силах шевельнуться. Хотя уже знал и трепетал от сознания того, кто она для него. И кто он для нее.
– Ну, как, понравилось? – спросила Розалинда. Николас молча кивнул.
Молодые люди ушли, а он по-прежнему сидел на скамье, стиснув пальцами пирог. И, наконец, медленно произнес:
– Вы говорили о таланте Грейсона. Ваш голос – это редкостный дар. Он проникает глубоко в сердце.
Николас понятия не имел, насколько глубоко.
Глава 6
– Какой милый комплимент! – рассмеялась Розалинда, вдруг потеряв уверенность в себе. – Но я ничто по сравнению с Грейсоном.
– Вы совсем другое дело. И талант у вас куда более мощный.
Розалинда смутилась. Сунув руку в ридикюль, она извлекла пригоршню монет и побежала за молодыми людьми. Он услышал новый взрыв смеха и первую строфу знакомой песни, на этот раз немецкой.
Когда Розалинда вернулась, он отдал ей пирог. Девушка принялась за еду.
– Джерард благодарит вас за деньги.
– Но это вы ему заплатили. Розалинда пожала плечами:
– Да, но принято, чтобы платил джентльмен, поэтому, думаю, вам стоит вернуть мне деньги.
– Вы разорены?
– Собственно говоря, эти четыре пенса – все, что осталось от моего состояния. Карманные деньги мне выдадут только в следующую среду. А еще мне нужно пожертвовать на церковь не менее фунта.
Девушка тяжело вздохнула.
– Конечно, полагается быть благочестивой, но когда приезжаешь в Лондон и попадаешь в «Пантеон»…
Он ничего не ответил, задумчиво уставившись в кусты за спиной Розалинды.
– Что случилось, милорд? Выглядите так, словно вам вот-вот выпустят кишки. Или тоже временно остались без единого пенни?
Это вернуло его к действительности. Улыбающаяся девушка не призрак былого с голосом сирены, увлекающей человека к погибели. Нет. Это просто юная мисс, потратившая все карманные деньги.
– Выпустят кишки? Это так теперь выражаются молодые леди?
– Но вас много лет не было в Англии! Откуда вам знать! А как выражаются молодые леди в Макао?
– Молодые леди в Макао – по большей части португалки, и не знают подобных слов. Но на патуа – это местный язык, изобретенный португальцами, впервые прибывшими в Макао…
Он осекся, поднял тонкую веточку, но тут же отбросил.
Кому интересен язык, на котором говорит жалкая горстка людей в поселении на другом конце света?
– Патуа? Какое чудесное название. Вы говорите на нем?
– Приходится.
– Скажите мне что-нибудь на патуа.
– Ну… существует стихотворение на патуа, к которому мой друг сочинил музыку, мне эта песня всегда казалась очень красивой.
Он процитировал несколько строф на странном языке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Наверное, попросить меня спеть. Это отвлечет меня от всяческих вольностей.
Он не выдержал и засмеялся.
– Это его страсть, – продолжала Розалинда, глядя вслед Грейсону, который прокладывал дорогу через толпу подвыпивших военных, громогласно оравших непристойные куплеты. – Грейсон невероятно талантлив. Он еще в детстве рассказывал бесконечные истории о привидениях.
– Почему вы поцеловали его? – подозрительно спросил Николас.
Розалинда замерла и склонила голову набок, глядя на него:
– Он мой кузен. Что-то вроде брата. Я люблю его. И знаю целую вечность.
– Но вы ему не родная, – холодно бросил Николас.
Розалинда удивленно моргнула, но ничего не ответила. Может, его вопрос следует считать, обычным мужским стремлением приобрести власть над женщиной?
Николас взял себя в руки и вслух пояснил:
– Я хотел сказать, что слышал, как Райдер Шербрук называет вас своей подопечной.
– Совершенно верно. Это долгая и сложная история, и, в общем, совершенно вас не касается, милорд.
– Полагаю, что нет. Вернее, пока еще нет.
Она едва увернулась от мальчишки, мчавшегося на полной скорости к лотку с пирогами.
– Я очень рада, что мои тетя и дядя не сообразили, сколько народу привлечет в парк хорошая погода. Нам очень повезло! О, смотрите, маленькие акробаты! Давайте посмотрим!
Она схватила его за руку и увлекла в круг зрителей, любовавшихся тремя мальчишками.
– О, я ошиблась, одна из них девочка! Смотрите, она вскочила на плечи мальчика, так грациозно и ловко. И, кажется, этот трюк дается ей совсем легко.
Бросив несколько пенни в большой цилиндр, Николас купил девушке лимонада, оказавшегося ужасно кислым, а также горячий пирог с говядиной. Они отошли от толпы в дальний уголок Гайд-парка и уселись на маленькую каменную скамью перед узким прудом со стоячей водой.
– Ни одной утки, – разочарованно протянула Розалинда.
– Возможно, их потревожило такое скопление народа, и они прячутся под кустами.
– Наверное, вы правы. Но эти утки, скажу я вам, великие актеры. Они ныряют и выскакивают из воды в надежде получить хлеб и печенье. Хм, надеюсь, их не пустили на начинку для пирогов.
– Бьюсь об заклад, они для этого слишком проворны. Розалинда положила в рот кусочек пирога, прожевала и взяла еще один:
– Вот попробуйте. Хоть немного.
Она отломила часть пирога и протянула ему. Николас разглядывал ее растрепанные волосы и раскрасневшиеся щеки. Она улыбалась и выглядела абсолютно довольной собой и окружающим миром.
Но тут из-за деревьев выскочили четверо молодых людей в красном и встали перед ними полукругом. Николас уже был готов выхватить пистолет, когда они начали петь. Петь! И как гармонично!
Он невольно заслушался, но вскоре понял, что квартет поет для Розалинды. Значит, они знакомы! Весьма интересно!
Ему это не понравилось, но… когда они допели мелодичную шотландскую балладу о красавице, полюбившей однорукого разбойника Робби Макферсона, Розалинда захлопала в ладоши и сказала:
– Это было чудесно, джентльмены. Но не могли бы вы спеть еще одну? Для лорда Маунтджоя?
На этот раз в воздухе зазвенела трагическая ария из итальянской оперы. Так она все-таки их знает? Так ли уж это странно?
Он не нашел ответа.
Закончив, они низко поклонились, и пухлый коротышка с прекрасными голубыми глазами объявил:
– Розалинда, мы пели для вас. Пели для вашего спутника. Теперь ваша очередь. Просим! Мы подпоем.
Ее очередь?
Розалинда засмеялась, отдала Николасу остаток пирога, наказав ни в коем случае его не съесть, подошла к молодым людям, откашлялась и запела. Мужские голоса подхватили мелодию, и Розалинда повела их за собой.
Медленно луна плывет
По ночному небу,
Светом, озаряя сад,
Где еще ты не был.
Тем, кто любит свет луны,
Тени ночи не страшны.
Допевая последние ноты, она на мгновение опустила голову, но тут же подняла глаза и взглянула на него.
Он и не подозревал, что на свете существуют голоса, способные исторгнуть слезы из самой глубины души.
Это не голос ребенка. Но все же тот самый голос…
Мужчина зааплодировали. Однако Николас сидел неподвижно, потрясенный, онемевший, не в силах шевельнуться. Хотя уже знал и трепетал от сознания того, кто она для него. И кто он для нее.
– Ну, как, понравилось? – спросила Розалинда. Николас молча кивнул.
Молодые люди ушли, а он по-прежнему сидел на скамье, стиснув пальцами пирог. И, наконец, медленно произнес:
– Вы говорили о таланте Грейсона. Ваш голос – это редкостный дар. Он проникает глубоко в сердце.
Николас понятия не имел, насколько глубоко.
Глава 6
– Какой милый комплимент! – рассмеялась Розалинда, вдруг потеряв уверенность в себе. – Но я ничто по сравнению с Грейсоном.
– Вы совсем другое дело. И талант у вас куда более мощный.
Розалинда смутилась. Сунув руку в ридикюль, она извлекла пригоршню монет и побежала за молодыми людьми. Он услышал новый взрыв смеха и первую строфу знакомой песни, на этот раз немецкой.
Когда Розалинда вернулась, он отдал ей пирог. Девушка принялась за еду.
– Джерард благодарит вас за деньги.
– Но это вы ему заплатили. Розалинда пожала плечами:
– Да, но принято, чтобы платил джентльмен, поэтому, думаю, вам стоит вернуть мне деньги.
– Вы разорены?
– Собственно говоря, эти четыре пенса – все, что осталось от моего состояния. Карманные деньги мне выдадут только в следующую среду. А еще мне нужно пожертвовать на церковь не менее фунта.
Девушка тяжело вздохнула.
– Конечно, полагается быть благочестивой, но когда приезжаешь в Лондон и попадаешь в «Пантеон»…
Он ничего не ответил, задумчиво уставившись в кусты за спиной Розалинды.
– Что случилось, милорд? Выглядите так, словно вам вот-вот выпустят кишки. Или тоже временно остались без единого пенни?
Это вернуло его к действительности. Улыбающаяся девушка не призрак былого с голосом сирены, увлекающей человека к погибели. Нет. Это просто юная мисс, потратившая все карманные деньги.
– Выпустят кишки? Это так теперь выражаются молодые леди?
– Но вас много лет не было в Англии! Откуда вам знать! А как выражаются молодые леди в Макао?
– Молодые леди в Макао – по большей части португалки, и не знают подобных слов. Но на патуа – это местный язык, изобретенный португальцами, впервые прибывшими в Макао…
Он осекся, поднял тонкую веточку, но тут же отбросил.
Кому интересен язык, на котором говорит жалкая горстка людей в поселении на другом конце света?
– Патуа? Какое чудесное название. Вы говорите на нем?
– Приходится.
– Скажите мне что-нибудь на патуа.
– Ну… существует стихотворение на патуа, к которому мой друг сочинил музыку, мне эта песня всегда казалась очень красивой.
Он процитировал несколько строф на странном языке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77