Пусть тот его исповедует. Потом вздерни его.
Разбойник повернулся и хотел броситься бежать. С быстротой наносящей удар змеи Эрик подставил ему подножку, и разбойник растянулся у ног Альфреда.
— Не заставляй меня жалеть об оказанной тебе милости, — сказал Эрик.
— Милости? — переспросил ошеломленный разбойник.
— Да, тварь. Милости. По закону я мог бы отрубить тебе руки, открутить яйца и содрать со спины кожу, а потом вытащить твои кишки через пупок и четвертовать тебя, оставив твою непрошенную душу дьяволу, чтобы тот терзал ее до Второго пришествия. Разбойник тихо завыл.
— Но я милостив, — продолжал Эрик. — Я велю тебя исповедать и повесить на крепкой веревке, то есть с тобой поступят более благопристойно, чем ты поступил с той, чьи волосы остались на зубьях этого серебряного гребня и чья кровь оставила след на твоем кинжале.
Разбойник затрясся от ужаса.
— Ты колдун! Только колдун может прознать про такое!
— Отдай священнику серебро и все остальные пожитки этой твари для раздачи бедным, — сказал Эрик Альфреду.
— Слушаюсь, лорд.
Альфред нагнулся, схватил разбойника и поволок его прочь. Когда они были уже почти у самой двери большого зала, Эрик окликнул своего рыцаря:
— Альфред!
Тот остановился и оглянулся через плечо.
— Да, лорд?
— Когда все будет сделано, сожги веревку.
Эмбер спешилась прежде, чем Дункан успел обойти свою лошадь, чтобы помочь ей. В первый момент ее колени подогнулись, но потом сразу же выправились и стали послушны.
Губы Дункана крепко сжались под усами, когда он увидел, что Эмбер уже не выказывает желания прикасаться к нему. Но он не винил ее. Ведь то, что должно было стать восхитительным посвящением в тайны близости между мужчиной и женщиной, было сделано с грацией быка, покрывающего корову.
— Спасибо, Эгберт, — сказала Эмбер, когда оруженосец подошел взять поводья. — Эрик уже вернулся из Морского Дома?
— Да. Он ожидает тебя в своем покое. Поспеши. Он в ужасном гневе.
Дункан повернулся и вопросительно посмотрел на оруженосца.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
— Меньше часа назад он велел повесить человека. Эмбер повернулась к нему так быстро, что капюшон упал у нее с головы, открыв растрепанные волосы.
— За что? — резко спросила она.
— У парня в мешочке оказался янтарный браслет. Говорят, твой.
Быстрый взгляд, брошенный на левое запястье, подтвердил опасения Эмбер. Вместо трех ниток янтаря на руке осталось всего две. В пылу схватки — и того, что за этим последовало, — она не заметила потери.
— Понимаю, — произнесла Эмбер тихим голосом.
Она подобрала юбки и быстро пошла через небольшой внутренний дворик замка к крыльцу. Дверь была открыта, как будто кто-то внутри замка с нетерпением ждал ее.
Дункан догнал Эмбер перед входом в большой зал. В личный покой лорда они вошли вместе.
Представшая их глазам картина не дышала миром и спокойствием. Хотя лишь одному волкодаву и соколу разрешалось делить с хозяином тепло этой комнаты, их беспокойное поведение говорило о том, что Эрик в дурном расположении духа.
— Что это говорят о каком-то повешенном разбойнике? — спросила Эмбер, прежде чем успел заговорить Дункан.
Не торопясь, Эрик отложил в сторону рукопись, которую читал. Посмотрел сначала на Эмбер, потом на Дункана.
— Повешение, — отчеканил он, — эта кара, постигающая любого, кто осмеливается прикоснуться к запретному.
Эмбер втянула ртом воздух с тихим свистящим звуком. Дункан ведь сделал гораздо больше, чем просто прикоснулся к ней.
И Эрику каким-то образом это стало известно.
Эрик сунул руку под рукопись, вытащил янтарный браслет и протянул это блестящее украшение ей.
— Кажется, твой? — спросил он. Эмбер кивнула.
Загадочные рыжевато-желтые глаза обратились на Дункана.
— Я слышал, ты хорошо сражался, — сказал Эрик. — Благодарю тебя.
— Это были всего лишь бродяги, — ответил Дункан.
— Но они были вдесятером против тебя одного, — продолжал Эрик. — Вооруженные деревянными палками, кинжалами и волчьей хитростью. Они убили, по крайней мере, одну женщину благородного происхождения, после того как надругались над ней, и одолели трех путешествовавших в одиночку рыцарей. Еще раз я благодарю тебя.
— Можно поговорить с тобой наедине, лорд? — спросил Дункан.
— Тот, кто последний раз просил меня об этом, плохо кончил, — слегка улыбаясь, ответил Эрик. — Но о тебе я гораздо более высокого мнения. Воины, равные тебе в боевом искусстве, встречаются очень редко.
Дункан повернулся и посмотрел на Эмбер, явно ожидая, чтобы она ушла. Она ответила на его взгляд и не сделала ни одного шага к двери.
— Эмбер? — спокойно спросил Эрик. — Не оставишь ли ты нас одних?
— Нет, не оставлю. То, что будет здесь сказано, касается меня не меньше, чем кого бы то ни было.
Эрик поднял брови и взглянул на Дункана, который этого не заметил. Он смотрел на Эмбер печальными карими глазами.
— Я хотел бы избавить тебя от пересказывания того, что случилось, — тихо сказал Дункан.
— Почему же? Ведь это сделали двое, а не один.
— Нет, — с горечью возразил он. — Это сделал один другому.
Прежде чем Эмбер успела открыть рот, чтобы продолжить спор, Дункан повернулся лицом к Эрику.
— Я прошу руки твоей подопечной, — решительно произнес он.
Сокол издал какой-то странный, вибрирующий крик.
Услышать эту радостную трель из загнутого клюва хищной птицы было полной неожиданностью.
— Согласен, — без промедления ответил Эрик.
— А меня спрашивать не надо? — вмешалась Эмбер. Твердую линию губ Эрика смягчила довольная улыбка.
— Ты уже дала согласие.
— Когда же? — В вопросе Эмбер звучал вызов.
— Когда легла с Дунканом, — ответил Эрик. Она побледнела, потом вспыхнула румянцем. Дункан шагнул вперед и встал между Эмбер и Эриком.
— Ее вины в этом нет, — сказал он.
Улыбка исчезла с лица Эрика, будто ее вовсе не было.
— Эмбер, — раздельно произнес он. — Взял ли тебя Дункан силой?
— Нет!
— Она была невинна, — сказал Дункан, — а я нет. Вся вина за случившееся лежит на мне.
Эрик усмехнулся в бороду и с преувеличенной заботой стал вкладывать на место выпавший из рукописи лист.
— Я не желаю слышать никаких разговоров о вине, — заявил он после короткой паузы, снова подняв голову. — И не буду никого упрекать.
— Ты великодушен, — промолвил Дункан.
— Ты хочешь получить Эмбер. Эмбер хочет получить тебя. — Эрик пожал плечами. — Нет причин возражать против этого союза, напротив, есть много соображений в его пользу. Вас обвенчают тотчас же.
В голове Дункана двигались и извивались тени, звучали голоса, которые, казалось, он вот-вот вспомнит; они говорили ему, что он не должен, ему нельзя, он нарушит клятву, если женится на Эмбер.
И если не женится, то тоже нарушит клятву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Разбойник повернулся и хотел броситься бежать. С быстротой наносящей удар змеи Эрик подставил ему подножку, и разбойник растянулся у ног Альфреда.
— Не заставляй меня жалеть об оказанной тебе милости, — сказал Эрик.
— Милости? — переспросил ошеломленный разбойник.
— Да, тварь. Милости. По закону я мог бы отрубить тебе руки, открутить яйца и содрать со спины кожу, а потом вытащить твои кишки через пупок и четвертовать тебя, оставив твою непрошенную душу дьяволу, чтобы тот терзал ее до Второго пришествия. Разбойник тихо завыл.
— Но я милостив, — продолжал Эрик. — Я велю тебя исповедать и повесить на крепкой веревке, то есть с тобой поступят более благопристойно, чем ты поступил с той, чьи волосы остались на зубьях этого серебряного гребня и чья кровь оставила след на твоем кинжале.
Разбойник затрясся от ужаса.
— Ты колдун! Только колдун может прознать про такое!
— Отдай священнику серебро и все остальные пожитки этой твари для раздачи бедным, — сказал Эрик Альфреду.
— Слушаюсь, лорд.
Альфред нагнулся, схватил разбойника и поволок его прочь. Когда они были уже почти у самой двери большого зала, Эрик окликнул своего рыцаря:
— Альфред!
Тот остановился и оглянулся через плечо.
— Да, лорд?
— Когда все будет сделано, сожги веревку.
Эмбер спешилась прежде, чем Дункан успел обойти свою лошадь, чтобы помочь ей. В первый момент ее колени подогнулись, но потом сразу же выправились и стали послушны.
Губы Дункана крепко сжались под усами, когда он увидел, что Эмбер уже не выказывает желания прикасаться к нему. Но он не винил ее. Ведь то, что должно было стать восхитительным посвящением в тайны близости между мужчиной и женщиной, было сделано с грацией быка, покрывающего корову.
— Спасибо, Эгберт, — сказала Эмбер, когда оруженосец подошел взять поводья. — Эрик уже вернулся из Морского Дома?
— Да. Он ожидает тебя в своем покое. Поспеши. Он в ужасном гневе.
Дункан повернулся и вопросительно посмотрел на оруженосца.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
— Меньше часа назад он велел повесить человека. Эмбер повернулась к нему так быстро, что капюшон упал у нее с головы, открыв растрепанные волосы.
— За что? — резко спросила она.
— У парня в мешочке оказался янтарный браслет. Говорят, твой.
Быстрый взгляд, брошенный на левое запястье, подтвердил опасения Эмбер. Вместо трех ниток янтаря на руке осталось всего две. В пылу схватки — и того, что за этим последовало, — она не заметила потери.
— Понимаю, — произнесла Эмбер тихим голосом.
Она подобрала юбки и быстро пошла через небольшой внутренний дворик замка к крыльцу. Дверь была открыта, как будто кто-то внутри замка с нетерпением ждал ее.
Дункан догнал Эмбер перед входом в большой зал. В личный покой лорда они вошли вместе.
Представшая их глазам картина не дышала миром и спокойствием. Хотя лишь одному волкодаву и соколу разрешалось делить с хозяином тепло этой комнаты, их беспокойное поведение говорило о том, что Эрик в дурном расположении духа.
— Что это говорят о каком-то повешенном разбойнике? — спросила Эмбер, прежде чем успел заговорить Дункан.
Не торопясь, Эрик отложил в сторону рукопись, которую читал. Посмотрел сначала на Эмбер, потом на Дункана.
— Повешение, — отчеканил он, — эта кара, постигающая любого, кто осмеливается прикоснуться к запретному.
Эмбер втянула ртом воздух с тихим свистящим звуком. Дункан ведь сделал гораздо больше, чем просто прикоснулся к ней.
И Эрику каким-то образом это стало известно.
Эрик сунул руку под рукопись, вытащил янтарный браслет и протянул это блестящее украшение ей.
— Кажется, твой? — спросил он. Эмбер кивнула.
Загадочные рыжевато-желтые глаза обратились на Дункана.
— Я слышал, ты хорошо сражался, — сказал Эрик. — Благодарю тебя.
— Это были всего лишь бродяги, — ответил Дункан.
— Но они были вдесятером против тебя одного, — продолжал Эрик. — Вооруженные деревянными палками, кинжалами и волчьей хитростью. Они убили, по крайней мере, одну женщину благородного происхождения, после того как надругались над ней, и одолели трех путешествовавших в одиночку рыцарей. Еще раз я благодарю тебя.
— Можно поговорить с тобой наедине, лорд? — спросил Дункан.
— Тот, кто последний раз просил меня об этом, плохо кончил, — слегка улыбаясь, ответил Эрик. — Но о тебе я гораздо более высокого мнения. Воины, равные тебе в боевом искусстве, встречаются очень редко.
Дункан повернулся и посмотрел на Эмбер, явно ожидая, чтобы она ушла. Она ответила на его взгляд и не сделала ни одного шага к двери.
— Эмбер? — спокойно спросил Эрик. — Не оставишь ли ты нас одних?
— Нет, не оставлю. То, что будет здесь сказано, касается меня не меньше, чем кого бы то ни было.
Эрик поднял брови и взглянул на Дункана, который этого не заметил. Он смотрел на Эмбер печальными карими глазами.
— Я хотел бы избавить тебя от пересказывания того, что случилось, — тихо сказал Дункан.
— Почему же? Ведь это сделали двое, а не один.
— Нет, — с горечью возразил он. — Это сделал один другому.
Прежде чем Эмбер успела открыть рот, чтобы продолжить спор, Дункан повернулся лицом к Эрику.
— Я прошу руки твоей подопечной, — решительно произнес он.
Сокол издал какой-то странный, вибрирующий крик.
Услышать эту радостную трель из загнутого клюва хищной птицы было полной неожиданностью.
— Согласен, — без промедления ответил Эрик.
— А меня спрашивать не надо? — вмешалась Эмбер. Твердую линию губ Эрика смягчила довольная улыбка.
— Ты уже дала согласие.
— Когда же? — В вопросе Эмбер звучал вызов.
— Когда легла с Дунканом, — ответил Эрик. Она побледнела, потом вспыхнула румянцем. Дункан шагнул вперед и встал между Эмбер и Эриком.
— Ее вины в этом нет, — сказал он.
Улыбка исчезла с лица Эрика, будто ее вовсе не было.
— Эмбер, — раздельно произнес он. — Взял ли тебя Дункан силой?
— Нет!
— Она была невинна, — сказал Дункан, — а я нет. Вся вина за случившееся лежит на мне.
Эрик усмехнулся в бороду и с преувеличенной заботой стал вкладывать на место выпавший из рукописи лист.
— Я не желаю слышать никаких разговоров о вине, — заявил он после короткой паузы, снова подняв голову. — И не буду никого упрекать.
— Ты великодушен, — промолвил Дункан.
— Ты хочешь получить Эмбер. Эмбер хочет получить тебя. — Эрик пожал плечами. — Нет причин возражать против этого союза, напротив, есть много соображений в его пользу. Вас обвенчают тотчас же.
В голове Дункана двигались и извивались тени, звучали голоса, которые, казалось, он вот-вот вспомнит; они говорили ему, что он не должен, ему нельзя, он нарушит клятву, если женится на Эмбер.
И если не женится, то тоже нарушит клятву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96