Зная вас, удивляюсь, как вы на него согласились.
— Прошу вас не гневаться, сударыня; вы судите слишком поспешно. Если я принял это поручение — у меня были на то свои соображения.
— Какие, сударь?
— Я тоже знаю эту даму.
— Тогда спросите у нее сами.
— Я так и поступаю. Вы та дама.
— Я?! — вырвалось у Луизы. — Так это меня домогается король?
Эти несколько слов она произнесла с такой неосторожной горячностью, что Майи, если бы только он не был окончательно слеп, не смог бы ее приписать порыву гнева.
— Именно вас, — подтвердил он.
Несколько мгновений графиня пребывала в раздумье.
— Вот уж что невозможно, — проговорила она наконец.
— Извольте поверить, что я хорошо осведомлен.
— Вот как! И откуда же?
— Это для вас несущественно. Вам нужно совсем другое, не так ли? Вам ведь желательно, чтобы вас поподробнее просветили на сей счет.
— Я вас не понимаю.
— Когда говорит муж, для жены его речи всегда невразумительны.
— Но, сударь, вы забываете, что вы мне не муж!
— Хватит шутить, сударыня.
— Как это «хватит шутить»? А наш договор?
— Наш договор, наш договор, — проворчал Майи в замешательстве. — Э, сударыня! Вчера я мог поиграть в игру, в которую не расположен играть сегодня.
— Мне приходится просить вас: продолжайте, чтобы в этом потоке слов я могла отыскать хоть одно, которое меня бы удовлетворило.
— Это не отнимет много времени. Король домогается вас, так говорят, сударыня, и я предполагаю, что именно здесь следует искать объяснения всех этих недовольных и горделивых поз, которыми вы досаждали мне уже давно.
— Я вам досаждала? Недовольными и горделивыми позами? Я?!
— О, понимаю, теперь вы станете отрицать: подобное коварство требует оправдания.
— Господин граф, вы забываете, что говорите с женщиной.
— Я говорю не просто с женщиной, а с моей женой, тут немалая разница.
— Э, сударь, вчера об этом речи не было.
— Согласен, зато сегодня речь именно об этом; сегодня, когда я по вашей вине могу стать посмешищем. Вчера разговор шел лишь о том, чтобы стать несчастным…
— Тонкое различие.
— Различие, соответствующее моему взгляду на вещи, и я по мере сил им пользуюсь. Итак, сударыня, если вам будет приятно, что король станет оказывать вам особое почтение, извольте уведомить меня об этом.
— На это я могла бы ответить, сударь.
— Именно это я и прошу, сударыня.
— Я бы в своем благоразумии превзошла ваше безрассудство.
— Ах, значит, вы отрицаете, что король…
— Я ровным счетом ничего не отрицаю, сударь; король поступает так, как ему угодно. Поговорите с ним, и он вам ответит.
— Ну, это уж редкостная наглость.
— Вы находите?
— Берегитесь! Освободившись только вчера, вы уже сегодня не в меру независимы.
— Освободившись вчера, я сегодня такова, какой намерена быть завтра и какой буду всегда. Такое положение создали вы сами, примиритесь же с его последствиями.
— Примириться? А если эти последствия позорны?
— Ох, сударь, до этого еще не дошло.
— Сударыня, не следует заходить слишком далеко; я хочу обратиться к вашей честности — ответит ли она?
— Всегда можете на нее рассчитывать. Но будьте осторожны! Ведь честность женщины — это искренность.
— Согласен. Вам нравится король?
— Да, сударь. Очень.
— Вот это искренность! — с деланной улыбкой вскричал граф.
— Вы меня об этом просили, и я это вам обещала.
— И будете до конца верны обещанию?
— До конца.
— Так я продолжаю.
— Берегитесь!
— Опять этот тон зловещей птицы. Вам, Луиза, не взять меня измором!
— Тем лучше, слепец!
— Если король начнет оказывать вам знаки внимания, как вы решили действовать?
— Сударь, поимейте жалость! Не вынуждайте меня отвечать на столь неподобающие вопросы.
— Вы забываете, что я принял на себя роль посла и что мы с вами условились о полной искренности.
— Значит, вы настаиваете?
— Настаиваю.
— Что ж! Сударь, я свободна; я получила косвенный развод от своего супруга, который обзавелся любовницей прежде, чем я успела привыкнуть считать себя его женой. Я молода и, говорят, красива, у меня есть глаза и сердце, они принадлежат мне, и я, с тех пор как стала независимой, намерена распоряжаться ими в своих интересах.
— И вы заведете роман?
— Если полюблю, да.
Оказавшись лицом к лицу с этой необыкновенной женщиной, столь высокомерно открывшей ему свои помыслы, Майи в своем гневе так распалился, что дошел до угрозы.
— Сударыня! — закричал он, потрясая кулаками. — Вы тоже берегитесь!
— Граф, — холодно возразила она, — вы кончите тем, что бросите мне вызов.
Майи притих, укрощенный.
— Я понял, — заговорил он снова после минутного колебания, позволившего ему собраться с мыслями, — я понял, какой ответ сейчас получу. Сударыня, вы влюблены в короля?
— Это правда.
— Не будете ли вы столь любезны сказать мне, с каких пор? Хотя бы из страха, что я узнаю это от других; должны же вы понимать, сударыня, что узнать это от других было бы ужаснее как для меня, так и для вас.
— Сударь, — произнесла графиня, сохраняя прежнюю невозмутимость духа и ясность лица, — с позавчерашнего дня я больше не люблю своего мужа, а со вчерашнего во мне зародилась любовь к королю.
Молнии бешенства, отчаяния, ревности заблестели во взгляде графа.
Потом он вдруг успокоился.
— Я должен быть уверен, что вы не шутите, — продолжал он голосом, полным нежности и грусти. — Мне необходимо ваше слово, Луиза.
И он скрестил руки на груди, которая вздымалась от переполнявших ее вздохов.
— Я объявляю вам это с сокрушенным сердцем, сударь; мне совсем не до смеха, ведь вместе с этим чувством в мою душу вошла печаль.
— В конечном счете эта любовь, в которой вы осмелились мне сознаться, приведет к стыду и горестям. Подумайте хорошенько, сударыня, прошу вас.
— Уже подумала.
— Но я помешаю вам, я не позволю вам погубить себя.
— Я полагаю, господин граф, что вы, поступая так, оказали бы мне услугу. Как бы то ни было, вы сами видите, до какой степени я с вами откровенна, как бы то ни было, я не смею просить вас в самом деле помочь мне спастись.
— Почему?
— Потому что, надо признаться и в этом, я думаю, что прокляла бы вас за ваши добрые дела.
Майи замер в растерянности.
«Не женщина, а мрамор! — подумал он. — Я тщетно бьюсь головой о камень, напрасно ищу в нем живую душу! Ну, наберемся терпения! Я рожден под несчастливой звездой. Быть может, во всей Франции нет женщин, равных мадемуазель де Нель и мадемуазель де Клев, и надо же, чтобы мне пришлось утратить обеих — как Луизу, так и Олимпию…»
Успокаивая себя мыслями более мирными, хоть и не менее болезненными, он склонился перед непреклонной волей графини и решил ограничиться лишь таким замечанием:
— К счастью, сударыня, я все еще ваш господин; в том положении, в каком мы оба оказались, наш договор, заключенный домашним порядком, ни одну из сторон ни к чему не обязывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267
— Прошу вас не гневаться, сударыня; вы судите слишком поспешно. Если я принял это поручение — у меня были на то свои соображения.
— Какие, сударь?
— Я тоже знаю эту даму.
— Тогда спросите у нее сами.
— Я так и поступаю. Вы та дама.
— Я?! — вырвалось у Луизы. — Так это меня домогается король?
Эти несколько слов она произнесла с такой неосторожной горячностью, что Майи, если бы только он не был окончательно слеп, не смог бы ее приписать порыву гнева.
— Именно вас, — подтвердил он.
Несколько мгновений графиня пребывала в раздумье.
— Вот уж что невозможно, — проговорила она наконец.
— Извольте поверить, что я хорошо осведомлен.
— Вот как! И откуда же?
— Это для вас несущественно. Вам нужно совсем другое, не так ли? Вам ведь желательно, чтобы вас поподробнее просветили на сей счет.
— Я вас не понимаю.
— Когда говорит муж, для жены его речи всегда невразумительны.
— Но, сударь, вы забываете, что вы мне не муж!
— Хватит шутить, сударыня.
— Как это «хватит шутить»? А наш договор?
— Наш договор, наш договор, — проворчал Майи в замешательстве. — Э, сударыня! Вчера я мог поиграть в игру, в которую не расположен играть сегодня.
— Мне приходится просить вас: продолжайте, чтобы в этом потоке слов я могла отыскать хоть одно, которое меня бы удовлетворило.
— Это не отнимет много времени. Король домогается вас, так говорят, сударыня, и я предполагаю, что именно здесь следует искать объяснения всех этих недовольных и горделивых поз, которыми вы досаждали мне уже давно.
— Я вам досаждала? Недовольными и горделивыми позами? Я?!
— О, понимаю, теперь вы станете отрицать: подобное коварство требует оправдания.
— Господин граф, вы забываете, что говорите с женщиной.
— Я говорю не просто с женщиной, а с моей женой, тут немалая разница.
— Э, сударь, вчера об этом речи не было.
— Согласен, зато сегодня речь именно об этом; сегодня, когда я по вашей вине могу стать посмешищем. Вчера разговор шел лишь о том, чтобы стать несчастным…
— Тонкое различие.
— Различие, соответствующее моему взгляду на вещи, и я по мере сил им пользуюсь. Итак, сударыня, если вам будет приятно, что король станет оказывать вам особое почтение, извольте уведомить меня об этом.
— На это я могла бы ответить, сударь.
— Именно это я и прошу, сударыня.
— Я бы в своем благоразумии превзошла ваше безрассудство.
— Ах, значит, вы отрицаете, что король…
— Я ровным счетом ничего не отрицаю, сударь; король поступает так, как ему угодно. Поговорите с ним, и он вам ответит.
— Ну, это уж редкостная наглость.
— Вы находите?
— Берегитесь! Освободившись только вчера, вы уже сегодня не в меру независимы.
— Освободившись вчера, я сегодня такова, какой намерена быть завтра и какой буду всегда. Такое положение создали вы сами, примиритесь же с его последствиями.
— Примириться? А если эти последствия позорны?
— Ох, сударь, до этого еще не дошло.
— Сударыня, не следует заходить слишком далеко; я хочу обратиться к вашей честности — ответит ли она?
— Всегда можете на нее рассчитывать. Но будьте осторожны! Ведь честность женщины — это искренность.
— Согласен. Вам нравится король?
— Да, сударь. Очень.
— Вот это искренность! — с деланной улыбкой вскричал граф.
— Вы меня об этом просили, и я это вам обещала.
— И будете до конца верны обещанию?
— До конца.
— Так я продолжаю.
— Берегитесь!
— Опять этот тон зловещей птицы. Вам, Луиза, не взять меня измором!
— Тем лучше, слепец!
— Если король начнет оказывать вам знаки внимания, как вы решили действовать?
— Сударь, поимейте жалость! Не вынуждайте меня отвечать на столь неподобающие вопросы.
— Вы забываете, что я принял на себя роль посла и что мы с вами условились о полной искренности.
— Значит, вы настаиваете?
— Настаиваю.
— Что ж! Сударь, я свободна; я получила косвенный развод от своего супруга, который обзавелся любовницей прежде, чем я успела привыкнуть считать себя его женой. Я молода и, говорят, красива, у меня есть глаза и сердце, они принадлежат мне, и я, с тех пор как стала независимой, намерена распоряжаться ими в своих интересах.
— И вы заведете роман?
— Если полюблю, да.
Оказавшись лицом к лицу с этой необыкновенной женщиной, столь высокомерно открывшей ему свои помыслы, Майи в своем гневе так распалился, что дошел до угрозы.
— Сударыня! — закричал он, потрясая кулаками. — Вы тоже берегитесь!
— Граф, — холодно возразила она, — вы кончите тем, что бросите мне вызов.
Майи притих, укрощенный.
— Я понял, — заговорил он снова после минутного колебания, позволившего ему собраться с мыслями, — я понял, какой ответ сейчас получу. Сударыня, вы влюблены в короля?
— Это правда.
— Не будете ли вы столь любезны сказать мне, с каких пор? Хотя бы из страха, что я узнаю это от других; должны же вы понимать, сударыня, что узнать это от других было бы ужаснее как для меня, так и для вас.
— Сударь, — произнесла графиня, сохраняя прежнюю невозмутимость духа и ясность лица, — с позавчерашнего дня я больше не люблю своего мужа, а со вчерашнего во мне зародилась любовь к королю.
Молнии бешенства, отчаяния, ревности заблестели во взгляде графа.
Потом он вдруг успокоился.
— Я должен быть уверен, что вы не шутите, — продолжал он голосом, полным нежности и грусти. — Мне необходимо ваше слово, Луиза.
И он скрестил руки на груди, которая вздымалась от переполнявших ее вздохов.
— Я объявляю вам это с сокрушенным сердцем, сударь; мне совсем не до смеха, ведь вместе с этим чувством в мою душу вошла печаль.
— В конечном счете эта любовь, в которой вы осмелились мне сознаться, приведет к стыду и горестям. Подумайте хорошенько, сударыня, прошу вас.
— Уже подумала.
— Но я помешаю вам, я не позволю вам погубить себя.
— Я полагаю, господин граф, что вы, поступая так, оказали бы мне услугу. Как бы то ни было, вы сами видите, до какой степени я с вами откровенна, как бы то ни было, я не смею просить вас в самом деле помочь мне спастись.
— Почему?
— Потому что, надо признаться и в этом, я думаю, что прокляла бы вас за ваши добрые дела.
Майи замер в растерянности.
«Не женщина, а мрамор! — подумал он. — Я тщетно бьюсь головой о камень, напрасно ищу в нем живую душу! Ну, наберемся терпения! Я рожден под несчастливой звездой. Быть может, во всей Франции нет женщин, равных мадемуазель де Нель и мадемуазель де Клев, и надо же, чтобы мне пришлось утратить обеих — как Луизу, так и Олимпию…»
Успокаивая себя мыслями более мирными, хоть и не менее болезненными, он склонился перед непреклонной волей графини и решил ограничиться лишь таким замечанием:
— К счастью, сударыня, я все еще ваш господин; в том положении, в каком мы оба оказались, наш договор, заключенный домашним порядком, ни одну из сторон ни к чему не обязывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267