У перепуганной Александры пересохло в горле, от ужаса перехватило дыхание. Она посмотрела на Мелиссу, все еще не до конца осознавая случившееся.
– Но настоящее оружие не допускается на поединок, – повторила она где-то услышанные слова.
Мелисса, почти так же испуганная, как и Александра, кивнула головой.
– Да, церковь не одобряет этого.
Обе повернули головы к епископу Арми.
Поглощенный происходящим на ристалище, грозившем превратиться в поле битвы, священник вовсе не был смущен решением противников биться насмерть. Наоборот, епископ даже приветствовал такой оборот событий, наклонившись всем телом вперед и впившись глазами в двух бойцов.
Агнесса, сидевшая рядом с епископом, казалась даже более заинтересованной и оживленной, чем он. На лице женщины змеилась странная улыбка, глаза ее сверкали, а тело постоянно двигалось. Все это свидетельствовало о том, что знатную даму, воспитанную и чванливую, вовсе не пугало состязание, в котором один из рыцарей будет ранен или убит.
Все происходящее и реакция на него этих людей перепугали Александру. Не только Арми и Агнесса, но и все остальные жаждали крови и убийства.
– Что ты скажешь, если мы снимем доспехи? – спросил Джеймс. – По-моему достаточно нагрудных пластин.
Сжимая остро отточенный меч, Люсьен знаком приказал оруженосцу остаться. Не спеша осмотрев одну часть лезвия, потом другую, он кивнул.
– Мы можем снять с себя все доспехи, если ты этого хочешь, – наконец проговорил де Готье.
Однако лорд Байярд стоял на своем.
– Ради прекрасных дам, давай оставим нагрудные пластины.
Люсьен пожал плечами.
– Как хочешь.
Через мгновение оруженосцы занялись доспехами противников.
В отчаянии Александра вновь посмотрела на епископа, но тот по-прежнему оставался неподвижным, только легкая улыбка чуть приподняла уголки его губ. Думая обратиться к нему, девушка попыталась обойти Мелиссу, но та вовремя схватила ее за руку и вернула на место.
– Что ты собираешься делать?
– – Я должна поговорить с епископом. Естественно, он не позволит пролиться христианской крови.
Сестра небрежно махнула рукой.
– Оставь, он больше чем кто бы то ни было любит такие зрелища. Ты только разозлишь его своим вмешательством.
– Но если я этого не сделаю, то кто же тогда? – потребовала ответа Александра.
– Никто. Такие состязания – неотъемлемая черта Англии и ты ничего не сможешь изменить.
Закусив губу, рассерженная Александра посмотрела на ристалище. Оруженосцы и слуги уносили снятые доспехи. Все, что осталось на противниках, – это нагрудные пластины и плечевые дублеты, прикрепленные к ним.
– Глупцы, – вынесла она приговор человеческой ненависти и упрямству.
Маршал-распорядитель призвал участников занять места, затем крикнул:
– Будьте достойны предков! К бою!
Дальнейшие события казались Александре неясной, размытой картиной, изображающей сражение отца и Люсьена. Затем последовал ужасный звон металла. Обхватив плечи трясущимися руками, девушка заставила себя наблюдать за сражением, инстинктивно напрягаясь при каждом но-: вом ударе.
Хотя де Готье имел преимущества в росте, Джеймс оказался достойным противником благодаря мастерству. Но Люсьен первым опустил свой меч, порвав рукав противника. Из разреза показалась алая кровь.
Трибуны ликовали, Джеймс яростно сыпал проклятиями, затем отступил, поднял щит и снова ринулся вперед.
– Ну-давай, де Готье, попробуй достать меня, у тебя есть единственный шанс.
На этом битва не закончилась. Молодой соперник нанес сокрушительный, ураганной силы, удар, задев нагрудную пластину лорда, но, вложив всю силу в этот порыв, открылся, став на мгновение уязвимым и беззащитным.
Воспользовавшись удобным случаем, Джеймс взмахнул мечом и ударил им по незащищенному бедру противника.
Кровь отхлынула от лица Люсьена, но он не подал вида, стойко перенося боль. Не останавливаясь, де Готье продолжал наносить удары, виртуозно владея мечом. Вот он слегка оцарапал подбородок соперника, а вот, на секунду наклонившись, поддел край щита Джеймса и выбил его из рук.
Лишившись щита, лорд почувствовал, что его жизнь висит на волоске, но ничем не выдал своих опасений. Зарычав, он бросился вперед и нанес удар по руке Люсьена. Кровь увлажнила песок, только не ясно чья – ранены были оба.
С каждым удачным ударом неистовство трибун возрастало, люди, забыв обо всем на свете, кричали радостными, возбужденными голосами. От напряжения и страха Александра едва могла дышать. Стиснув зубы, она читала все молитвы, какие только знала. Крупные, горячие слезы застилали глаза, катились по ресницам, щекам, увлажняя ворот платья.
Участники поединка во время боя сместились в сторону и оказались как раз напротив центрального шатра. Увидев это, девушка, нетвердо держась на ногах, сделала шаг назад, а затем кровь отца забрызгала ее и всех, сидящих в первом ряду.
Невидящими глазами Александра смотрела на яркие красные капли, повисшие на лифе, затем закричала:
– Хватит!
Оттолкнув Мелиссу, которая застыла в испуге ошеломленная кровью, Александра метнулась к епископу.
– Вы должны остановить это! – потребовала она, совершенно не обращая внимания на окружающих. – Это не должно продолжаться.
Раздраженный вмешательством глупой девчонки, Арми отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи.
– Не загораживай мне картину, детка.
– Картину? – повторила девушка, не веря своим ушам и наивно полагая, что ослышалась. Придя в ярость, Александра совсем загородила ему поле боя, встав прямо перед священником.
– Разве церковь не издала указа о запрещении острого оружия на турнирах? – упрямо потребовала она ответа.
Епископ, раздувая ноздри и не притворяясь больше терпеливым, приказал:
– Избавь меня от своего присутствия. Девушка собиралась стоять до последнего, но Агнесса схватила ее и поволокла к Мелиссе.
– Это мужское дело, – прошептала она, – сядь на место или я прикажу увести тебя отсюда.
– Нет! – тут же выразила протест падчерица. – Это все неправильно. Турнир...
Мачеха, схватив за плечи, встряхнула ее.
– Это уже не турнир, это кровная месть, вендетта, с которой следовало бы покончить давным-давно.
Александра высвободилась из ее цепких рук и отступила назад.
– Не таким путем можно с этим покончить, – решительно произнесла она, – не кровью.
– Нет, кровью, – возразила женщина, – такой кровью, которой будет достаточно, чтобы поставить собаку де Готье к ноге.
Не веря своим ушам, Александра не нашлась, что сказать в ответ. Какая ненависть, какое страшное смертельное отвращение! «Боже мой, хотя мама и говорила, что Англия – ее любимая родина, но она оказалась ничуть не лучше, чем Алжир. Нет, хуже, Это жена Джеймса, но ее не волнует ни рана мужа, ни увечья его врага, а только возможность, как она говорит, поставить собаку де Готье на колени».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108